Звездный свод медленно поворачивается над головой.
Звезды — наверху, отражение звезд — внизу… Весь мир вокруг — звезды, одни лишь звезды. Будто паришь среди них, взвешенный в межпланетном пространстве.
В такую ночь особенно одиноко на посту. Но Александр не чувствует себя одиноким. Его товарищи, бесшумно окуная в воду весла, удерживают шлюпку вблизи острова. С материкового берега за островом наблюдают пограничники. А мористее, почти в самом устье залива, взад и вперед ходит пограничный корабль. Командир его приник к биноклю. Расчет стоит у автоматов.
Под конец допроса мальтиец разговорился. Он не утаил ничего. По плану «шефа» очередная «заблудившаяся» яхта должна пересечь государственную границу в устье залива, чтобы отвлечь внимание пограничников от того, что будет происходить в его глубине.
Откроется путь для нарушителя, направляющегося вплавь к острову, условно именуемому Змеиным. Так, во всяком случае, считал «шеф». Он не подозревает, что мальтиец не воспользовался капсулой с ядом и оказался словоохотливым. Иначе план этот, конечно, был бы заменен каким-либо другим.
Александр взглянул на небо. Звезды стали как будто бледнее. Светает?
Внезапно прямо перед Александром поднялся на горизонте узкий вертикальный луч. Это подали сигнал с пограничного корабля. «Заблудившаяся» яхта задержана, и товарищи Александра, сохраняя озабоченный вид, «шуруют» в ее каютах и трюме.
Но это только формальность, игра. И пограничники и задержанные знают, что главные события развернутся не здесь.
Столб света, покачавшись, упал. Тотчас же чуть левее поднялся второй. Сигнал с корабля отрепетован[5] исполнительным начальником морского поста. Вероятно, опасается, что Александр не заметит первый луч.
Итак, началось! Жди боевого пловца с минуты на минуту!
И второй луч рухнул, как подрубленный. Потом он суетливо заметался-зарыскал в устье залива. Это демонстративная суетливость. С того берега должны видеть, что внимание морского поста сосредоточено только на яхте.
В эту ночь все старательно подыгрывают неизвестному самонадеянному господину в черном макинтоше. Это игра в дурака. Им, несомненно, окажется самонадеянный господин — уж Александр позаботится об этом!
Черные столбы, которые появились на месте вертикальных лучей, их след на сетчатке глаз, постепенно светлея, исчезают.
Ветер промчался по верхам. Сосны взволнованно зашумели.
Потом словно бы кто-то шикнул на них или бросил горсть песку — разом умолкли.
Всем существом своим Александр ощутил, что на острове еще кто-то!
Не двигаясь, он повел глазами по сторонам.
На скале, которая обрывается в море, темнеет силуэт. Только что его не было здесь. Он совершенно неподвижен, будто испокон веку находится на острове, как и огромные, лежащие подле него валуны.
Александр удивился тому, что не услышал ни шороха, ни плеска.
В рассеянном звездном свете блеснули брызги, сползающие по матово-скользким, покатым, очень широким плечам. Голова кажется на них уродливо маленькой.
Перед Александром лягушка-великан. Вместо лица выдвинулась стеклянная, распяленная от уха до уха пасть — особая маска неизвестной конструкции. На спине торчит горб — баллоны.
Причудливый камень переместился на несколько метров к лесу — почти неуловимо для глаз.
Очутившись под защитой деревьев, нарушитель двинулся вдоль берега. Александр тряхнул головой. Что это? Он внезапно оглох? Потом вспомнил: на Змеиный пойдет диверсант мирового класса, опытный во всякого рода уловках.
Человек-лягушка двигается абсолютно бесшумно, не спотыкаясь о камни, не задевая ветвей, не шлепая ластами по гранитным плитам.
Похоже на немое кино!
Скользя над землей как призрак, он повернул под прямым углом, вернулся, опять повернул. В движениях его нет торопливости или нерешительности. Это планомерный поиск. Руководствуется какими-то непонятными признаками — быть может, отсчетом шагов?
Вот он поднес руку к глазам, сверился с часами или компасом, в задумчивости постоял над обрывом. Минуту или две горбатый силуэт четко отпечатывается на фоне звездного неба, потом исчезает внезапно, как появился.
Александр вскинулся с места.
Мгновенно натянул маску, в два прыжка очутился на гранитной плите, где только что стоял нарушитель. На бегу выстрелил из ракетницы вверх. И, даже не увидев дугообразного зеленого росчерка на небе, он кинулся вниз головой с обрыва вдогонку за врагом…
Струящийся сумрак обступил Александра.
Под ногами он ощутил дно, спружинил, выпрямился и осмотрелся.
Во тьме масляным пятном проступал свет. Нарушитель зажег фонарь.
Александру вспомнилось, как гвардии капитан-лейтенант в одном из своих «поучений» разделял мужество на фазы.
«Первая фаза, — говорил он, — самая трудная. Вторая, та уже будет полегче. Решил, скажем, ворваться во вражескую гавань — ворвался. А потом уж подхватит, понесет — только поспевай реагировать на обстановку».
Как всегда, гвардии капитан-лейтенант был прав. Очутившись под водой, Александр почувствовал себя гораздо спокойнее. Первая фаза уже пройдена. Сейчас остается лишь реагировать на обстановку.
Вот масляное пятно закачалось и начало медленно двигаться вдоль берега. Видимо, нарушитель продолжает искать.
Александр поплыл следом — очень осторожно, чтобы не удариться о подводные камни, не ткнуться с разгона в обрывистый берег. Однако гранитное основание острова словно бы расступилось перед ним.
Поднырнули под скалу!
Александр отвел руку в сторону, коснулся скользкой, поросшей мхом стены. Плывут внутрь острова!
Светлое пятно стремительно взвилось. Александр последовал за ним и всплыл на поверхность.
Конусообразный луч, как комета, пронесся по гранитному своду, по ребристым вогнутым стенам, по аспидно-черной гладкой воде.
Это грот, но изнутри он обтянут железными креплениями или перекрытиями. В глубине угадывается нечто вроде причала.
Все это Александр успел увидеть мельком. Нарушитель опять нырнул. Немедленно то же сделал и Александр, будто невидимый трос неразрывно связывал обоих пловцов.
Почти одновременно они опустились на дно. Пучок света заметался, отталкиваясь от поросших мхом стен, выхватывая из мглы нагромождения плит и длинные, чуть покачивающиеся пучки водорослей.
Как бы луч невзначай не полоснул! Александр втиснулся в щель между двумя подводными камнями, прижался к ним, слился с ними.
Нарушитель был, по-видимому, озабочен, раздражен. Луч фонаря, описывая кривые, поспешно обегал дно, возвращался, скользил по сваям. Грот был пуст.
Внезапно фонарь прыгнул вверх. Александр снова всплыл.
Боевой пловец уже вскарабкался на пирс и сидел там.
Он весь серый, будто вылепленный из глины. Даже волосы на голове его кажутся серыми. Обхватив руками поднятые колени, положил на них подбородок. Вероятно, привык отдыхать так, сохраняя полную неподвижность, словно бы превратившись в камень. А быть может, он размышляет? То, что грот пуст, видимо, удивило и обеспокоило его.
Александр воспользовался короткой передышкой. Чуть высунув лицо из воды, жадно разглядывает грот.
Фонарь, стоящий на пирсе, бросает конус света вверх и немного вбок. Луч сломан на изгибе свода.
Вряд ли грот искусственный. Выглядит слишком грандиозно. Хотя чего только не понастроили люди во время войны!
Пирс, конечно, сооружен, в дальнем его конце чернеет что-то кубообразное, вроде склада или ремонтной мастерской.
Уйму денег, должно быть, вколотили в это!
Однако печать запустения лежит на всех сооружениях. Железные конструкции погнулись. От каменного настила отваливались две или три плиты.
Вероятно, никто не бывал после войны в гроте.
Но где же подводная лодка?
Александр ожидал, что она будет покачиваться, пришвартованная к причалу, или лежать рядом с ним на дне. Но подводной лодки в гроте нет.
Человек-лягушка вскочил, стремительно прошелся вдоль причала. Ему пришлось согнуться, чтобы проникнуть в помещение склада или мастерской. Он пробыл там недолго и, выйдя, с силой хлопнул дверью. Значит, и там нет того, что искал! Потом он стал ощупывать стены, присвечивая себе фонарем. Тоже ничего!
Считая, что он один в гроте, нарушитель громко и быстро говорит сам с собой. Надо думать, он страшно раздражен.
Наконец человек-лягушка опустился на четвереньки и быстро запрыгал вдоль причала, часто наклоняясь, чуть ли не принюхиваясь к трещинам в настиле.
И вдруг из расщелины или углубления в настиле извлечен футляр! Издали Александру показалось, что это детский пенал.
Поставив фонарь на причал, нарушитель отвинтил крышку пенала. Движения его порывисты, но точны. В руках забелело что-то вроде свитка. Минуту или две нарушитель в нерешительности держит свиток на весу. Нет, он не стал читать его, торопливо затолкал обратно в футляр, завинтил крышку и положил у своих ног. Потом повернулся к стене, отодвинул в ней плиту. Внутри тускло блеснул какой-то механизм.
Нарушитель поднял руку, чтобы включить рубильник. Лишь тогда Александр, стряхнув с себя оцепенение, бросился на врага.
Хлестнули выстрелы, оглушительно отдавшись под сводами. Александр вышиб пистолет из рук врага. Оба противника упали.
Некоторое время они боролись, неуклюже ворочаясь, как черепахи. Тяжелые баллоны пригибали к земле, стесняли движения.
С сопением возясь на причале, враги подкатились к самому его краю, мимоходом столкнули в воду футляр со свитком и упали вслед за ним.
Несколько минут — или секунд! — возились они под пирсом, то и дело стукаясь о него. Так тесно переплелись руками и ногами, что казалось, ничто не в силах разъединить их.
Нет связи на свете прочнее ненависти!
Под водой они почувствовали себя ловчее, увереннее. Вода была их стихия.
Тактика изменилась под водой. Теперь оба стремились лишить друг друга преимущества боевого пловца. Для этого надо было сорвать маску с лица.
Нарушителю почти удалось сделать это. Он зажал шею Александра рукой, согнутой в локте, другой торопливо шарил по его лицу, пытаясь вырвать загубник изо рта. Александр начал захлебываться. А враг все сильнее и сильнее стискивал горло.
В самбо это называется «гриф горла». Рука, согнутая в локте, надавливает на сонную артерию. Десять, от силы пятнадцать секунд — и смерть!
Александр вспомнил, как в гимнастическом зале «Динамо» самбист, захваченный таким приемом, почти сразу начинал барабанить пальцами по руке партнера: признавал себя побежденным и просил отпустить. Но в том же гимнастическом зале Александр разучил с заботливым Рывчуном и защиту против смертельного грифа.
