килограммов. И всю эту банку с помидорами надела ему на голову, аж до подбородка. (Весело смеется.) Так живописно! Прямо средневековый рыцарь в доспехах перед турниром. А на банке – этикетка помидорной фирмы, как будто эта фирма – спонсор турнира… Он, конечно, ничего не видит, не соображает… Тогда я схватила его руку и сунула ее в тостер, где поджаривался хлеб! (Хохочет.) Ха-ха-ха!..
Мужчина (к публике). До сих пор на руке шрамы. А была, как жареный бифштекс. Я потом неделю ходил с салатными листьями в кулаке… Чтоб не очень заметно… А крики, оскорбления – я же говорю: свободная, демократическая семья!
Антония (мужу). А ты чего хотел? (К публике.) Я и так добилась огромного прогресса в своем развитии… значительно продвинулась в сторону свободной любви. Но требовать, чтобы я, законная жена, кормила с ложечки его сопливых любовниц! (Мужу.) Должно же быть, наконец, чувство меры, какое-то уважение! (К публике.) Не пойму, что с ним стряслось. Раньше он был совсем другой… Он был мужчина… То есть нет, я ничего такого не хочу сказать… Но раньше он был мужчина как мужчина… Нормальный! А теперь – прямо осатанел! Будто скипидаром смазали! Только и делает, что ищет, ищет, высматривает! Рыскает по улицам, в дождь, в снег… Все одно! (Показывает, как ее муж озирается по сторонам, напряженно вглядываясь.) Утром, днем, вечером… То же самое! И шастает вот так. (Изображает его походку.) Агент КГБ! (Снова изображает его походку.) Это он попки ищет, понимаете? Попочки высматривает!
Мужчина (Антонии). Ну, знаешь! Хватит! Прекрати! Ради восторженных аплодисментов двух-трех фанатичек, которые всеми потрохами ненавидят мужчин, ты готова меня линчевать!
Антония. Ладно… Переборщила маленько… Из любви к парадоксам…
Мужчина. Ничего себе парадокс! Осмеяла, понимаешь, опозорила. Кто я теперь? Охотник за попками! Классический сексуальный террорист, неспособный даже на малейшее чувство… Дескать, одно на уме! Хотя со многими из них я общаюсь просто ради общения, а не обязательно в постели!
Антония. Здрасьте! Сам же вечно твердил: «Секс и только секс!»
Мужчина. Естественно! Если я тебе скажу, что главное между нами – чувство, ты вообще остервенеешь! (Уходит.)
Антония. Это правда. Ну переспал с кем-то – еще полбеды. Вот если у них чувство – тогда действительно невмоготу… Я пыталась ему объяснить, что у меня внутри какой-то глупый барьер (надевает юбку), что я не могу завести себе одновременно другого мужчину, «домашнего жениха»… Пыталась объяснить, но он будто не слышал и уговаривал меня добродушно и искренне, как старый друг.
Мужчина (выходит на сцену, встает за спиной Антонии и говорит с преувеличенным переживанием, словно в плохом кино). Если ты вдруг поняла, что я – не твой мужчина, начни новую жизнь. Найди себе настоящего мужа, ведь ты его заслуживаешь, ты – необыкновенная женщина!
Антония (к публике). Заграничное кино! (Мужу.) Нет, нет, прошу тебя… Это невозможно… Если я больше не нужна тебе – что ж, уходи… Пусть я останусь здесь… одна в доме… Так спокойнее.
Мужчина (к публике). Потом начинала рыдать и рвалась покончить с жизнью!
Женщина снова залезает на подоконник, прихватив пистолет.
Стой! Что еще ты придумала? Ну, пошевели мозгами, не сходи с ума! (В попытке удержать женщину, тянет ее за юбку, которая от этого сползает к ногам.)
Антония. А-а, хочу умереть в юбке! (Мужу.) Я хочу умереть! Не могу больше! (Рыдая.) Прости, что доставляю тебе столько волнений… Ты ни при чем… Я устала… Сил моих больше нет… Жизнь… политики… соседи… Я больше не могу… Брошусь из окна… брошусь… И одновременно застрелюсь!
Мужчина. Антония, одумайся! Попробуй взглянуть на вещи со стороны… Веди себя, наконец, как нормальный человек! (Уходит со сцены.)
Антония (слезая с подоконника, к публике). И настал день, когда наконец-то Антония повела себя, как нормальный человек. (Сняв юбку, бросает ее на диван; разговаривая, делает гимнастические упражнения.) Я переехала в эту квартиру. Я нашла себе работу. Это очень много значит – иметь работу… Целый день среди людей. И слезы больше не текут… Независимость… Свобода! Утром выхожу из дома, сажусь в красивый автобус и еду. А уж люди в автобусе! Толкаются, ругаются, трогают сзади, крадут кошельки! Но видеть рано поутру множество сердитых людей – сплошное блаженство и поддержка! Я перестала чувствовать себя одинокой страдалицей в этом мире. Но зато вечером… Вечером – хоть ложись да помирай. Телевизор, телевизор, реклама!.. Тогда я сказала сама себе: «Все! Хватит! Хочу жить!» В тот же вечер вышла из дома и отправилась добровольной помощницей в наш районный наркологический центр… Не сахар, конечно, но я сознавала себя полезной. От моего мужа…
На сцене появляется муж в плаще и длинном белом шарфе из шелка.
который, несмотря на свои бесконечные амуры, регулярно заходил ко мне дважды в день… подкрепиться… не ускользнула моя внутренняя свобода, раскованность. «С кем ты встречаешься? С кем познакомилась?»
Мужчина. Меня прежде всего удивило то, что ты перестала интересоваться моими… проблемами…
Антония (к публике). Зато он вдруг стал интересоваться моими: «Куда это ты собралась? С кем у тебя встреча?»
Мужчина (к публике). А она все отрицала и не признавалась!
Антония (мужу). Не то чтобы отрицала, скорее, уклонялась от ответа так же, как ты вначале… (К публике.) Просто не хотелось говорить, оно и понятно: муж есть муж. Но однажды набралась духу и заявила ему: «Знаешь, дорогой, я, кажется, нашла своего мужчину!»
Мужчина. Вот, значит, как! И кто же он?
Антония (к публике). …спросил мой муж и задергался, аж дыхание у него перехватило!
Мужчина (раздраженно жене). Задергаешься тут! Ошарашила меня прямо в лоб, и живот надулся…
Антония (к публике вполголоса). Да, забыла вам сказать… У моего мужа очень странная болезнь – называется «нервная аэрофагия». Стоит ему разволноваться, у него надувается живот, – я и в день нашей свадьбы ужасно боялась! – …надуется живот, и в тишине… потому что после его припадков обычно повисает такая неприятная тишина… И в тишине: пук!.. пук!..
Mужчина (со злостью швыряет на диван плащ, но шарф остается у него на плечах). Ну, давай, давай прослушаем этот забавный номер в стереофонической записи! (Поет.) Пук, пук, пук, пу-у-ук!
Антония (мужу). Остряк! Давай лучше сыграем для них всю сцену. Ты помнишь?
Мужчина. Да, мы играли в карты… Я сдавал.
Усаживаются за низкий стол; муж нервно тасует карты.
Антония. Первая реплика у меня. Там было так: «Знаешь, дорогой, я, кажется, нашла своего мужчину».
Мужчина. А-а! Приятно слышать… Честное слово, очень рад за тебя! (На нервной почве у него из рук выпадают карты.) Своего мужчину! Наконец-то! И кто же он? Чем занимается? (Подбирает карты.)
Антония. Ни за что не угадаешь… Во-первых, он не из нашего круга.
Мужчина. Ах, не из нашего? Тем лучше.
Антония. Он профессор… физик.
Мужчина (с плохо скрытым презрением). Преподает, что ли? И то дело!
