Дети белой богини

- Какие свидетели? Глубокой ночью? Дежур­ный врач спал. Он слышал крик, но не придал этому значения. В больнице часто кричат. Выгля­нул в коридор - сестры нет. Подумал, что кому-то стало плохо, позвали ее, и она сама разберет­ся, в чем дело. Если надо, позовет его. Криков больше не было. Он снова лег и спокойно уснул.

- А больные? Они что, не страдают бессон­ницей?

- Во-первых, большинство принимает снот­ворное и успокоительное. И повторяю, в боль­нице часто кричат. Тот, кто не спал, подумал, что в приемный покой привезли пострадавшего. Если на каждый такой крик... - Горанин тяжело вздохнул и махнул рукой. - Ног не хватит. - Он помолчал. - Первый же удар проломил ей череп. И - все.

- Значит, никто ничего... - упавшим голосом сказал Завьялов.

- Сторож видел пробегающего под окнами мужчину, но подробно описать его не может. Вы­сокий, в черной куртке. Плюгавому мужичонке любой покажется высоким, а что касается чер­ной куртки, то у нас в городе осенью других и не носят. Короче, никаких примет.

- И что же мне теперь делать? - беспомощно спросил Завьялов.

-Хочешь, иди домой, а хочешь, оставайся. Но тебе сейчас лучше не быть одному.

- А... она?

- Надо поручить это родственникам.

- А я, по-твоему, кто?

- Тебе самому нянька нужна. Может, врача вызвать?

- Врача? Нет, не надо. Гора, я тебе клянусь: я его найду, - решительно сказал Завьялов. - Кто бы он ни был.

- Ну, ну, успокойся. Чаю попей.

- Чаю?

- Ну что теперь делать, Саша? Ее не вернешь.

- Как-то спокойно ты об этом говоришь,- по­дозрительно глянул на него Александр. - Словно решилась какая-то проблема.

- Проблемы, Саша, только начинаются. Ты не ходи в больницу. Ее там уже нет. Увезли на вскры­тие. Да что я тебе объясняю? Ты и сам все зна­ешь. Тело выдать сразу не могу. Пока идет пред­варительное следствие, придется потерпеть. Па­тологоанатом еще с неделю будет в раздумьях. Трясется над каждой запятой, ты ж его знаешь. Одни отговорки, а дела нет. Матери Маши я уже позвонил. Она, конечно, в шоке... Да что ты на меня так смотришь?

- Значит, дело будешь вести ты?

- Я, - кивнул Герман.

- Это значит, что убийцу никогда не найдут?

- Не найдут, — машинально кивнул Горанин еще раз, потом спохватился: - То есть, найдут обя­зательно. А тебе-то что с этого? Чувство правед­ной мести одолело?

- Да это же моя жена! Жена!

- Вот и жил бы со своей женой, как все нор­мальные люди, - резко сказал Герман.

- Что ты скрываешь?

- Ничего.

- Что она хотела мне рассказать?

- Не знаю.

- Кто нашел тело?

- Дежурный врач. Когда медсестра не появи­лась в шесть часов утра, один из больных забес­покоился. Пошел к врачу, тот стал искать ее. И нашел. На первом этаже. Сразу же позвонил в милицию. Они позвонили мне.

- Я не слышал звонка, - жалобно сказал Завь­ялов.

- Ты крепко спал. Я заходил в столовую.

- Заходил? А...

- Что такое? — заволновался Герман.

- Нет, ничего. Когда произошло убийство?

- По предварительному заключению экспер­тизы, ночью, с двух до четырех. Возможно, пос­ле вскрытия скажут точнее.

Завьялов пытался вспомнить, во сколько про­снулся и сделал рисунок. Или не просыпался вов­се? На часы он не посмотрел. Во всяком случае, в памяти это не отложилось. Была глубокая ночь, возможно, часа два. А может, и четыре. Нет, в че­тыре Маша уже была мертва. От коттеджа до больницы пять минут быстрым шагом. Всего пять минут...

- Значит, ты пришел на место происшествия первым, - уточнил он.

- Я живу близко. Пять минут быстрым шагом, -словно подслушав его мысли, сказал Герман

- Ты был в кабинете старшей сестры один, пока не приехала опергруппа?

- Один! - с вызовом сказал Герман. - На что ты все время намекаешь? Я же не мог допустить, чтобы там все затоптали!

- Ты первым увидел тело. Что-нибудь показа­лось тебе странным?

- Да все!

- То есть?

-  В нашем городе такого еще не случалось. И сказать по правде, я не вижу мотива. Разве что маньяк.

- Но она ведь открыла ему дверь, - резонно заметил Александр. — Значит, это был ее знако­мый. Хороший знакомый.

-  Слушай, я не выспался, — жалобно сказал Герман. — Голова не соображает. Все, что мог, сде­лал. Ребята тоже хорошо поработали.

- А меня нельзя было позвать?

- Издеваешься? Это же твоя жена! Пойми! Тут самый умный будет глух и слеп! Там не нужна была твоя истерика! Бабьего воя хватало!

Завьялов махнул рукой, мол, с тобой все ясно, и направился в прихожую, за курткой.

- Зява, ты куда? - крикнул вслед Герман.

- К ее родителям.

—А выдержишь? — спросил Горанин уже в при­хожей.

Не отвечая, тот оделся, натянул на голову кеп­ку, потом отчетливо сказал:

- Я найду убийцу. Я сам это сделаю. А когда найду его, убью.

-  Эй, Зява, ты поосторожнее, — попятился Герман.

- А ты никак испугался?

- За тебя, не за себя, — торопливо сказал Горанин.

- Дай слово, что покажешь мне протокол ос­мотра места происшествия, или я заподозрю тебя в причастности к убийству.

-Но...

- Так что?

- Хорошо, - кивнул Герман. — Чтобы ты ниче­го такого не подумал, я буду держать тебя в кур­се. А вообще, с чего ты взял, что я могу быть при­частным к убийству твоей жены?

- Так. Интуиция,- усмехнулся Завьялов, от­крывая входную дверь.

- Черт бы побрал твою интуицию, - пробормо­тал Герман, когда гость спускался по ступенькам крыльца. Он это не услышал, но почувствовал.

...Когда подходил к больнице, сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди, упасть на землю и разбиться. Он не мог думать о том, что Маши больше нет. Если ее нет, то его не должно быть тоже. Зачем жить дальше? Для чего? Для кого? Детей нет, мать умерла год назад, отцу он не нужен. У тещи с тестем есть еще сын и вну­ки. У всех кто-то есть, только у него - никого. Один Герман. Его крест. И еще тот человек, кото­рый убил Машу. Вот для чего надо жить: чтобы выполнить свое обещание.

Было одиннадцать утра. Опергруппа уже уеха­ла, милицейского «уазика» у больничного подъез­да не было, а машины «скорой помощи» стояли здесь всегда. Убийство в больнице. Как только ему это в голову пришло! Утром Маша собиралась рас­сказать мужу что-то очень важное. Возможно он, это знал. Не надо было ее вчера отпускать. Глупость сделал. Но кто мог подумать, что так получится?

Александр замедлил шаги. Вот она, городс­кая больница. Сегодня ночью здесь разыгралась драма. А он в это время спал. И видел странный сон, который наутро оказался реальностью. Не надо было так крепко спать! Если бы Герман взял его с собой... Нет, об этом лучше не думать. Надо составить план оперативно-розыскных меропри­ятий, как в былые времена. Только теперь это бу­дет его личный план. Во-первых, поговорить со сторожем. Во-вторых, с больными. С врачом, ко­торый дежурил сегодня ночью. Не может быть, чтобы ничего... Этого просто не может быть. Не в пустыне же. Почему Маша его впустила? Убий­цу. Ведь орудие убийства было у преступника в руках! Наверняка! А'о'на спокойно открыла дверь и прошла вместе с ним в кабинет старшей сест­ры, где ее и...

Входная дверь открылась, на крыльцо вышла санитарка баба Таня с грязным ведром в руке. Увидев его, запричитала:

-Ой, Сашенька, горе-то какое! Ой, Сашенька...

- Да, горе, - машинально откликнулся он.

- Да что же это такое творится! Я прямо не знаю, что и думать! Федор-то опять запьет! Он как в кабинет вошел...

Вспомнил, что сторож Федор - ее муж. Зна­чит, Федор видел тело Маши. Причитая, баба Таня спустилась с крыльца и выплеснула из ведра гряз­ную воду. Он машинально отметил, что вода ка­кого-то странного цвета. Грязно-розовая. И толь­ко когда санитарка ушла, сообразил, что это кровь. С пола смывали кровь. Это могла быть только кровь Маши. Сердце, притихшее было, вновь жа­лобно заныло...

ПРИБЫВАЮЩАЯ ЛУНА

День первый

ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ОН НЕМНОГО пришел в себя. Миновали ноябрьские праздники, а он их даже не заметил. До праздника ли. Горе, великое горе. Герман оказался прав, визит к