Видите — для него даже письменный стол был как баррикада, как окоп: «Ни шагу назад!», «Я от стола ни шагу не шагну!» Он всё время воевал с самим собой, заставлял себя быть лучше.
Эти экзамены были последними в жизни Миши. В третьем часу одной из июньских ночей 1966 года большая группа ребят шла с выпускного вечера в школе рабочей молодёжи. Миша нёс цветок маме, только что полученный аттестат и настольную авторучку, которую ему подарили в школе. И вдруг мчавшийся мимо самосвал съехал на обочину шоссе, где шли гуськом выпускники… Погибли Боря Сорокин, Слава Насонов, Витя Шуваев и Миша Гринин.
Миша рос в большой и шумной семье: у него три младших брата и сестра. Мама и папа его очень много работают, целыми днями не бывают дома. И хозяйство помогают вести дети.
Но дома много смеются, любят подшучивать друг над другом и всё делают весело. Впрочем, вы увидите это по Мишиной повести. Её нашли среди черновиков и старых школьных тетрадей Миши.
Даже при первом чтении видны её литературные достоинства: мгновенно схваченные характеры, точность описаний и диалогов, непринуждённость стиля, тонкая смена настроений, изящно выстроенный сюжет. Но попробуйте, ребята, перечитать повесть несколько раз — и вы увидите, что с каждым разом она будет всё интереснее. Верный признак настоящей литературы! А ведь в повести поправили лишь несколько слов и, разумеется, ни одного слова никто не дописывал. Она публикуется такой, какою написал её восьмиклассник.
Мишину повесть читал Лев Абрамович Кассиль, наш замечательный детский писатель. Повесть восхитила его, он сказал, что её надо непременно издать.
Одно из Мишиных стихотворений Лев Кассиль много раз читал близким, в нём есть такая строчка: «Мне шестнадцать, я мир обнимаю любя».
Эта любовь к миру, к людям переполняет и маленькую повесть «Пароход идёт в Ростов». Миша не просто писал повесть, он хотел поделиться с миром своей любовью. Незадолго до гибели, словно предчувствуя её, он набросал несколько строк — что-то вроде «Памятника»:
Что ж, ребята, много хороших людей уходит из жизни до времени, до срока, но они не умирают. Остались книги Льва Кассиля — и он с нами. Остаётся эта маленькая книжечка Миши Гринина — и он с нами. Миша мечтал быть писателем — и, как видите, он стал писателем, хотя прожил на свете очень мало, обидно мало, и очень мало написал. И всё-таки оказывается» что, как бы мало времени ни прожил человек, он может успеть сказать хорошее людям. Когда вы будете читать Мишину повесть, вы обязательно улыбнётесь, и у вас станет тепло и хорошо на сердце. Вот это и сделал Миша Гринин, когда в пятнадцать лет написал свою повесть «Пароход идёт в Ростов»: он каждому из нас подарил добрую улыбку и заставил наши сердца чуть-чуть потеплеть…
С. Соловейчик
1. Мы отправляемся в плавание
Всё началось с того, что поздно вечером принесли телеграмму. Папа прочёл и сказал сердито:
— Ну вот, дождались!
Мы уже лежали в постелях, но с интересом прислушивались к разговору. Мы — это я, моя сестра Натка, мои младшие братья-погодки Саня и Женя и трёхлетний малыш Лёня.
— Сколько раз говорил: езжайте, езжайте, — недовольно продолжал папа, — так нет, всё тянули, а теперь — пожалуйста!
Мама вздохнула и прочла телеграмму вслух:
АБРИКОСЫ ОСЫПАЮТСЯ ВЫЕЗЖАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО ЦЕЛУЮ БАБУШКА
Я не знаю ни одного человека добрее нашей бабушки Веры. Но её телеграмма была краткой и строгой, как приказ. И я понял, что поездка не откладывается, а ускоряется. Улыбка сама собой расплылась на моём лице. Натка тоже сообразила и, подпрыгнув от радости на кровати, закричала: «Ура!» А братцы подняли такую беготню и кутерьму, что папе пришлось вмешаться.
Мама у нас долго обдумывает, но в критические моменты решает быстро, и распоряжения её в нашей семье обязательны для всех.
— Едем завтра же, — сказала мама и тут же распределила обязанности.
Папа должен был перед работой купить билеты на шестичасовой вечерний пароход и постараться пораньше заехать за нами на такси. Мне было поручено сходить в магазины за продуктами на дорогу и вымыть братцев. Натка с мамой должны были подготовить бельё и одежду, постирать, подшить — словом, обеспечить всех нас на месяц самым необходимым.
— А сейчас спать, спать, спать, — сказала мама. — Завтра у всех много дела.
Малыши помчались в спальню, устроили из своих кроватей пароходы и заснули довольно быстро. Не знаю, снились ли им пароходы или абрикосы, но мне приснился несуразный и неприятный сон, не имевший никакого отношения к поездке. Наш физик раздавал контрольные работы, потом подошёл ко мне и с язвительной улыбочкой указал мне на глупейшую арифметическую ошибку, которая испортила мне решение задачи и, конечна, оценку. «Нельзя, мой милый, быть таким рассеянным», — сказал он, и от этих его слов «мой милый», которые он употреблял, когда хотел кого-нибудь из семиклассников поддеть, и от всего этого сна у меня утром остался дурной привкус. Откуда было мне знать, что сон окажется вещим.
Побудка — дело папы. Он встаёт раньше всех и возглашает:
— Хлопцы, подъём!
Зимой утро у нас — самое хлопотливое время, потому что все семеро спешат по своим делам: папа и мама — на работу, я и Натка — в школу, а братцы — в детский садик. В каникулы такой спешки нет. Но в это утро хлопот оказалось много.
Проводив папу, мама с Наткой собрали такую кучу белья и одежды, что я ахнул:
— Да куда же столько? На полюс, что ли, едем?
В другое время мне, возможно, влетело бы за моё остроумие, но теперь мама пропустила мимо ушей моё замечание и, вручив мне список и деньги, отправила в магазин. Я добросовестно выполнил поручение: купил хлеба, колбасы, плавленых сырков и, поскольку у меня остались деньги, без раздумий подошёл к кондитерскому отделу. Я очень люблю пряники, а на витрине они были трёх сортов.
— Свежие? — на всякий случай спросил я.
— Съедобные, — равнодушно сказала продавщица и взвесила два килограмма.
В обеих руках я нёс сумки и потому лишь у дома, присев на лавку, смог вынуть самый большой
