Мечтатель

Кимара замерла.

Ты… серьёзно?

«Я не настолько хорош в магии разума, чтобы лгать мыслью. Или ты не ощущаешь моей искренности?»

Я… я ощущаю… но…

«Прими стойку „всадника“ — без оружия!»

Она повиновалась. И тотчас ощутила, как успокаиваются волны, нарушившие гладь Вод-Что-Внутри. То, что Ложка… Иан-па назвал «неколебимым спокойствием духа» — вернулось.

Быстро и естественно.

«Да. Всего ничего. Каких-то полшага по Тропе Воина, не больше. Сенфар — идиот!»

Сенфар?

«Ты его якобы труды не читала, и не много потеряла, как по мне. Этот слепой тупица, философ криводумный, среди прочей мути писал, что женщина якобы не способна двигаться по Тропе Воина… потому что бла-бла-бла и бу-бу-бу. Шовинист недобитый!»

Знаешь, ты тоже забавно ругаешься.

Ответом ей стал мысленный смех — на удивление звонкий и заразительный. Кимара сама не заметила, как её глаза заискрились весельем, а губы изогнулись, пытаясь улыбнуться.

Впервые за… когда она последний раз улыбалась? Сходу и не вспомнить…

«Так. А теперь, пока лишнее не вылезло из тёмных щелей разума снова, марш вперёд. Вы ведь хотели посмотреть, как я магией швыряюсь? Присоединяйся, будет весело».

Впереди, на близкой уже поляне, что-то громко и странно затрещало. Серые глаза Кимары, всё ещё хранящие отсвет молчаливого смеха, поймали иссиня-белые вспышки, осветившие листы коричника, тёмные оголившиеся ветви, бугры корней… резкий свист и глухой стук — несколько раз подряд. И — беззвучное яркое зарево, потревожившее лесные тени…

Что это за магия? Что за стихия? Неужели… свет?

«Давай попозже поговорим, хорошо? Я тут как бы сконцентрироваться пытаюсь…»

Плеть слегка нахмурилась, но всё же зашагала в сторону поляны.

…спустя почти час они — уже всей группой, вчетвером, за исключением одного только куратора — шли уже знакомой тропкой в направлении Архива. Причиной были рассуждения мага:

— Считается, что в испытательный рейд мы пойдём неизвестно куда. Это должно морально подготовить будущих Охотников к неожиданностям. «Остерегайтесь стоборов» и всё такое.

— Стоборов? — вставил Губа.

— Это такие хищные звери. Впрочем, не всегда именно хищные и даже именно звери… в сущности, стобор — это самое опасное, что может встретиться на пути и чего действительно надо опасаться. Естественно, что для разных мест и обстоятельств стоборы разные; кстати, в наших условиях, на базе гильдии, стоборами являются люди — как источник наибольшей опасности. И нечего так на меня смотреть! Не клатром же бояться, когда рядом с нами ходят Шинемур, Наэли и даже, подумать жутко, сам Керм Пекло! Но я не об этом. Итак, нельзя знать заранее, куда именно куратор поведёт нас. Но вот предполагать очень даже можно — ведь нам известны некоторые граничные условия. Основное из них таково: это должны быть Тёмные Земли, в которых новички при должных стараниях могут продержаться месяц и даже более. Есть также условие неявное: до означенных Тёмных Земель не должно быть слишком уж далеко. Надо объяснять, почему?

— Никак нет, саорэ маг! — дурашливо проорали хором Штырь и Губа. Чем вызвали у Плети ещё одну улыбку — правда, совсем слабую.

— Прекрасно. Зачёт на сообразительность сдан, идём дальше. Какие Тёмные Земли есть у нас под боком? Ученик Штырь!

— Певчие Пещеры, Лысое Пепелище, Болотища и Косолесье. А ещё Химерник, что под Гордой, и та безымянная, что к северу от истока Фли. До остальных больше недели топать.

— Плохо, ученик Штырь.

— Почему?

— Ещё одну безымянную забыл, — влез Губа. — Ту, что за Мокрым Станом.

— У-у-у…

— Вот именно, что «у-у»! — Ложка воздел к небу указательный палец и выпучил глаза, не без успеха изображая Эрриса Шмыга. — Незачёт тебе, Шнырёк. Если Тёмные Земли не доставляют особого беспокойства, являя опасность лишь для тех идиотов, которые туда сдуру забредут — это ещё не повод про них забывать. А теперь вспомним ещё раз весь список и спросим себя: куда нас не могут послать на месяц?

— Всяко не в Пещеры и не на Пепелище, — сказал Губа. — Там жрать нечего.

— А в Болотищах мы месяц не высидим, — подхватил Штырь, желая доказать, что один маленький промах ещё ничего такого не означает. — Никак. Поганое место… да и травануться там уж больно легко, даже зная в лицо все тамошние кочки. Туда в патрулирование имеющих Знак в наказание посылают, а уж нас — только с желанием демонски подгадить.

— Очень хорошо. Но недостаточно. Какую ещё Тёмную Землю можно отсеять?

Штырь и Губа сосредоточенно молчали.

— М-м?

— Правильно, — улыбнулся Ложка, глядя Кимаре в глаза так, словно не замечал уродства.

— Что правильно?

— Саорри хотела напомнить вам двоим, что Тёмные Земли у истока Фли — тоже болотистая, пропитанная влагой, небольших размеров местность. И что куратор у нас… кто?

— Лараг Кремень, заклинатель огня. Точно! — От избытка чувств Губа треснул себя кулаком по груди с такой силой, что аж хекнул. — Раз небольшая, то прокормиться охотой там будет сложно. А раз болотистая и сырая, то огневик в качестве защитника для нас…

— …будет не совсем бессилен, но значительно ослаблен! — закончил Штырь.

— Верно. Есть ещё одно соображение, ограничивающее выбор. Но я не полностью в нём уверен сам… и не хочу лишать вас всех возможности напрячь не только тела, но и умы. Так что пойдём-ка мы дружною толпою в Архив, где и попросим доброго дедушку Мелеза выдать нам что-нибудь интересное, касающееся Косолесья, Химерника и Темноземелья за Мокрым Станом. А потом обсудим прочитанное друг с другом.

И они пошли. При этом Губа в боги знают, который раз завёл со Штырём спор на вечную мужскую тему: о сравнительных преимуществах и недостатках древкового оружия относительно клинкового — вообще и глевии против парных неравных мечей — в частности.

А Плеть, шагая за ними следом бок о бок с Ложкой, молчала. И думала о… разном. Порой, чтобы обуздать эти думы, она замирала в одной из стоек или делала одно из заученных движений, чтобы Воды- Что-Внутри вернули себе безмятежность. А маг шагал рядом, молча улыбаясь чему-то — и молчание это казалось странно уютным.

«Как семья на прогулке. Пара оболтусов, что считают себя взрослыми лишь потому, что порой соскабливают щетину с подбородков, и…»

Покосилась на Ложку.

Огромный, два человеческих роста в высоту, чёрно-зелёный валун парит в воздухе без иной опоры, кроме магической силы безмятежно сомкнувшего веки человека. Миг — и валун обрастает злыми иглами трескучих разрядов, слишком крупных для искр, но для молний всё же маловатых. Однако иглы быстро становятся длиннее. Потом ещё длиннее. Вот одна из них, похожая на судорожно бьющийся корень, дотягивается до земли — и уже не с треском, а с шелестящим, жутким грохотом врастает в неё. Исчезая на ничтожную долю мгновения, чтобы снова возникнуть почти на том же месте. И снова. И снова. Со всё большей яростью, перед которой бледнеет любая человеческая страсть.

Мерцающие отсветы на жухлой траве, голых ветвях, ещё не облетевших листьях. Чуть ли не на низко клубящихся облаках. Стократ усиленный резкий запах грозы.

Встающие дыбом волосы…