Я бросился вверх по лестнице, зная, что вряд ли моя находка окажется достаточным доказательством для Монро, но впервые за два дня я почувствовал, что Нина где-то рядом.
Выскочив на крыльцо, я остановился как вкопанный. Посреди двора лежало что-то большое, наполовину скрытое в высокой траве.
Пистолет снова оказался у меня в руке. Я шагнул вбок, стараясь разглядеть, что же это такое. Бросив взгляд на фургон, я негромко позвал:
— Чарльз? Где вы?
Ничего, кроме шелеста листвы в кронах деревьев. Я быстро развернулся в другую сторону, но там тоже ничего не было видно или слышно.
Осторожно спустившись с крыльца, я направился к тому, что лежало в траве, держа пистолет наготове, пока не узнал цвет костюма.
Передо мной лицом вниз лежал Монро. Он не шевелился. Трава вокруг него была забрызгана красными пятнами, напоминавшими крошечные цветы.
Я быстро перевернул его на спину. Кровь была повсюду. Глубокие прямые разрезы тянулись по его лбу, лицу и шее, обнажив мышцы и осколки костей. Сквозь дыру в щеке виднелись белые зубы.
Его челюсть медленно отвисла вбок, выпустив изнутри темный сгусток, и я услышал его последнее слово:
«Простите».
Я позвал его по имени, но глаза Монро уже ничего не выражали и даже не смотрели в одну и ту же сторону.
Я упал рядом с ним на колени, не зная, как быть и кто это сделал. Протянув руку, я попытался нащупать на шее пульс, но безуспешно. Человека по имени Чарльз Монро больше не было в живых, передо мной лежало лишь нечто очень похожее на него, мертвое тело, оказавшееся в тысяче миль от дома.
Послышалось громкое шуршание травы.
Я поднял взгляд…
С левой стороны дома ко мне бежал рослый мужчина с громадным ножом в руке.
Быстро развернувшись, я выстрелил, прежде чем успел сообразить, что происходит.
Пуля попала ему в плечо. Я попятился назад, с трудом пытаясь подняться на ноги.
Незнакомец продолжал бежать, и ему вполне могло хватить сил для удара. Продолжая отступать, я выстрелил ему в бедро. Он пошатнулся, упал и покатился по траве.
Я подбежал к нему, не давая никаких шансов подняться, и начал топтать его руку, пока нож не выпал из нее. Подобрав нож, я зашвырнул его как можно дальше в траву.
Отойдя на расстояние вытянутой руки, я направил пистолет ему в лицо. У незнакомца были седые волосы, лицо и руки забрызганы кровью.
— Отвечай, кто ты, — приказал я. — И где она?
Он ошеломленно уставился на меня.
— Это ты, — пробормотал он. — Это опять ты.
— Ты меня не знаешь.
— Это опять ты.
— Не знаю, о чем ты, и я не…
— Просто покончи с этим. Прошу тебя.
— Не беспокойся, я тебя убью. Можешь на это рассчитывать.
Наступив ему на грудь, я со всей силой прижал ствол к его лбу.
— Но сперва ты мне все расскажешь.
Его звали Джим Уэстлейк. Его звали Джеймс Кайл.
Он жил здесь и за двадцать лет убил восемнадцать женщин, заканчивая собственной женой, которую закопал в лесу в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Ее-то и нашли мы с Джоном.
И все пришло к логическому концу. Понятно? К логическому концу.
Тогда он еще не понимал, что о нем давно уже знают те, кто не имел никакого отношения к полиции, но кому прекрасно было известно, почему время от времени без вести пропадают женщины в Оуэнсвилле, Рэкхеме и окрестностях. Они даже знали, где он их хоронил, и подтвердили это.
Некто, кого он называл Прозорливцем, пришел к нему в последнюю ночь его прежней жизни. В самую страшную ночь. В доме больше не было жены, а дочь спряталась, поскольку поняла, что он очень плохой. Она убежала в спальню и забралась под кровать, словно он был ураганом, явившимся, чтобы ее унести.
Прошло всего два дня после похорон жены, и он понимал, что теперь нет пути назад и все, что происходило, пришло к своему логическому концу. Опустив Лори в могилу, он посмотрел на небо, и в лунном свете ему привиделась лужица темной крови, висящая в воздухе на высоте в четыре фута по другую сторону озера. Кровь, такая же, как и та, которую он забирал у них всех, кровь его ангелов-женщин, кровь, которую он употреблял в пищу. Руку съесть тяжело, в ней слишком много костей, но кровь оказалась вполне приятной на вкус.
Он попытался преследовать видение, но оно исчезло, скрывшись среди деревьев.
И он покончил со своим занятием. Но что делать дальше? От себя не убежишь. Где один, там и два, а потом все больше и больше. Возможно, если бы не этот город, все могло бы обойтись и Карла осталась бы его первой и единственной жертвой. Но если земля требует, чтобы ты восполнял ее силу, то нет иного выбора, кроме как подчиниться.
Когда однажды ночью твоей любимой становится известна тайна, есть лишь единственный выход.
А потом ты оказываешься в ловушке, вынужденный жить со своей собственной дочерью, которой один лишь твой вид внушает ужас…
— Не понимаю, — сказал он.
Его сотрясала дрожь, побледневшее лицо блестело от холодного пота, искаженное в мучительной гримасе.
— Я же рассказывал ей про грозы и ураганы. Я хотел, чтобы ей было лучше. Я любил ее. Но тем не менее сделал то, что сделал. Просто не понимаю.
— Что произошло потом?
— Когда?
— После того, как ты убил ту, о ком говоришь.
— Пришел ты.
— Я не… ладно. Что я сделал?
— Мы похоронили ее неподалеку, и ты помог мне уничтожить все следы и уехать. А потом воспользовался своими связями, чтобы о случившемся все забыли. Ты заставлял меня убивать для тебя, а потом перестал, и в течение многих лет я ничего о тебе не слышал. Я не убивал. Я фотографировал. Я был как все. Я думал, ты исчез навсегда. С каждым прошедшим годом я пытался представить, будто одним ангелом стало меньше. Я думал, что, возможно, смогу снова вернуться к нулю. Но ты никуда не исчез. Ты всегда рядом. Ты всегда здесь, черт бы тебя побрал.
— Это не я. Это кто-то другой.
— Это ты. Ты выглядишь по-другому, но это ты. Это всегда ты.
— Почему ты вернулся сюда?
— Ты велел мне приехать. Чтобы убить девушку, которая тогда меня видела и которая тоже начала убивать, как и я. Но ее уже арестовали. И… ты хотел, чтобы я сделал для тебя кое-что еще.
— Ты убил полицейского в «Холидей-инн».
— Да.
— Ты похитил женщину — агента ФБР. И привез ее сюда.
— Только на несколько часов, потом мы уехали. Мы могли ехать сколько угодно, никто бы нас никогда не нашел. Я не собирался… Потом появился ты, и мне пришлось вернуться в свой дом. Так приказал мне ты.
— Кто?
— Ты.
— Это не я.
Я уставился на него.
— Погоди… появился здесь? В Драйфорде? Когда?
— Сегодня утром.
— Пол появился здесь сегодня утром? Один?
Он смотрел на меня расширившимися глазами, похоже, только теперь поняв, что я вовсе не тот, о ком он говорил.
— Приехал на машине с каким-то парнем, — сказал он. — Они не знают, кто он такой на самом деле. Они не понимают, что его даже не существует в реальности.
— Где он сейчас?
— Не знаю. Он уехал.
— Когда?
— Два часа назад.
— Нина была с ним?
Джим, или Джеймс, неожиданно попытался приподняться, пытаясь застать меня врасплох. Я пинком уложил его снова на землю.
— Говори, или, клянусь богом…
— Он забрал ее.
— Она жива?
— Была жива, когда они уезжали.
Я сильнее прижал ствол к голове человека, который был немногим моложе моего отца, когда тот умер.
— Где они? Куда они уехали?
— Не знаю.
— Какая у них машина?
— Большая. Черная.
Я потянул за спусковой крючок, но, посмотрев в глаза лежащего, понял, что он недостоин даже того, чтобы его пристрелить.
Оставив его корчиться в траве, я быстро вернулся к Монро, намереваясь закрыть ему глаза, но тут до меня дошло, что бывают вещи куда более худшие, чем взгляд, навсегда застывший на холодном небе и тихо покачивающихся ветвях.
Я повернулся и побежал к машине.
