наблюдал опирающийся на кривой посох дедок-пастух. Мирг, однако, из-за присутствия овчарки не нервничал ничуть, помня историю с Гончими Тени. Да чего там — в случае нападения одного Аниры хватило бы с избытком, чтобы псина поджала хвост.
Из-за гребня холма выехала повозка, влекомая тройкой запряжённых цугом чимигов. Самая обычная повозка — две пары деревянных колёс, деревянный же каркас с днищем из досок, накрытых парой тростниковых циновок. Вожатый шагал впереди, одной рукой придерживая поводья, а другой сжимая топор. Видать, за хворостом отправился в ближайший лес. Одежда его наводила на те же мысли: грубые холщовые штаны, подпоясанные куском верёвки, деревянные сандалии со шнуровкой до колена на босу ногу, холщовая же безрукавка на голое тело с простецким узором синей нитью по вороту и вдоль подрубленных краёв. Завидев идущую встречь четвёрку путников, вожатый повозки сперва сощурился, а потом дёрнул повод, освобождая дорогу и закинул топор на циновки, — чтобы не выглядеть вооружённым и опасным, а то мало ли. На Иан-па и его странное одеяние селянин пялился в оба глаза, хоть и старался делать это как-то потише. Шагов за двадцать он даже на всякий случай поклонился странным встречным, прижав правую руку к груди и положа левую сверху.
Иан-па, кстати, тоже пялился в ответ. Куда менее открыто, чем неуклюжий селянин, не знающий истинного вежества, и не на дровосека. Мирг бы даже не догадался ни о чём… если бы не успел неплохо узнать чужака за минувшие дни.
— Что, никогда не видел чимигов? — тихо спросил Ухобой, когда повозка осталась позади.
— Представь себе, нет. У меня на родине таких не водится.
— Правда?
— А что такого? Нормальная ситуация. У нас есть много всякого, чего здесь нет, — почему бы здесь не быть вещам, каких нет у нас?
— Мастер, скажите, а что ещё, кроме чимигов, вы никогда раньше не видели?
— Анира, перестань звать меня мастером! А насчёт того, чего я не видел дома… это долго перечислять. Например, я не видел овец. Они у нас есть, конечно, но там, где я жил, разведением овец никто не занимался. Ещё я не видел лука и стрел…
— Быть не может!
— Но это правда. Таким простым оружием у нас давно не пользуются.
— А каким пользуются?
— Лучше вам этого не знать.
— Ну мастер…
— Анира, я же просил!
Под попытки (сколь настойчивые, столь и безуспешные) выведать, что такого особенного сородичи Иан-па используют в военном деле, четверо перевалили гребень и пошагали под гору, получив заодно возможность осмотреть Большие Кожемяки чуть сверху. А посмотреть, как считал Мирг, было на что. В долине реки Свиошь и по склонам пары холмов вольно раскинулось не менее шести, а то и семи сотен домов, среди которых добрая треть имела второй этаж. Из печных труб высовывались серые дымные хвосты: хозяйки готовили домочадцам ужин, остатки которого на следующий день вполне могут послужить завтраком. Слышался ленивый пёсий перебрёх, а поверх — рулады какой-то неопознаваемой песни, выкрикиваемые пьяницей, и визгливая ругань, на которую поющему было явно начхать. Вонь от кожевенных мастерских по мере приближения к ним всё густела; носы четвёрки, привыкшие к запахам леса, что-то никак не могли приноровиться к новым и острым ощущениям…
В общем, всё говорило о том, что они добрались наконец до населённых мест.
Солнце наполовину скрылось за холмом, когда Ухобой распахнул перед спутниками дверь постоялого двора, над которой висела, чуть покачиваясь, ведёрная пивная кружка с крышкой. Вряд ли из этой великанской кружки кто-либо когда-либо и что бы то ни было пил, но с ролью вывески она справлялась. В проём двери тут же потёк гул многих голосов, смех, колеблющийся свет сальных свечей, а ещё — густой дух постоялого двора без претензий на изыски: подгорелая еда, мужской пот и разлитое пиво. Когда порог перешагнул Иан-па, посетители большого зала ощутимо попритихли, разглядывая невиданное диво (что у самого Иан-па, впрочем, каких-то неприятных ощущений не вызывало… а если вызывало, то он это успешно скрыл). А потом через половину зала ко входу двинулся, раскидывая руки, здоровенный мужик.
— Ухобой! — почти проорал он. — Жив ещё, сволота подземная!
— Хех! — ответствовал Мирг, оскалясь, — не надейся, что я сдохну раньше тебя, Палёный!
Прозвище подходило хозяину двора (а это явно был хозяин) как нельзя лучше. Самой приметной чертой его внешности, прямо-таки бьющей в глаза, заставляющей либо таращиться, либо стыдливо отводить взгляд, служил огромный бугристый ожог во всю правую половину головы. Наплывы вспученной плоти превращали угол рта в безгубый разруб, сплавляли в единое целое веки правого глаза, а уж что там творилось на месте уха, и вовсе не хотелось разглядывать. На обожжённой стороне волосы не росли, и Палёный — видимо, для равновесия — брил все волосы на уцелевшей стороне, так что тень от густой чёрной щетины рядом с розовой, неестественно гладкой кожей смотрелась довольно странно.
— Кого ты приволок под мою крышу? — поинтересовался он после краткого ритуала с объятиями и обоюдными хлопками по плечам.
— Что, интересно? Я расскажу. Если подашь наверх пожрать и выпить чего поприличнее. На четверых. Очень рассчитываю на твои особые копчёности, жадюга, учти это.
— Ха! Да у тебя, небось, и расплатиться-то нечем, босота?
— И это, — с какой-то особой интонацией, — мы тоже обсудим, Палёный.
Жутенькая из-за ожога ухмылка в ответ:
— Ну-ну. Айда за мной.
«Наверху», в конце короткого коридора после скрипучей лестницы, обнаружилась вполне приличного (можно сказать, неожиданно приличного) вида комната. Украшенная без особых изысков, в чисто «мужском» стиле: резьба по дереву, чеканка, этажерка с каменными статуэтками каких-то страховидных тварей — пугающе реалистичных, надо сказать. Мирг, кивнув в сторону этажерки, поинтересовался:
— Пополнения в наборе?
— А то. Будто ты Шмыга не знаешь! Ну, устраивайтесь, а я за жрачкой. Не буяньте тут!
Палёный вышел, прикрыв дверь. Иан-па подошёл к выставке тварей, спросил:
— Надо полагать, это всё водится в отрешённых землях?
— Угадал. И это, и ещё много чего другого.
— А кто такой Шмыг?
— Маг земли. Слегка сдвинутый… а может, и не слегка. Член гильдии, кстати.
— Ага. Наш хозяин, Палёный, тоже?..
— Ну. Почётный Охотник, отставник по увечью. Кстати, лечение ему лучше не предлагай.
— Почему?
— Потом объясню. Пока просто поверь на слово.
— Верю.
Мирг опасливо покосился на Иан-па, но тот спокойно продолжал разглядывать статуэтки. И не похоже, чтобы рвался целительствовать, как на Дозорной заимке при виде Йени Финра (нет, сам Ухобой этого не видел, но Анира успел разболтать). С другой стороны, случаи-то разные. Одно дело — заморённый избитый парнишка невеликих годов, по известным причинам похожий на девицу, другое дело — здоровенный и громогласный муж в совершенных летах, более-менее собой довольный и впечатления полудохлого котёнка отнюдь не производящий.
«Может, всё же предложить им обсудить… лечение? Если удастся уговорить Палёного, конечно… вот-вот. Если. Ну, попытаться-то надо. Даже просто морду жжёную исправить, не говоря о зрении и слухе — дело нужное. Или не предлагать ничего, а просто спросить: сведёшь? Или ожоги не только обычным магам жизни плохо поддаются, но и ему?
Эхе-хе. Так и запутаться немудрено».
Неприятно ощущать себя экспонатом. Нет, особой робостью я не страдаю, в присутствии большого числа малознакомых не теряюсь и не начинаю заикаться. Но всё равно неприятно. Надо бы раздобыть что-нибудь из местной одёжки, дабы поменьше выделяться. Ибо нефиг. Добро бы ещё просто пялились, но
