Когда-то люди рождались на белый свет и жили честно и справедливо. У каждого человека была своя любовь, каждый мог и любил каждого. Все люди на Земле жили в благополучии и радости, во взаимности. Они могли обмениваться любовью, дарить любовь друг другу, и вера была у каждого в то, что он не останется без любви, отдавши свою любовь ближнему, что он обязательно получит взаимно любовь ближнего. Все человечество было обласкано и счастливо, оно утопало в любви. Не было на свете людей, пресыщенных любовью, и людей нищих, без любви…
Но шло время, и вот, может быть, случайно, но родился кто-то первым — без любви, а может, даже и не родился вовсе, а просто кто-то первым не подарил свою любовь ему. И тот, который не подарил свою любовь, стал обладателем и своей и чужой любви, превратившись в собирателя любви, в богача. А тот, который подарил свою любовь, но не получил взамен любовь, тот человек стал нищим, без любви, и дарить ему больше было нечего, оставалось быть просителем любви и жить в нищете духа своего…
Богач, имеющий кроме своей любви и чужую любовь, стал заметным среди всех. По его примеру кто-то еще обманул кого-то, тоже не подарил свою любовь взамен. Появился еще один богач и еще один нищий. Всегда важен первый пример, от него все идет.
Вскоре уже стало много богачей и много нищих. Некоторые богачи имели уже по три-четыре чужих любви и больше! Так плодились разные по степени богачи, богатство стало переходить по наследству, и только нищих оказывалось все больше и больше…
Нищие умоляли, просили богачей вернуть их любовь, принадлежащую им от рождения, или же обманывали богачей и хитростью отнимали у них свою любовь, или же грабили их. Любовь стали продавать и покупать, выменивать…
И лишь немногие люди хранили свою любовь при себе, кто-то из них обменивался ею друг с другом сладостно и открыто, а кто-то в страхе друг перед другом думал, что его обманут и не дадут любовь взамен на его любовь! А такое все чаще случалось!
Прошло время, все большие драки устраивались из-за обладания любовью среди человечества. Люди из-за этого истребляли друг друга огромными количествами!
Стали появляться люди замкнутые, которые вообще никому и никогда не дарили свою любовь, разуверившись в справедливости. Так возник мир людей — нищих, и пресыщенных, и живущих сами по себе…
Вскоре появились учителя. Они призывали богачей, имеющих много любви, раздавать свою любовь прежде всего нищим, людям, не имеющим любви. Не дожидаясь от них сиюминутной любви взамен потому, что они нищи и не имеют любви! Они говорили, что вскоре не станет на свете нищих и богачей. И снова на земле будут жить люди, любящие друг друга.
Но, если подарить любовь первому, можно стать нищим, потому что можно ли быть уверенным, думает каждый, в том, что и все вокруг тебя будут тоже дарить любовь без оглядок?! Нет! Конечно же — нет!.. Значит, прежде, чем начать дарить любовь, надо быть уверенным человеком и жить в уверенном мире!..
Вера! Именно вера друг в друга утеряна людьми. Надо восстановить веру, — тогда и возникнет любовь! И кому-то надо начать верить первому, как некогда кто-то первый не подарил свою любовь взамен. Вера спасет мир!
Все начнется с Веры!.. Все начнется с Веры первого, одного!..
Я носился над землею из одного конца света в другой. Иногда я зависал где-то, над чем-то, и видел там, внизу, ужасающие меня картины!
Я видел, как какой-то мужчина ласково подманил, выказывая свою любовь, девушку-подростка к себе… Он жадно и безжалостно сорвал с нее одежду и отобрал у нее любовь силой и, не оставив свою взамен, убежал прочь, неистово хохоча! А девушка-подросток, совершенно голая, с опущенными бессильно руками, стояла и, онемевши, плакала. Она осталась нищей. У нее больше не было любви.
Я видел, как некий богач, окруженный любовью и возвышающийся на горе из любви, совершенно никого не любил вокруг. А люди, надеясь на взаимность, дарили ему свою любовь искренне и слепо и, обманутые, уходили прочь уже нищими.
Что интересно: богачи, они, как айсберги, — с виду обычные люди, но стоит им подарить свою любовь, и мы сразу замечаем, что обнищали, что эта любовь ушла в бездну, в глубину этой ненасытной натуры богача, и мы подолгу живем, думая о богаче, чувствуя, что нам чего-то не хватает, мы мучимся и даже не подозреваем, что нам не хватает любви.
Неожиданно я увидел, как мой отец украл любовь у моей мамы, ушел от нее и скрылся в толпе богачей. Это мне не понравилось!.. И тогда я увидел, как мама не поверила отцу, не приняла его любовь в подарок и не подарила своей взамен. Отец ушел и подарил свою любовь другой женщине и получил взамен любовь от нее, а мама, моя мама, осталась со своею любовью одна, в безверии… И это мне тоже не понравилось!.. И я летел дальше…
Часть вторая. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Будильник затрещал, возвещая о наступлении десяти часов утра. Я опомнился ото сна, крепко потянулся и зевнул, продолжая лежать на диване. Мое тело было укутано одеялом, моя голова лежала, наполовину утонувшая в теплой подушке, мне не хотелось вставать с постели сразу. Надо было себя подготовить: сосредоточиться в ласковых объятиях лени, потом усилием воли оттолкнуть от себя маятник ночи и пока он откачнулся в сторону, успеть вскочить с постели до его возвращения и выглянуть в распахнутое окно, освежиться! И потом долго выковыривать солнечные соринки из глаз…
Но я продолжал лежать. Мне о вчерашнем думалось: я читал и перечитывал про себя остатки вчерашних мыслей и впечатлений и беззвучно шевелил губами, не открывая глаз…
„Мистика — это все-таки наука, — думалось мне. — И я начинаю верить в это… Саша показал мне, как они живут. Он приходил ко мне по радуге — совершенно реально; если это так, — значит он в какой-то иной, другой форме, а значит — смерти нет… И Бога тоже нет?.. „Но есть что-то вроде него…“ А что?.. Что „вроде него“?.. А может, это был просто сон, в самом деле? Да, но тогда Наташа!.. Ведь я познакомился с ней там, возле хижин, а она узнала меня здесь, в реальном мире, на следующий же день… Собственно говоря, а где „там“ я с ней познакомился?.. На том свете, что ль?.. Гм… Что-то звучит уж больно по-старушечьи… Все окончательно перепутывается у меня в голове. Логика и здравый смысл — дети, играющие за высоким забором!.. Наивно, да и только!.. Что же там, за высоким забором?.. Великий Астрал… Знакомое слово… Где я его встречал?.. Ах да! „Возрожден ли мистицизм?“, об „Астрале“ там упомянулось… и рассказ… Интересный рассказ о любви я прочел вчера, то есть, читал вчера на ночь и, по-моему, уснул. Не помню, — дочитал ли?.. Интересно, я нищий без любви или богач?.. Как все-таки мерзко выглядит человек, отнимающий любовь у другого человека насильно!..
Аня… Вчера я познакомился с Аней. Она, честно говоря, поразила меня. Ее рассуждения и взгляды… Они… Они меня заставляют думать…
Двоюродный дед был колдун!.. Наверное, он живет где-то там, в хижинах… Повидаться бы с ним. Я его никогда не видел, но, кажется, что мы бы узнали друг друга. Тьфу! Так можно и договориться!.. Ну, все. Пора вставать, — начну заниматься йогой!..“
Все еще с закрытыми глазами, я уселся прямо в постели и принял позу „полулотос“. Буду учиться для начала дышать. Учиться дышать заново! Смешно осознавать, что я не умею дышать. А ведь, в сущности, дыхание, — одна из самых главных функций человеческого организма, напрямую связанная с мышлением, что-то вроде этого я где-то когда-то читал. Итак, прежде всего, необходимо сосредоточиться…
Я выдохнул весь воздух, какой только был у меня в легких, и на мгновение замер, стараясь думать только о дыхании…
Форточка была открыта, и, медленно всасываясь через нос, свежий воздух вначале вспузырил мне живот, потом расширил, раздвинул грудную клетку, и я почувствовал жесткость ребер, наконец, приподнялись плечи, — во мне воздуха было уже по горло! Несколько секунд я не дыша просидел вздутый изнутри, словно воздушный шар, ноги сложены бантиком. И вот, постепенно выдох, облегчение: опустились плечи, ужалась грудная клетка, в области живота — впадина. И опять я повторил все сначала. И так я продышал минут пять…
На первый раз достаточно. Я открыл глаза, поднялся с постели и ушел принимать душ.
По утрам время почти всегда бежит быстрее, особенно когда залежишься в постели!
Приняв душ и побрившись, я только что и успел позавтракать как пришла Вика:
— Вот сегодня, Сережа, ты мне нравишься больше, чем вчера, — заявила она с порога, — и умыт, и побрит, и позавтракал, даже улыбаешься по-другому, обновленнее.
— Я просто очень рад тому, что ты пришла, как и обещала, — сказал я, но про себя подумал: „Надо же! — совершенно забыл, что Вика должна прийти сегодня утром в гости… Ладно, все равно я прилично проспал, залежался на диване, на просмотр новых фильмов не поеду. Дом кино подождет!“
Я снова обратился к Вике:
— Я радуюсь тому, что ты пришла… Можно твоему соседу тебя поцеловать? — я подошел к Вике, приблизился к ее лицу…
— Можно — ответила она.
Мы обнялись. Она молчала и очень смотрела на меня.
Я подхватил Вику на руки. На диване, в моей комнате, ее красивые ноги обнажились. Она застеснялась меня, словно школьница, вспорхнувшая на качелях…
Директорам, конечно, может быть, не всем, но многим, хотя бы иногда можно и нужно какие-то из служебных обязанностей прогуливать! Но прогуливать как школьникам, перерешавшим классные задачи на два дня вперед…
На работу я попал к двум часам дня. Я появился в кинотеатре, как если бы посетил Дом кино, но я просмотр кинофильмов прогулял, и это было замечательно!
Директор не укладывается в понятие определенного часового рабочего дня, а скорее всего, директор укладывается в понятия — опережение, запас, направление… и другое…
Директор обязан уметь сегодня за целый день сделать одно, с виду, может, очень маленькое дело, пусть даже пустячное, но дело, которое протолкнет завтра кучу больших и объемных служебных дел… Не проходите мимо такого дела, директора! Бросьте все, оставьте всех, и вы выполните это маленькое дело, пусть даже личное, и вы добудете, пусть даже за целый день, но не даром прожитый, самое главное, что может пригодиться на долгие дни потом — настроение!
По секрету сказать, попасть на просмотр новых кинофильмов мне удалось еще неделю назад, конечно, в ущерб личному времени, с группой профсоюзных лидеров города. Но зато, как оно, это потраченное, но сохраненное личное время понадобилось мне сегодня утром! Я боготворю подобные переносы! Это есть не что иное, как творчество жизни. Людей, живущих так двадцать четыре часа в сутки, я назвал бы поэтами жизни… И как жаль, что я, да и многие мы, редко бываем такими организованно-свободными!.. Это своеобразная гармония, музыка. Сотворение судьбы собственными руками…
Итак, я поспел на работу к двум часам дня, и поспел в замечательном настроении, сохраняя на своей груди Викино тепло.
— Сергей Александрович, спасибо! — окликнул меня Палыч в малом фойе. — Вы спасли сегодняшний фильм — реклама на месте!
— Что вы, Палыч, не за что! — ответил я легко и свободно.
Я теперь все чаще стал замечать, что, как только у меня появляется женщина, все вокруг преобразуется в какую-то благосклонность, уважительность, доброжелательность…
Вот и теперь все работники мне вокруг улыбались, и я себя чувствовал очень уютно в кинотеатре. Но мое настроение как бы спохватилось, заворожило меня еще больше, когда я увидел Лидию Ивановну, уборщицу, и услышал, что она уже целый час как готова ехать в больницу к Наташе!..
Не долго думая, я позвонил Степану, подвозчику кинофильмов от кинопроката. И уже через полчаса я и Лидия Ивановна ехали с ним в машине. По дороге в больницу я исподволь выведал, в какой палате лежит Наташа, но все-таки заметил, как Лидия Ивановна один разок искоса глянула на меня. Наверное, меня выдавала моя излишняя озабоченность. Но я был слишком счастлив, вспоминалось, как я не мог надышаться поцелуями Вики все утро, и потом я уже предвкушал таинственность, встречу с Наташей, ведь счастье, как и беда — не приходит одно!
Мой дальнейший план был очень прост, я довез Лидию Ивановну до больницы, а сам как бы по делам поехал в кинопрокат, пообещавши вернуться в больницу через час. Через час я действительно вернулся, отвез Лидию Ивановну обратно в кинотеатр, но на этот раз проявил может быть излишнюю холодность в отношении Наташи и снова вызвал косой взгляд в мою сторону Лидии Ивановны.
Теперь путь к Наташе был свободен, я помог выбраться из машины старушке, а сам тут же вернулся в машину и уговорил Степана опять вернуться в больницу, сославшись на то, что
