Эмеш достал из заплечного мешка длинную рубашку и накинул Лару на плечи. Потом одел ей на запястье желтый браслет, взятый у Кинакулуша, и повел на поверхность. Лару послушно шла, словно слепая, не смотря себе под ноги. Она не проронила ни звука, пока они шли по длинным коридорам нижнего мира, и только когда солнечный свет ударил в глаза, всхлипнула и крепко сжала Эмешу руку.
Вести Лару в ее дом, или к себе, было по меньшей мере не разумно. Лучшее, что Эмешу удалось придумать, это отвести ее в Синарихен, маленькую деревню куруби. Никто из бессмертных там не появляется, это место считается не то что бы запретным, но скорее несуществующим. О нем не принято говорить, словно его и нет совсем.
В Синарихене живет Утнапи, изгнанный и проклятый бог, покровитель перволюдей. Эмеш был пожалуй единственным, кто сохранил с ним хоть какие-то отношения.
Придерживая за плечи Лару, Эмеш постучался в дверь простой тростниковой хижины, на берегу реки Могун.
— Да-да, сейчас иду, — отозвался хозяин.
Он был невысоким, светловолосым, и загорелым до черноты. Он выглядел почти мальчишкой, если бы не глаза.
— Сар? — переводя недоуменный взгляд с Эмеша на Лару, Утнапи не находил слов. Гости здесь бывали не часто.
— Привет, Ут. Я тут привел тебе Лару, она поживет у тебя немного, пока все не утрясется.
Это заявление привело его в чувства, Утнапи замахал руками, давая понять, что совершенно не согласен.
— Нет, я не могу, — запротестовал он, — это не возможно. Может, ты заберешь ее к себе?
— Ты боишься Атта?
— Что? — Утнапи не сразу понял вопрос, и сильно смутился.
Эмеш прекрасно знал, он был не из тех, кого можно напугать всяческими карами, Утнапи давно вне закона. Он поджал губы и покачал головой.
— Нет, это тут ни при чем. У меня… Понимаешь, Сар, я… ну короче у меня есть девушка…
— Девушка? — теперь настала очередь Эмеша удивляться, — кто?
— Ты не знаешь, она из деревни…
— Из деревни? Куруби? Какая-нибудь кривоногая трехглазая и волосатая красотка?
Ноздри Утнапи раздулись в негодовании, он пробурчал что-то вроде 'не говори так', но сказанное Эмешем было недалеко от правды. Куруби были неудавшееся первой попыткой создать людей, уродливые и часто нежизнеспособные. Их хотели уничтожить сразу, но Утнапи вступился за несчастных монстров и увел их в дельту реки Могун, где и основал позже маленький Синарихен. Именно из-за куруби он впал тогда в немилость у Атта. Утнапи обладал каким-то своим странным и чрезвычайно болезненным восприятием справедливости, и на этом почти никак не сказались долгие века жизни.
— У Киты замечательные глаза, и доброе сердце, — тихо сказал он.
Эмеш только развел руками. Ладно, раз так. Нравится, так нравится. Это, в конце концов, не его дело. Но относиться серьезно к таким вещам совершенно не мог.
— А чем тебе помешает Лару?
— Кита будет ревновать, — неуверенно начал Утнапи, — она у меня знаешь какая!
Эмеш живо представил какая может быть эта Кита в гневе. Картина получилась жутковатая. Чего доброго этой ревнивой красотке еще и от Лару достанется, за усердие. И будет у нас два трупа…
— Ну, я же не заставляю тебя спасть с Лару, — примирительно улыбнулся Эмеш, — просто приглядывай за ней, пока она окончательно не окрепнет.
Утнапи нервно хихикнул. Просто приглядывать за Лару было совсем не просто. Так уж она устроена, и с этим ничего не поделаешь. Устоять перед Лару совершенно не возможно, это качество досталось ей в нагрузку к великой силе дарить жизнь.
Да и чем это может помешать, в конце-то концов.
— Знаешь, мне ее больше негде спрятать, — с нажимом произнес Эмеш, — вряд ли Атт сюда сунется. Это самое надежное место.
Утнапи переменился в лице, слегка бледнея, и поспешно кивнул.
— Хорошо, я все понимаю, — сказал он, — но ты сам поговори с Китой, и скажи ей, что Лару твоя девушка.
— Лару моя девушка? — удивился Эмеш, — не смеши меня. Она всегда была сама по себе.
— Не важно. Просто скажи это.
Ладно, почему бы и нет. Эмеш согласился.
— Где твоя Кита? она живет с тобой?
— Нет, здесь очень строгие законы, — вздохнул Утнапи, смотря в сторону, — она живет в доме своих родителей. И будет жить там до свадьбы.
— Что? До свадьбы? — Эмеш так и ахнул, — ты что собрался на ней жениться?
— Да, осенью, после сбора урожая.
— С ума что ли сошел?
У Эмеша глаза полезли на лоб. Ну ничего себе. Жениться на смертной женщине, на да еще на такой недоделанной, да еще соблюдая все глупые человеческие правила и обряды? Ради чего? Что за глупость? Конечно Утнапи всегда отличался особым отношением к людям, но не до такой же степени! Это было слишком. Одно дело присматривать за ними, пусть даже принимая близко к сердцу все человеческие беды… но что бы так! Может он уже видит этих куруби равными себе? Или себя равным им? Эмеш усмехнулся, зная Утнапи, последнее было наиболее вероятным. Только ведь это все равно глупость, люди только лишь игрушки, глиняные человечки.
— Я ее люблю, — тихо сказал Утнапи.
Эмеш вздрогнул, внимательно взглянул на него, никогда бессмертные не говорили таких слов…
— Она всего лишь человек, даже недоделанный человек, куруби.
— Не говори так. Это все не важно.
Возразить было нечего. Может и не важно. Эмеш решил, что это выше его понимания, и лучше не лезть. Хочет — пусть женится, жалко что ли. Никому хуже от этого не станет. У него самого сейчас другие дела.
Эмеш подхватил на руки Лару, и понес в дом.
Обстановка была более чем скромная. В одном углу располагалась кровать, состоящая из тростниковой подстилки и потертой овечьей шкуры. В другом углу большой плоский камень изображал из себя стол, на нем стояло несколько грубых глиняных плошек, рядом расстелена видавшая виды циновка. Еще корзина с каким-то барахлом, свернутый кусок беленого полотна. Вот пожалуй и все. Не густо. Вряд ли Лару здесь понравится, но что делать, потерпит.
Уложив Лару на постель, Эмеш тщательно укрыл ее шкурой, убрал с лица золотые волосы и осторожно поцеловал. Даже сейчас она была удивительно хороша.
Щеки Лару начали понемногу розоветь, руки потеплели. Она шмыгнула носом и закрыла глаза. Пусть поспит, это ей сейчас очень надо.
— Как она? — спросил Утнапи, заглядывая Эмешу через плечо.
— Ничего, поспит и придет в себя.
— Угу. А ты хочешь чаю? Или еще чего-нибудь.
Чего-нибудь было бы очень даже неплохо. При этих словах Эмеш почувствовал, как сильно проголодался. Все хождения туда-сюда по подземным мирам изрядно утомляли, и теперь было бы совсем неплохо перекусить чего-нибудь. Он так и сказал Утнапи.
Тот сбегал к соседям и притащил несколько запеченных в листьях рыбин, хрустящие ячменные лепешки, козьего молока и миску с финиками.
Скоро они уже сидели в тени старого тамариска, ели рыбу и пили ароматный зеленый чай с мятой. Утнапи рассказывал какие-то незамысловатые житейские истории, а Эмеш почти не слушал, просто прислонился спиной к стволу дерева и смотрел в небо. Высокое, синее… Воздух здесь сухой, теплый и прозрачный. И еще тишина, переплетенная с ненавязчивыми звуками размеренной деревенской жизни. Мир и покой. Здесь всегда так, ничего не меняется, никто никуда не спешит. Хорошо. Даже не хочется думать, что будет дальше.
— Ты надолго здесь, Сар?
Эмеш не сразу услышал вопрос и с сожалением мотнул головой.
— Думаю нет. Мне нужно будет поговорить с Лару, узнать кое-что.
Вряд ли удастся задержаться, хотя очень хотелось бы. Наверняка начнутся выяснения отношений с Аттом, наверняка какие-то дела и проблемы. Да и вообще эти демоны…
Утнапи пристально посмотрел на него, словно собираясь что-то спросить, но передумал и отвернулся. Некоторое время он жевал лепешку и думал о чем-то своем.
— Еще болит? — кивнул он на изуродованную левую руку Эмеша.
Тот пошевелил пальцами, словно проверяя, сжал их в кулак, покрутил кистью.
— Да нет, вообще-то. Скоро три месяца, зажило уже.
— Я тоже должен был быть там.
— Да брось, — Эмеш махнул рукой, — ты же не прыщавый подросток. Не стоит переживать о том, что тебя не взяли подраться. Успеешь еще.
Да и все еще успеют. Тогда они загнали назад семерых из десяти демонов, три остались на свободе. Только что выбравшиеся на свет шун еще беспомощны, как слепые котята. Они отползли от выхода, повинуясь древнему инстинкту, и лежали, набираясь сил, расправляя крылья. Словно бабочки, выбравшиеся из кокона. Но даже тогда одного прикосновения шун было достаточно, что бы едва не отправить Эмеша в царство мертвых. В тот день, помощью энлиль, семерых демонов удалось загнать обратно и затворить Врата. Троих так и не нашли. Если они останутся на свободе — мир, и даже само существование бессмертных, может оказаться под грозой. Демоны высасывают силу земли и живых существ, убивая все вокруг себя. Ни один бессмертный не может противостоять им в одиночку.
У Лару была какая-то связь с демонами, а возможно даже и некоторая власть над ними. Вряд ли она могла ими управлять, но совершенно точно могла чувствовать за многие мили.
Эмеш неоднократно просил вернуть Лару, что бы с ее помощью отыскать оставшихся трех пропавших шун, пока еще не слишком поздно. Но Атт сказал — нет. Если она действительно выпустила демонов, то кто знает, что она задумает в следующий раз. Сказал, что она может навлечь еще большие беды… хотя куда уж больше.
Спорить с Аттом было бесполезно, проще было поступить так как считает нужным не спрашивая. За эти три месяца боги облазил все, даже самые дальние закоулки мира, разузнали кажется все что могли, но демонов так и не обнаружили. Время шло, нужно было делать хоть что-то пока не слишком поздно.
— Ты думаешь, это действительно не она сделала? — спросил Утнапи, отхлебывая чай из полосатой кружки.
Эмеш хотел было ответить, но передумал, и долго сидел молча.
— Не знаю, — сказал он наконец, впервые признавшись в этом самому себе, — я не знаю. Не верю, что это сделала Лару, она не могла. Но в то же время в этом деле слишком много того, что я не понимаю.
Солнце садилось за реку, в бескрайние пески пустыни Бехреш. Оно подрагивало в раскаленном воздухе, и тихонько, не спеша, устраивалось на ночлег.
Тамариск шелестел мелкими, слегка пожухшими листочками, а откуда-то с воды доносилось дружное кваканье лягушек. Впервые этой весной.
Эмеш уже собирался уходить, когда его шею нежно обвили тонкие руки. Он обернулся. Грациозно, словно кошка, Лару скользнула вперед и устроилась у него на коленях. Ни слова не говоря, она прижалась щекой к его шее, крепко обняла и довольно закрыла глаза.
