Мечтатель

пострадали от этого только деревья да ещё одна особо невезучая кружка. Мы контролируем ситуацию. Управляем происходящим. Отчасти. Есть у меня подозрения, плавно переходящие в уверенность, что по окончании рейда срывы прекратятся. Или станут более управляемыми, что, в сущности, равнозначно. По-прежнему будешь настаивать на выполнении приказа?

— Я… нет.

— Ишь ты. Честный, надо же. Или меня боишься?

— Если… управляемыми… не станут…

— А вот тогда будет отдельный разговор. Но ты вмешиваться не будешь. Слово!

— Ты… в ответе…

— Ещё бы.

Иан-па встал, одновременно без видимых усилий вздёргивая его в стоячее положение. Криво усмехнулся, опустил правую руку.

Врезал ею, сжатой в кулак, прямиком в солнечное сплетение.

Почти без замаха, но неожиданно, сильно и очень, очень больно.

— Полежи, подумай. Говорят, некоторым помогает. От… приказов. Кимара, пошли.

И они ушли, оставив Ларага медленно приходить в себя, осознавая размеры фиаско и тихо мучаясь от возможных последствий.

Что ещё сказать? В сущности, осталось не так уж много…

Ещё одну неделю в Химернике мы бы, пожалуй, не продержались. Позже мы (в смысле, новички — Ларагу наша четвёрка, не сговариваясь, объявила бойкот) обменялись впечатлениями. Так вот: даром, что случай Кимары оказался самым… зрелищным, остальные тоже прогулялись по тонкой Грани. М-да. Например, Губа начал изредка заикаться, Штырь потерял килограммов пять. И это — только внешние симптомы… меня шёпот тоже не обошёл.

Но у меня хотя бы имелась читерская отдушина: как раз за день до открытого конфликта с куратором я решил, что больше практиковать буст-дриминг в Темноземелье не хочу. На фоне моих видений переживания героя старого классического рассказа «Колодец и маятник» могли бы показаться невинным дружеским розыгрышем. Тому-то грозило всего лишь медленное рассечение на две части, а я… возможно, итогом моих снов стало бы превращение в свирепца. И это всё, что я могу сказать на эту тему. Просто не хочу вспоминать. Когда дуновение чужеродной недоброй магии норовит смять, исковеркав, сперва душу, а потом и тело… нет. Нет! Лучше промолчу. Я снова перестал спать, перейдя на круглосуточный транс — и тем спасся. Этого довольно.

Кстати, старая моя теория насчёт углубления буст-дриминга после долгого времени без сна благополучно подтвердилась. До ощущений, которые я словил от первого сеанса буст-дриминга, дело не дошло, но теперь я точно знаю, как можно добиться от этой техники пиковых результатов. Уже большой, жирный плюс.

Лечить свой «стигмат» умыванием в проточной воде Кимаре не потребовалось. Стоило покинуть Химерник, как симптомы нестабильности, в полном соответствии с моим обещанием-предсказанием, пошли на убыль. Правда, силы «порчи», раз пробудившись, отказались засыпать снова. Больше того: эти силы продолжили расти, а характер Плети стал мерзопакостнее прежнего. Одно утешало: без внешнего давления она куда лучше контролировала свои… приступы. Да и я в стороне не остался. Поразмыслив, я предложил Кимаре в качестве выхода совместные тренировки, причём в процессе по договорённости с нею использовал форспуш. Всем хорошо: ей — противник, которого почти невозможно достать, даже если лупить в полную силу, и канал для сброса негативных эмоций; мне — дополнительные тренировки, в том числе по тонкому боевому применению магии. Ну и деревья никто не тиранит. «Зелёные» одобряют, хи- хи.

Губа и Штырь, оклемавшись после рейда (что произошло достаточно быстро: молодость имеет свои преимущества), вспомнили про базовые тренировки по магии. Я старался ненавязчиво поощрить их рвение, используя проекции образов, обратную копипасту (правда, её — с большой осторожностью) и прямую, то бишь мысленную, раздачу ценных указаний. Именно в магии до возвращения на базу особого прогресса не обнаружилось. Пресловутый «барьер пера и свечи» перед парнями стоял крепко. Но вот косвенная польза от упражнений обнаружилась ощутимая: что Губа, что Штырь заметно прибавили в боевом мастерстве и даже в части физических показателей, вроде выносливости с силой. Что, разумеется, не могло не сказаться на их рвении.

Да, чуть не забыл. Тот самый отставник в Горде, который бесплатно приютил нас перед рейдом и бесплатно же выдал сухпай, получил за свою щедрость всю нашу рейдовую добычу. Тоже бесплатно. Как я узнал (безо всяких расспросов: телепатия рулит!), на перепродаже знахарям и травникам ценных ингредиентов, плодов-корешков, травяных сборов и всего прочего инвалид гильдии мог оч-чень неплохо навариться. Сотни процентов чистой прибыли. Что, впрочем, не помешало ему начать ворчать и бросать косые взгляды в наш адрес уже на вторые сутки пребывания под крышей его не особо гостеприимного дома.

А я окончательно раздумал предлагать ему исцеление. Обойдётся, коли такой… вот такой.

В пути от Горды до Сигнара ничего значительного не произошло. Вот только уже под самый конец, когда мы покинули город и топали к базе, я ощутил, что мне в спину кто-то смотрит — этаким холодно- прицельным взглядом. Обернувшись, я на миг встретился взглядами со смутно знакомым мужиком, который поспешил скрыться с глаз.

Уже на базе, перебирая воспоминания во время очередного буст-дриминга, я вспомнил, где раньше видел этого типа. И не удивительно: с этим поджарым остроносым типом я сталкивался один-единственный раз. Когда он сопровождал лейтенанта особого отряда городской стражи. Того, который, предположительно, вампир… а сам остроносый — зверолак.

Вынюхал, значит? Ну что ж. Посмотрим, что воспоследует за нашей второй встречей… я, в общем-то, и не надеялся, что мне удастся скрываться вечно…

Посмотрим. Да.

Вместо эпилога: клятва Охотника

Антураж предельно прост: ясная ночь, густая россыпь звёзд — достаточно густая, чтобы заменить отсутствующую в этом мире полную Луну. Отблески дрожащего света фаеклов на облачках пара, вырывающихся изо рта. Факелы держат полноправные Охотники — безмолвные свидетели происходящего. Роль со словами здесь и сейчас только у меня да у старшины Сайла.

Вот только броня цинизма действует плохо. Потому что обращённые ко мне слова — не особо мудрёные, не такие уж громкие — заставляют душу звенеть и тянуться ввысь.

— Если станешь ты Охотником, никогда не закончится труд твой. Вечны заботы наши, как вечны отрешённые земли. Если согласишься, без отдыха стоять тебе на страже мира и покоя людского. Чтобы другие веселились, мы печалимся. Чтобы они спали — мы бдим. Чтобы они жили, мы идём под тонкой Гранью и умираем. Готов ли ты, зная об этом, стать Охотником?

— Готов.

— Гильдия хранит многие тайны, среди которых есть такие, что не должны покинуть уста Охотника никогда. Ни в угаре пьяном, ни в постели с любимым человеком, ни наедине с духовным пастырем, ни в подвале пыточном нельзя будет разгласить доверенные гильдией секреты. Возможно, ради сохранения тайны придётся не только умереть, но и лгать, бить в спину, предавать доверие чужих людей, пятная душу и отягощая совесть. Вновь спрошу я: готов ли ты помнить об этом, став Охотником?

— Готов.

— Не только мирные люди нуждаются в защите. Если станешь ты Охотником, рядом встанут твои соратники, братья по выбранному долгу. И часто на твоих глазах будет грозить им лютая смерть. Не всегда сумеешь ты отвести угрозу, ибо не всесилен под небом этим никто, и даже воля Высочайшего имеет предел свой в царстве архидемона. Горше трудов неусыпных, горше боли и хуже страха — помнить умерших