— Еда.
Люська по-хозяйски распахнула дверцу холодильника:
— Фу! Чем это так отвратительно пахнет? Плесенью, что ли? Нет, это не еда. Где взяла? Неужели в. магазине? И сама выбирала?
— Заказала. Принесли. Я не могу выходить из Дома. Боюсь.
— Дура! — энергично тряхнула оранжевыми волосами подруга. — А деньги кончатся, что будешь делать?
— Пойду и сниму со счета. Вместе с тобой. Не откажешь?
— Кого ты боишься?
— Вы мне никто не верите.
— Кто это «мы»? — прищурилась Люська. — Лично я — да, и на самом деле всерьез твои бредни не воспринимаю. Мужика твоего за деньги укокошили. Он мне с самого начала...
— Замолчи!
— Подумаешь! — Люська фыркнула, но долго дуться она не умела. Спросила сочувственно: — Не надоело тебе?
— Что?
— Такая жизнь, вот что. Ты на поганку бледную уже похожа. Как ни позвоню — все время занято. Телефон, что ли, отключаешь?
— В Интернете сижу.
— Где?!
— Ты что, телевизор не смотришь?
— Смотрю. В свободное от работы и от Петьки время.
— А спрашиваешь, что такое Интернет. Это же наше будущее. По всем каналам постоянно рекламируют услуги провайдеров. И вообще сейчас каждая крупная компания указывает свой адрес в Интернете: дабл ю, дабл ю, дабл ю, точка...
— Ну, зачирикала! Ты мне просто скажи, почему я до тебя дозвониться не могу?
Люба только вздохнула. Подруга вынула из сумки красную в белый горошек эмалированную кастрюлю, с грохотом поставила ее на плиту:
— Мясо тушеное. С овощами. Морковка обжаренная, лучок, картошечка. На чистом сливочном масле.
— Спасибо. Я не хочу есть.
— А пить?
Подруга .выставила на стол бутылку мартини. Подмигнула заговорщицки ярким голубым глазом:
— Презент.
— У тебя новый мужчина, Апельсинчик?
— Новый. Из старых. Так, перекантоваться какое-то время. Ни рыба ни мясо, просто какой-то фрукт недозрелый. Все цветет и пахнет, а с ветки не падает. В ЗАГС, говорю, не идет, сволочь.
— Тебе что, муж нужен?
— Мне нужна его зарплата. Петька без зимних ботинок, папаше зубы надо вставлять. Вставишь ему зубы — продукты с рынка таскать замучаешься. Пока кашку манную успешно кушает, а там, глядишь, колбаски захочет копченой. Короче, куда ни кинь, везде алтын. А как там наш капитан?
— Не знаю.
— Неужели не заходил?
— Я адреса своего не оставляла.
— Эх ты! Опять будешь принца своего полжизни ждать!
— Люся, ты можешь думать о чем-нибудь кроме мужчин?
— А зачем?
— Затем, что не в этом смысл жизни.
— Вот как? — Люська удивленно выкатила голубые глаза, потом хлопнула несколько раз густо накрашенными ресницами. — А зачем ты тогда замуж вышла?
— Не хочу говорить про Олега!
— Я хочу! За что-то же его укокошили? В твоего придуманного Ромео я не верю, хочешь обижайся, подруга, хочешь нет. Нету такой любви. Большой и чистой. Понимаешь? Нету. А в то, что муженек твой кому-то дорогу перешел, — верю. Сволочь он был. И жадный.
— Он умер, Люся, — беспомощно прошептала она.
— Его убили. А это вещи разные. Ты вспомни, вспомни. Что он тебе купил? Ну что? Кроме обручального кольца?
— Я и не просила.
— Настоящий мужик этого и не будет дожидаться. Просьб. Когда женщина просит, она унижается. И я так думаю, что твой Олег драгоценный и кредитору денежки зажал.
— Неправда. Он отдал долги.
— Ха! С каких барышей?
— Не знаю.
— Ничего ты про него не знаешь. А он еще тот молодец. Нашел себе дуреху. Он даже тебя заставил деньги зарабатывать.
— Ты тоже своих кавалеров кормишь и поишь, — огрызнулась Люба.
— До поры до времени. И не стесняюсь поинтересоваться их биографией. А ты даже не знаешь, сколько у твоего мужа было детей.
— Знаю.
— Я бы на твоем месте встретилась с его бывшей женой.
— Никогда!
— Правильно, дело прошлое. Вот и забудь. Позвони капитану. Телефончик дать?
— Откуда у тебя?
— Записала.
— Нет. Не надо.
— Ничего, скоро он сам зайдет. Убийцу-то ему искать надо. Выпьем? — Люська энергично начала открывать бутылку мартини.
— Не хочу.
— Не хочешь за дружбу, давай за помин души. Сволочь твой Олег был или не сволочь, это пусть теперь сам Господь разбирает. Что присудит, тому и быть.
— Наливай.
Люба всхлипнула. Как несправедливо! Мужа отняли, теперь лучшая подруга пытается отнять и хорошие воспоминания о нем. Олега убили не из-за денег, а из-за нее, Любы. И какая разница, сколько у него было детей?
— Ну, что сидишь? — подняла свою рюмку Люська. — Пей!
— Спасибо тебе, — неожиданно сказала она. — Хотя у тебя и странный способ возвращать людей к жизни, вызывая в них обиду и раздражение, все равно: спасибо.
— Чего уж...
Они одновременно выпили до самого дна и вытерли губы. Люськино тушеное мясо, действительно, не сравнить было с яичницей на зеленых помидорах. Всего там было чересчур — и масла, и специй, и лука с морковкой. Но зато все это было натуральное, не суррогат. И очень вкусное.
2
Виртуального открытого пространства она не боялась. В любой момент можно было поставить между ним и собой стену, щелкнув мышкой на крестик. Щелк — и закрылось окошко. Два щелчка — и открылось другое. Это был тот же мир, только в нем можно было просто придумать себя. Такой, какой хотелось. Умной, сильной, красивой. Она не замечала, что просиживает в Интернете по целым дням, полностью погрузившись в путешествие по его дебрям. Возможности виртуального мира были безграничны. Там велась бурная торговля всем, начиная от пачки сигарет и кончая сексуальными услугами и оружием; люди знакомились друг с другом и вели активную переписку или пустой треп, прячась под псевдонимами, за рабатывали деньги или просто, убивали время. Перечислив на указанный счет определенную сумму, можно было получить даже благословение Папы Римского, не больше и не меньше.
В этом она, конечно, не нуждалась да и деньги приходилось экономить. Кто знает, на сколько их придется растянуть. Прежде чем пойти работать, надо было справиться с головной болью, светобоязнью, со страхами, а времени на это могло уйти много. Ее никто не беспокоил, кроме посыльных из магазина, по-прежнему доставляющих продуктовые заказы. Аккуратно укладывая в чашку очередное треснувшее яйцо, она утешала себя тем, что это когда-нибудь пройдет. И страх, и бесцельное пустое существование.
Когда позвонили в дверь, она подумала, что это очередной курьер из магазина. Потом спохватилась: «Я ничего сегодня не заказывала». Подошла, прислушалась, потом долго разглядывала в глазок мужчину, переминающегося с ноги на ногу возле входной двери. Лицо его было знакомо, но от страха она никак не могла сообразить, кто бы это мог быть. Потом тихо спросила:
— Кто там?
— Вы дома, Любовь Александровна?
Она испугалась, отпрянула от двери. Снова позвонили.
— Кто там? — повторила она еще неувереннее.
— Это я.
«Он!» В груди образовалась странная пустота. Самый жуткий страх оказался похож на безвоздушное космическое пространство. Черный, не имеющий ни начала, ни конца, и такой же пустой. Она снова попыталась вспомнить лицо человека за рулем летящей в их «Жигули» машины. Но такое ощущение, что она его видела.
— Любовь Александровна, откройте!
Еще раз заглянув в глазок, она увидела раскрытое удостоверение: уголовный розыск. Замерла, раздумывая, открывать или нет? Вдруг с той стороны двери к круглому, сужающему коридор до размеров узкой трубочки стеклышку прижался человеческий глаз. Ярко-синий, с бездонным черным зрачком, похожим на икринку. Зародыш маленького чудовища. Моргнул. Она вскрикнула. Нервы.