— Да, мистер Дуглас?

— Я хочу заказать разговор с Лондоном.

Мюррей вытащил выдвижной ящик и достал оттуда записную книжку. Он назвал номер домашнего телефона Роджера Грэди.

Когда он назвал номер, слуга ответил ему:

— Очень хорошо, Сэр. Я соединю вас, как только абонент ответит.

«Надеюсь», — молча подумал Мюррей и положил трубку.

Его сигарета тлела, положенная в пепельницу. Он зажег новую, заметив при этом, как дрожат его руки.

«А если меня ни с кем не соединят? Тогда я лучше напишу письмо, нет, два письма. Я должен где-то достать почтовые марки. Одно из писем я отдам Валентайну, а другое сам опущу в ближайший почтовый ящик. Роджер должен связаться со мной и сказать мне, получил ли он оба письма или только одно».

Сумасшедшая ситуация! На мгновение Мюррей усомнился в своей вменяемости. Он уже ощущал подобное же в санатории, когда он страдал от абстиненции и строил фантастические планы, как ему протащить бутылку в свою комнату.

Все это, к счастью, было позади. Ему как-то удалось обрести равновесие. Теперь он очень боялся последствий даже единственной выпивки, чтобы случайно не поддаться пороку, который снова будет мучить его. Когда он думал о последствиях, он испытывал очень неприятное чувство.

С тех пор, как Дельгадо сыграл с ним эту шутку, он еще сильнее стал бояться последствий.

Телефон зазвонил. Он взял трубку.

— Роджер?

— Мне очень жаль, мистер Дуглас, но по указанному номеру к телефону никто не подходит.

— Лжец!

Мюррей посмотрел на наручные часы.

Четверть одиннадцатого. Нет, совершенно невозможно, чтобы Роджера в это время не было дома. Мюррей знал, что ему нужны неопровержимые доказательства, прежде чем он сочтет, что ему нарочно строят препятствия.

— Все в порядке, большое спасибо, — невыразительно ответил он и положил трубку.

Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет только в понедельник. Нет, лучше попытается позвонить по телефону второй раз. Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему около часу, ему нужно будет…

Кто-то постучал в дверь. Мюррей замер, и его голос против его воли прозвучал хрипло, когда он спросил:

— Кто там?

17

Дверь открылась. На пороге стояла Хитер. На ней были брюки и белая нейлоновая куртка. Она выглядела необычно молодой, потому что отказалась от косметики.

— Мюррей, я не помешала? — спросила она.

— Ради бога, нет. Входите же!

Он только надеялся, что его голос не выдал его явное облегчение.

Она закрыла за собой дверь и посмотрела на Мюррея.

— Я хотела бы попросить у вас совета, — сказала она. — Я доверяю вам, и я должна с кем-то поговорить.

«Ну вот, — разочарованно подумал Мюррей, — мне только 32 года, но ко мне уже пришла девушка, чтобы спросить у меня совета».

Однако, он ничем не выдал этих мыслей, предложив Хитер сесть в кресло и загасив свою сигарету.

Она села, подняв колени, обхватив их руками, и заговорила с искусственной непринужденностью, словно хотела избежать говорить о своих собственных проблемах.

— Ну, сегодня все прошло много лучше, не так ли? Я могу себе представить, какое вы от этого получили облегчение.

— В противоположность вам.

Мюррей раскрыл свой портсигар, предложил Хитер сигарету и зажег зажигалку.

Когда она нагнулась, чтобы зажечь сигарету, ей, казалось, стало ясно, что только что сказал Мюррей. Она выпрямилась.

— Что вы подразумеваете под этим? — спросила она.

Она бросила на него неуверенный взгляд.

— На многое. Это только по-человечески, что вы при новом начале надеялись получить шанс, вместо того, чтобы все время сидеть в последнем раду или помогать Герри.

— Это ужасно, когда вы об этом говорите, — призналась Хитер после паузы. — Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление.

— Разве это не часть проблемы, о которой вы хотели поговорить со мной? — осведомился Мюррей.

— О! Да, вы, собственно, правы.

Хитер не посмотрела ему в лицо. Вместо этого она рассматривала повернутый телевизор, словно ей хотелось спросить, почему его матовый экран повернут к стене.

— Я просто не знаю, что мне делать, Мюррей. Я здесь пятое колесо в телеге. Сначала это было неважно. Я думала… Ну, для меня это счастье, что здесь, хотя мне и не дали никакой роли, но не отправили обратно в Лондон. Все же жалование в два раза выше, чем в Саутгемптоне, и я учусь, наблюдая Дельгадо в работе, а так же Сэма Близзарда и вас. Но мой первоначальный оптимизм давно уже иссяк. Все это дело кажется мне таким хорошо спланированным.

Мюррей уставился на нее.

— Что все это должно значить? Почему вы так решили?

— Я сама этого точно не знаю.

Она беспомощно пожала плечами.

— Мне только показалось, что Сэм заботится обо мне. Я думаю, он нанял меня и платит мне не из чистого человеколюбия, потому что до сих пор он мне ничего не сказал и не разу не поругал меня, когда я вела себя не слишком хорошо. Вы единственный, кто хоть как-то со мной говорит. Больше никто не обращает на меня внимания. Конечно, Ида…

Она не стала продолжать. Прежде, чем он смог что-нибудь сказать, лицо ее сморщилось, и она затянулась сигаретой.

— Я в последнее время слишком много курю, — сказала она. — В горле у меня совершенно пересохло. Не найдется ли у вас стакана воды?

— Конечно.

Мюррей встал. Когда он подошел к раковине, он кое о чем вспомнил и открыл шкафчик. Жестянки с фруктовыми соками все еще стояли там. Он взял одну из них и показал Хитер.

— Может быть, лучше немного сока? Я его еще не пил.

Она кивнула, словно ей было бы безразлично, что он ей дает. Мюррей пробил отверстие в жестянке перочинным ножом.

— Вы хотели мне что-то сказать, — сказал он.

Он достал стакан и протянул ей его.

— Спасибо.

Хитер одним глотком опустошила стакан апельсинового сока и опустилась в кресло.

— Верно, я хотела кое-что сказать. Ну, я думала, что вы сможете мне помочь, потому что вы были так милы со мной и потому что вы больше… О, это звучит смешно, но я просто не могу выразиться по другому. Вы проявили больше инициативы, чем все остальные. Мне кажется, что все остальные, кроме вас, так пассивны, так безразличны ко всему. Этого я никак не ожидала. Вы понимаете, что я имею в виду? Они работают весь день, почти весь вечер болтают друг с другом, а потом честно отправляются в постель. И это все. У меня такое чувство, что я никогда никого из них по-настоящему не узнала. Мне кажется, что они интересуются общей работой, и это их единственный интерес. Вы побывали везде, вы обнаружили магнитофоны в кроватях, вы задаете неудобные вопросы. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Хитер не стала продолжать, но ее вопросительный взгляд сказал ему, что она боится.

— Я очень хорошо понимаю вас, горячо заверил ее Мюррей. продолжайте, пожалуйста.

Она отставила пустой стакан.

— Знаете, что? С тех пор, как вы показали мне эту странную штуку под моей кроватью, я все время беспокоюсь. Всем остальным это, кажется, совершенно безразлично. Они начинают скучать, когда с ними заговоришь об этом, не так ли? Но я каждый вечер перерезаю тонкую проволоку, идущую от матраса к магнитофону своими маникюрными ножницами.

Хитер усмехнулась.

— Разве это не сумасшествие? Но я не хочу, чтобы аппарат всю ночь работал под моей подушкой. А как вы?

— Теперь я подумаю.

Мюррей наморщил лоб и уставился на стену перед собой, чтобы Хитер не видела, что она высказала то, что он подсознательно уже счел самым важным.

— Я делаю даже больше. Я каждый вечер вытягиваю проволоку из матраса и выбрасываю ее. Она всегда появляется снова, но, должно быть, установить ее довольно сложно. Я делаю это вообще-то вот почему. В конце концов Дельгадо должен потерять терпение и сказать мне, для чего все это сделано.

— Итак, вы думаете, что он солгал, когда утверждал, что эти приборы он использует для…

Она попыталась подыскать нужное слово.

— Гипнопедии? Конечно, он солгал. Даже Лестер был того же мнения, когда я показал ему эту штуку. Но он не захотел принимать все это всерьез. По его мнению, Дельгадо занимается здесь какой-то псевдонаучной чепухой.

Хитер провела языком по губам.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату