барахлом своим сами разбирайтесь. А взрыв на улице, хоть и малолюдной, дело другое. Могли безвинные прохожие пострадать. Тут, мужик, ты хоть ужом вертись, а копать я буду. И дожму твою стерву-женушку! Дожму, не сомневайся. Я это умею».
Может быть, не стоило звать на помощь Юру? Тот тоже сразу на Марину подумал. Но выговориться нестерпимо хотелось, а довериться Сергей Камарин мог только Юре Малышеву.
9. Е-мое и другие междометия!
Следующее после беседы с Сергеем утро Малышев посвятил женщине. Так, на всякий случай. Бывшую жену Роксану сам Камарин величал за глаза не иначе, как сукой. «Сука» нынче оказалась весьма неплохо устроена. Новый ее муж был уже без пяти минут олигарх. Могла Роксана в память прежних обид попросить нынешнего мужа расправиться с бывшим?
Могла, понял Малышев, понаблюдав за дамочкой. Красивая истеричка, дрянь, заноза. Любит давить всех, кто ниже ее - парикмахера, маникюршу, продавщицу. Казалось бы, у сорокалетней женушки олигарха много других забот. Себя холить, дом вести, муженька стеречь. Олигархов дома встречают веселым щебетом и уютом и бывшими мужьями не грузят. Но Роксана явно была дура, так что могла и выйти из образа. Увидела, к примеру, по ТВ бывшего муженька в полном блеске, и вскрылись былые раны. Так что могла. Эта - очень даже могла. Нанять на деньги олигарха профи и обделать все без ведома мужа? Только вот что-то не вязалось это предположение с тучей охранников, повсюду сопровождавших томную красавицу. Хорошо стерег ревнивый олигарх свою половину. Бдил! Так что киллера она без его ведома нанять бы, пожалуй, не смогла… А с ведома? А если с ведома, то муженек ее - тот не такой идиот, чтобы с уголовщиной вязаться. Да ему это и не надо при его-то возможностях. Башковитый мужик. А потому просто рявкнул бы своим спецам, и они устроили бы генералу отставку, совмещенную с отсидкой лет на восемь. Ан нет. Серега чист, как стеклышко. Никто на него бочку с дерьмом не катит. Значит, не эта парочка Серегу обработала, почерк не тот. Почерк в этом деле был вообще очень странный - профи с любительщиной. Не поймешь, чего больше, уголовщины или самодеятельности. То ли везучий новичок, то ли маскирующийся мастер. В принципе, не факт, что баба. Но интуиция старого гэбиста - вещь надежная. К тому же баб проще сразу проверить и отбросить как версию. Баба, она вся на поверхности, даже такая умница, как Марина Камарина.
Откатавшись достаточное для выводов время за вздорной будущей олигархиней по салонам и магазинам, Малышев спокойно вычеркнул ее из списка. Баба действительно трепетно наводила красоту, покупала шмотки, а когда он подсунул ей в фитнесс-клубе журнал с фотографией генерала на обложке, презрительно фыркнула и отшвырнула, потянулась за другим чтивом, на котором маячила размалеванная физиономия известной поп-дивы. Про диву читала запоем. Про генерала - просто забыла. А может, и не узнала в расплывшейся генеральской ряшке некогда впалощекую физиономию бывшего супруга.
Тамару Тоцкую Малышев добросовестно «откатал» на следующий день. Эта была полной противоположностью тоненькой и ухоженной женушке будущего олигарха. Клуша! Пятьдесят шестой размер, не меньше! С утра Тамара, точно наседка, заботливо вела в школу сына. Пацан действительно оказался славный и при всей материнской черноволосости и черноглазости неуловимо напоминал Серегу! Потом Томочка, втиснувшись в новенькую «десятку», покатила на работу. В ее компьютерном салончике было тесно и жарко, толпились тинейджеры. Стоял тошнотворный запах мятной жвачки и гул голосов, странных, птичьих словечек. Торчать там Малышеву было неуютно. Не с чем было слиться, и он торчал, одинокий и заметный, как гвоздь в кафеле. Пришлось уйти. Тем более что Тамара все равно скрылась в какой-то жалкий кабинетик и закрыла дверь.
Серега называл ее редкой трудягой. Похоже, окопалась на весь день. Можно было уезжать, но привычка доводить любое дело до конца взяла свое. Малышев остался наблюдать в машине неподалеку. Ровно в час Тамара вышла, заехала за подругой, и обе они обедали в недорогом кафе. Рыжеволосая и зеленоглазая подруга произвела впечатление даже на многое повидавшего Юру. «Хороша кошечка!» А Томка-то точно дура! Такой квашне этакую подругу иметь - никогда мужика не видать. Впрочем, кажется, славная добрая толстуха на мужиках в своей жизни поставила крест. Ни на одного ни разу не обернулась. Даже на самого шикарного. А вот ее подруга вовсю исподтишка посматривала, оценивала парней аккуратно, одним быстрым взглядом из-под длинных ресниц. Красотка себе на уме.
В полтретьего Тома отвезла подружку домой и потащилась обратно в свой салон. А Малышев задумался, как быть. Стеречь пухлую Тому дальше не имело смысла. В то же время в красивой подружке было что-то этакое. Черт его знает, что… В конце концов, он же тоже мужик, а не дерево!
- Е-мое! -воскликнул Юра после нескольких часов ожидания у подъезда красавицы.
Дамочка наконец появилась, но какова она была на этот раз! Скромно, изысканно и очень дорого. Вот что можно было сказать о ее вечернем виде. Лимузин скорее даже не подкатил, а бесшумно подкрался, точно невиданный мощный зверь, и мгновенно поглотил прекрасную незнакомку, увез в ночь. Но Юра отлично разглядел номер этой машины и вспомнил, кто ее хозяин. Игорь Ледянников, хозяин крупнейших фармацевтических заводов! Даже если дамочка - проститутка, все равно птичка высокого полета!
Но проституткой она не была. На приемы в посольство проституток не возят, а именно туда проследовал супераптекарь под ручку с рыжей красавицей. Юра из кожи вон вылез, «раскалывая» охранника. Зато выяснил. Серафима Алешина. Невеста магната. Гордячка. Столбовая дворянка, голубая кровь. Светская львица. Цаца, одним словом. Да-а-а… Какая женщина!
Да, именно такова была теперь бывшая секретарша Симочка. Она уже успела мелькнуть в разрекламированном сериале в небольшой, но эффектной роли. Аристократки, разумеется. Конечно, она никакая не звезда. Но дама уже не совсем безвестная.
Откуда такой успех? Деньги все. Они, родимые. На любой светской тусовке ее невозможно было не заметить. Дорого и шикарно могут все шалавы с бабками. Дорого и изысканно - это была она. Одна. Среди запредельных декольте, разрезов, прозрачных топиков и торчащих из эксклюзивных шаровар эксклюзивных же трусиков темно-рыжая тоненькая скромница оказалась самой сексуальной. Ей попытались подражать. Но то, что делало ее прелестной и желанной, у других выходило тускло и вяло. Ну, не было вот этакого ощущения горячего потаенного пламени под прохладной смуглой кожей. И мудрого спокойствия, от нее исходившего, тоже больше ни у кого не было. Казалось, ничто происходящее не в состоянии взволновать красивую, до невозможности утонченную Серафиму. Действительно, что могло волновать на светских вечеринках женщину, подобную Симе? На что она настораживала свои изящные тонкие ушки?
Шайка сирых и убогих свое дело делала. Несколько очень. крупных фирм, несколько очень солидных магазинов. За нейтрализацию охраны и взлом хранилищ отвечала Алла. Непосредственно на «объекте» работала Ирина. Планировала Тома. А Сима? Сима назначала день, когда на «объекте» скапливалась максимальная сумма. Это была простая работа. Ее карьера «светской львицы» позволяла ей быть в курсе чужих финансовых успехов.
Они никогда не повторяли своих методов. Алла Волынова была само вдохновение. Это она придумала гибрид швабры и баллончика взбитых сливок. Так что однажды под утро камеры видеозаписи в крупном супермаркете годились лишь на то, чтобы их облизать. Охрана и кассирши не могли внятно объяснить, как и когда немалая ночная выручка исчезла. Никто не засыпал и не выходил ни на минуту. И в самом деле, не мог же десяток взрослых людей одновременно и совершенно безалаберно отлучиться, бросив все на разграбление бомжей и привидений. Неужто все они оказались в сговоре? Единственная странность заключалась в том, что хотя люди не чувствовали никаких запахов, милицейская собака, едва очутившись в тесном помещении охраны, замертво рухнула на пол. Псину с трудом привели в чувство на свежем воздухе.
Люди не почувствовали никакого постороннего запаха, но овчарка охранника потеряла сознание и после того, как в ювелирном магазине пропала сумма от предпраздничной крупной распродажи.
Ограблением века газеты окрестили потери известного казино. Впрочем, само игорное заведение даже факт урона отрицало. А все было просто. Ирочка Шибанова, как всегда, незаметно проскользнула мимо машины, в которую грузили денежки. Что она ловко бросила внутрь - НИКТО НЕ ВИДЕЛ. Отъехав немного, водитель почувствовал себя плохо. Охранникам было и того хуже. Открыв дверь, они буквально выпали из машины прямо в объятия доброй толстухи. Которая и вызвала «Скорую помощь». Все обошлось. Исчезла всего только пара холщовых инкассаторских мешков. Видимо, не растерялись прохожие.
Все было шито-крыто. Не подвел шайку покровитель Меркурий!
Но только росла, толстела не по дням, а по часам на улице Петровке некая папка в наидешевейшей картонной обложке.
- И собачку привозили? -словно невзначай осведомился у рядового сотрудника начальник.
- Да не взяла след паршивая собаченция; товарищ полковник.
- Что так?
- Плохо стало собаке, после того как к машине сунулась.
- А-а-а-га… -с видимым равнодушием протянул руководитель. Но после ухода подчиненного радостно вскочил из-за стола и подбежал к шкафу. С видимым удовольствием аккуратно переложил тощую стопку свежеотпечатанных листов бумаги из новой папочки в ту самую, пухлую, где уже кое-какие листики имелись в большом количестве. Подержал папку на весу, даже покачал, как любимого младенца, отнес на стол и распростерся над ней с невыразимой нежностью.
- А нарекаю я тебя, брат, Химиком, -задумчиво проговорил он, обращаясь к папке с некоторой даже любовью, и после паузы добавил: - Ох, люблю я, друг мой Химик, когда у меня детальки складываться вместе начинают. Деталюньки, деталюшечки! Загадал ты мне загадочку, сочинил ты мне задачечку: И небось думаешь, что ни хрена у старого хрена не выйдет. Ай, умница! Ай, молодец! А вот я возьму да решу твою задачку. Ой, решу! Ой, да вычислю. Я, брат, жить-быть не могу без таких вот задачечек. Я их люблю больше праздников. Аи, спасибо, порадовал. Доставил удовольствие. Ты пока побегай, порезвись. Пока, приятель. До скорого нашего с тобой знакомства, братец Химик. Ты, братец, даже не представляешь, до чего мне охота на тебя взглянуть. Ничего, посмотрим, познакомимся. Я вот тут сидеть буду, где и сейчас сижу. А ты вот тут, на этом самом стульчике. Много у меня на нем таких сидело. Всех помню. Всех люблю. И тебя помнить и любить буду. Очень я, брат, вас люблю, потому как очень себя уважаю за то, что я вот здесь, а вы - мразь уголовная - там за решеточкой! И всегда вы у меня там будете. Все!
