'нет'.
А вот когда вы сразу сказали 'да', а потом пытаетесь сменить его на 'нет', то тут уже вы себя ставите в положение изначально невыгодное. И я уж не говорю, что сказать 'нет' после того, как вы уже сказали 'да', очень трудно. Вам, вам трудно. Психология-с. Это всё равно, что дать кому-то что-то, а потом это что-то отнять. Давать всегда легко и приятно, а вот отнимать бывает тоже приятно, но далеко, очень далеко не так легко, как легко было давать. Обычно же процесс отнимания нелёгок и неприятен. И для дающего, и для берущего.
Если это верно в отношении отдельно взятого человека, то это верно тысячекратно в отношении того конгломерата людей, который мы называем 'народом'. На этом и строится то, что называется 'националистической пропагандой'. Попробуйте-ка что-нибудь дать народу, а потом это 'что-нибудь' отнять. Попробуйте. Какую-нибудь совершеннейшую безделицу, то, что не только в ваших глазах, но и в 'глазах' народа не будет обладать ни малейшей ценностью. Дайте, а потом отнимите. Попробовали? Какой-нибудь там национальный театр?
Но вот вы даёте народу то, о чём он не только не просил, но о чём он, народ, и думать никогда не думал. А вы ему – раз! и дали. На, дорогой народ, держи новую игрушку. А теперь попытайтесь эту игрушку отнять. Вот вы сообщаете людям, живущим в одном с вами государстве, что у них есть Имя. Вот вы им сообщаете, что у них есть собственная История, вот вы (вы, вы!) даёте им Правительство. Даёте им Армию. Даёте им в руки флажок, которым они могут весело размахивать. Весь процесс 'давания' радостен, красочен. Праздничен. КАРНАВАЛЕН. На улицах – толпы, красный цвет, митинги, речи. На улицах – Свобода. Свобода говорить, что хочешь, свобода лузгать семечки и сплёвывать шелуху на тротуар, свобода дать в морду. И свобода в морду получить. Красота!
А тут вдруг – окрик: 'А ну – геть! Какие такие флажки? Какая такая армия? КАКАЯ ТАКАЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ? А ну-ка, поди сюда, негодник! Ближе, ближе. Давай сюда эту гадость!' И на глазах у ребёнка (а в глазах этих – слёзы) вы отнятую игрушку – хрясь! и пополам. А потом под ноги и – каблуком её. И ребёнку: 'Да не расстраивайся ты… Я тебе новую куплю. Лучше. Дороже… Помнишь, видели мы давеча в витрине, называется – Единая и Неделимая? Вот её и купим. Да не реви ты, не реви. Ещё и благодарить будешь.' А ведь ребёнок эту игрушку, что вы ему подарили, а потом отняли и растоптали, всю жизнь помнить будет. До гроба. Как захочется ему себя пожалеть, так и вспомнит. И слёзы опять на глаза навернутся. Не будет для него ничего в целом свете дороже той безделицы. Как, вы этого не знали?
Это то, что сделало 'белое движение', выбросив политический лозунг о 'Единой и Неделимой России'. Сперва дали, а потом даже не отняли, а – СДЕЛАЛИ ВИД, ЧТО ХОТЯТ ОТНЯТЬ. На деле никто ничего отнимать не собирался, не для того создавались 'демократические' Туркестаны, не для того засылались в Киев винниченки и петлюры, чтобы потом отнимать. О, нет. На деле 'белые' прекрасно сотрудничали и переговаривались со всеми этими президентами и атаманами. Но сказать – сказали. И в ответ все – встопорщились. Гражданская война проходила на территории Украины и юга России, потом покатилась на восток – в Сибирь и завершилась уже в тридцатых в Средней Азии. Однако исход её был решён уже через два-три года после начала. Исход гражданской был решён на Украине.
Стороны в любой гражданской войне, где бы она ни случилась, что в Испании, что в Бурунди, вынуждены использовать лозунги диаметрально противоположные, такова логика того, что мы и называем 'гражданской войной'. Собираемся ли мы этим лозунгам следовать на практике не просто неважно, но и вообще к делу никакого отношения не имеет. Лозунги – это знамёна. Чем контрастнее – тем лучше. Тем легче разобрать где наши, а где – чужие. В ответ на лозунг о 'единой и неделимой' (который был плох уже тем, что был слишком однозначен, тем, что не позволял себя трактовать) были выброшены лозунги 'интернационализма', лозунги о некоем 'всемирном братстве трудящихся', о союзе неких 'братских социалистических республик', 'братских народов'. Лозунги эти, в отличие от лозунга белых, выглядели в тот момент откровенно утопично. И вместе с тем они затрагивали что-то глубоко сокровенное в душе православного крестьянина из каковых и состояла почти поголовно тогдашняя Россия. Ну попробовали бы большевики выбросить лозунг, который звучал бы примерно так же, как 'единая и неделимая' и – что? Что дальше-то? Вот Деникин воспользовался сглупа этими словами и получил против себя и Петлюру и Махно, а воспользуйся чем-нибудь подобным большевики? Для них это было бы концом. Они немедленно получили бы против себя единый фронт из 'белых', петлюровцев, махновцев, 'зелёных' и примкнувшего к ним 'батьки Ангела'.
Сколь много значило то, что стояло за говоримыми тогда словами, можно увидеть из эпизода, случившегося на Украине в 1919 году, в момент, когда в очередной раз объединившиеся с Махно большевики получили из Москвы приказ отступить на север. На совещании командиры 'красных' продемонстрировали Махно приказ и подкрепили его демонстрацией партийных билетов в знак того, что всё понимая и искренне о том сожалея, они, тем не менее, вынуждены подчиниться Москве. В ответ Махно равнодушно сказал: 'Хотите уходить – уходите. Мы остаёмся. Потому что истинные коммунисты – это мы.'
Национальная политика большевиков позволила им не просто расколоть лагерь противника, она позволила им получить на свою сторону союзника, который оказался той гирькой, что склонила чашу весов в гражданской войне на их сторону. Гирькой этой был Махно. Когда-нибудь будет наконец написана если и не истинная, то хотя бы более или менее приближённая к реальности история России и вот в этой истории Махно займёт то место, которого он был лишён из соображений политической целесообразности в советской и постсоветской историографии. Правда жизни состоит в том, что Советская Власть была в значительной мере обязана Махно самим своим существованием. В том же 1919 году Махно заключил союз с Петлюрой и совместно с ним взял Киев. На колокольне, куда взбежали разгорячённые участники наступления, возник спор чьё знамя должно быть поднято над Киевом первым. Спор перешёл в ругань, ругань – в стрельбу. Когда в городе начались столкновения между петлюровцами и махновцами, разъярённый Махно снял свои части и фурией прошёл наискось через весь юг России – от Киева к Мариуполю. По дороге он разгромил и разграбил тылы белых, ведших в тот момент решающее наступление на Москву. Конные корпуса Мамонтова и Шкуро стояли уже в Орле и подходили к Туле. Красные готовились к тому, чтобы эвакуировать Москву. Деникин успел даже заявить в частной беседе: 'Скоро мы будем пить чай в Москве'. На деле же, белые, обнаружив себя отрезанными от тылов и испугавшись, что в случае поражения под Москвой они не смогут даже организованно отступить, покатились назад. 'Советская Республика' была спасена. Дни же 'Белой Республики' были после этого сочтены. Вот что значило иметь Махно своим врагом.
Второй раз советская власть оказалась обязанной Махно уже во время взятия 'острова Крым'. Махно вновь воевал на стороне красных. Все помнят, наверное, кинофильм 'Бег' и момент наступления красных через Сиваш. Грязь, еле-еле бредущие солдатики и военный оркестр вразнобой играющий что-то 'революционное'. На деле было не так. На деле Сиваш, под ураганным огнём белых, был сходу пройден конными частями и пулемётным полком махновцев. Обнаружив махновцев у себя в тылу, врангелевцы, бросая укреплённые позиции на Перекопе, побежали. 19 ноября 1920 года части КРАСНОГО КОМАНДИРА Махно первыми вошли в Симферополь. Крым пал. Вот что значило иметь Махно своим союзником.
Незадолго до этого, белые, отчаявшись справиться с махновцами, пытались бороться с ними, бросив против них конную дивизию, целиком сформированную из чеченцев. После столкновения с 'батькой' от гордых сынов гор мало что осталось.
Серьёзный человек был Нестор Иванович Махно. Настоящий русский человек. No-Nonsense Man.
Империя – 29
Выглядел кавалер ордена Красного Знамени товарищ Махно вот так:
Красавец! При взгляде на него возникает, правда, следующая мысль – откуда взялся этот человек в стрелецком кафтане, из каких глубин он вынырнул, какого века он дитя? Какое время породило этого ребёночка?
А давайте-ка мы визуализируем ряд персонажей, имена которых мелькали на страницах нашего повествования, это поможет нам глубже понять суть происходивших тогда событий. Недаром говорят, лучше один раз увидеть… Кое-кого, правда, лучше бы и вовсе не видеть. Никогда.
Империю, как и любое государство, убивают отнюдь не бомбисты и не какой-то там 'террор народовольцев'. Сколь бы пылки и самоотверженны ни были все эти Кибальчичи, Нечаевы и прочие борцы за идею, они – лишь инструмент в опытных и осторожных руках. И инструмент не главный. Главный инструмент – это люди во власти. Главный инструмент это плоть от плоти системы.
Вот эти люди сидели напротив Николая тёмной псковской ночью. О том, что там случилось мы знаем лишь с их слов:
Никто из них не был обижен властью, никого из их родственников 'проклятый режим' не вешал, никто из них не скрипел зубами и не шептал волшебное заклинание 'мы пойдём другим путём!', и тем не менее этим другим путём они пошли, вернее их 'пошли', пошли ими как пешками, заранее же уготовив им пешечную судьбу. Когда пришло время – их просто смахнули с доски.
Вот они, вот, вот. Любуйтесь:
Благородные лица, седины, значительные взгляды, бакенбарды, манишки. Манеры. Знание языков. И знание того, что нужно России. Люди эти были не просто просты, они были проще последнего деревенского дурачка, на базаре жизни их обвели вокруг пальца с лёгкостью необыкновенной и то, что облапошивавший их цыган надвинул на бровь котелок и заговорил по- английски, их ничуть не извиняет.
Где-то в чащобе леса стояло русское государство, было ли оно Китежем или нет не знает никто, но, даже если и не было, то рано или поздно оно им стало бы, просто потому, что это было русское государство и стены его опрокидывались в гладь лесного озера, а небо над ним было голубым летом и серым зимой, и было это небо русским.
Люди же со старых фотографических карточек позволили, чтобы ими прорубили просеку в лесу и по этой просеке подтащили к стенам города стенобитную машину.
Посмотрим на них, посмотрим на людей, как на знаки того времени. Время то никуда не делось, оно по-прежнему с нами, оно вокруг нас и те же персоналии окружают нас и сегодня, у них просто другие имена и ездят они не на пролётках, а в авто, но люди эти – те же. Нас не обманешь.
Это товарищ Керенский и генерал Корнилов прибыли в Царское Село с благороднейшей миссией по аресту БЫВШЕЙ Императрицы с домочадцы. Больше других мне нравится персонаж справа. Этот типаж в драповом пальто, с усиками, в шапке пирожком и с кожаным портфелем под мышкой превратится в безошибочно узнаваемое карикатурное клише государственного служащего на следующие лет пятьдесят.
Вот товарищ Милюков, спешащий по своим министерским делам к хозяину. Хлопочет Министр Иностранных Дел, старается.
