затесалась в их компанию, по натуре своей я действительно певица и сочинительница песен. Во всяком случае, хочу ею стать. И кто лучше Садьи, видевшей ярость… темной стороны твоей личности, сумеет написать «Балладу о храбром Де'Уннеро»?
Взгляд бывшего монаха утратил недавнюю суровость. Он не знал, какие из мелькавших в голове мыслей считать истинными. Разговаривая с ним, певица то и дело застигала его врасплох. Демоны ее побери, ну почему она так набивается к нему в спутницы? Кроется ли за этим обыкновенный расчет, стремление спасти или хотя бы продлить себе жизнь? Скорее всего, да. Что же еще могло двигать ею?
— Уходи, — удивляясь самому себе, сказал Де'Уннеро. — Беги от меня как можно дальше и сочиняй свою балладу.
Его слова явно удивили Садью, но она сумела не показать этого. Чуть помешкав, женщина нагнулась и осторожно положила на землю лютню. Де'Уннеро заметил вделанный в ее деку магический самоцвет. Значит, тогда, в деревне Миклина, он не ошибся в своих предположениях.
— Я все же предпочла бы остаться, — тихо произнесла певица, изумив его и на этот раз.
Она подошла к бывшему монаху, положила руки на его сильные плечи, а потом нежно, очень нежно, прижалась к одному из них щекой.
Де'Уннеро хотел что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов.
Садья подняла голову и осторожно прижалась к его губам.
— Ты меня восхищаешь, — прошептала она.
— Тебе бы следовало меня бояться, — ответил Де'Уннеро.
Женщина слегка отодвинулась, и он заметил, что она задумчиво улыбается.
— Я действительно тебя боюсь, — призналась она и вдруг жадно поцеловала, прижав к себе.
— Ничто не волнует меня так, как опасность.
Она снова прижалась к нему, охваченная желанием. Де'Уннеро отпрянул, но лишь на несколько мгновений. Забыв обо всем, он яростно ответил на ее поцелуй. Их руки двигались, изучая тела друг друга, ноги переплелись. Садья потянула его вбок, опрокинула, и они повалились на землю, объятые страстью.
Маркало Де'Уннеро никогда не знал любви женщины. Вступив в Санта-Мир-Абель, он принес клятву безбрачия. Но дело было не только в клятве. Плотские страсти всегда казались ему проявлением человеческой слабости, вредящим дисциплине. Сейчас он забыл и о том и о другом и всем своим сокрушенным сердцем, всей своей истерзанной душой отдался любовному слиянию… Только потом он понял всю глубину подстерегавшей его опасности.
В самый миг высшего наслаждения зверь внутри него яростно зарычал, требуя выпустить его наружу.
Маркало Де'Уннеро грубо оттолкнул от себя женщину.
— Я тебя предупреждал, — только и сумел произнести он, чувствуя, как его горло начинает превращаться в глотку тигра.
Бывший монах повалился на спину, задыхаясь от ярости. Он знал: еще немного — и он убьет певицу, чем вновь обречет себя на полное одиночество. Он превращался в тигра и был не в силах помешать зловещему обращению. Садья погибнет от его когтей и зубов, как и все его предыдущие жертвы…
Сжимая зубы от боли, неизменно сопровождавшей превращение, Де'Уннеро не слышал собственных протестующих криков.
Но он услышал музыку.
Де'Уннеро открыл глаза и увидел обнаженную Садью, которая сидела скрестив ноги, едва касаясь струн лютни. Слов песни он не разбирал, что ничуть не уменьшало удивительно приятное, сладостное чувство, которое будила в нем музыка.
На короткое время он вновь стал Маркало Де'Уннеро — человеком, а не зверем. Однако бывший монах понимал, что игра и пение Садьи не могут остановить тигра-оборотня, если тот уже пробудился.
Потом человеческие мысли исчезли из его головы, подмятые инстинктами зверя.
Спустя какое-то время, уже после того, как тигр насытился, разорвав горло несчастному оленю, и к Де'Уннеро вернулся человеческий облик, он, голый и озябший, вернулся к костру. Бывший монах шел, ожидая увидеть останки своей последней жертвы.
Садья сидела у огня и улыбалась ему.
Наверное, если бы сейчас подул ветер, его порыв легко бы сбил ошеломленного Де'Уннеро с ног.
— Как… — только и выговорил заплетающимся языком он.
— Садись со мной, — с призывной улыбкой произнесла Садья и откинула покрывало, намереваясь закутать ему плечи.
— Думаю, мы с тобой сначала немного поговорим, а потом, наверное, снова разбудим зверя.
— Но я считал, что убил тебя, — пробормотал в ответ Де'Уннеро, опускаясь на землю рядом с этой удивительной женщиной.
— Я же говорила тебе, что немного смыслю в магии, — заметила Садья, поднимая с земли свою лютню с самоцветом. — Может, музыка способна обуздать дикого зверя?
Де'Уннеро глядел на певицу со смешанным чувством удивления и восхищения. Она находилась на самом краю гибели, ежесекундно рискуя встретить смерть. Тем не менее голос певицы не дрожал от страха.
— Ты мне нравишься намного больше моих бывших спутников, — смеясь, сказала она. — А еще, ты самый лучший любовник из всех, кого я знала.
Она похотливо хихикнула.
— Поверь, мне есть с кем сравнивать!
Де'Уннеро молча продолжал глядеть на нее.
— Знаешь, а ты менее опасен, чем те бродяги, которых ты прикончил, продолжала Садья.
У бывшего монаха от удивления округлились глаза.
— Истинная правда! — настаивала женщина. — Да, в тебе есть звериная сила, но помимо нее и самообладание, и понятие о чести.
— Ты не можешь быть уверена, что в следующую минуту я тебя не уничтожу, — напомнил ей Де'Уннеро.
Садья прижалась к нему.
— Это-то и доставляет мне удовольствие, — призналась она.
Де'Уннеро верил певице, верил каждому ее слову. Они снова слились воедино, охваченные страстью, но на этот раз эта страсть не разбудила тигра.
Весь следующий день они шли, не выбирая направления, непринужденно разговаривая между собой. Маркало Де'Уннеро поверял Садье потаенные глубины своей души, раскрывая перед ней то, что до этого дня не мог раскрыть даже самому себе.
ГЛАВА 10
СВЯЩЕННИК И ЕПИСКОП
— Я так и знала, что встречу вас здесь! — воскликнула Джилсепони, увидев в дверях зала собраний Кертинеллы знакомую пару. Она бросилась навстречу и крепко обняла Роджера He-Запрешь, а потом заключила в объятия его жену Дейнси.
Джилсепони поискала глазами третьего из ожидаемых ею гостей и, не увидев его, помрачнела.
— Белстер не смог приехать, — объяснил Роджер, заметив ее огорчение.
— Он заболел? — обеспокоенно спросила Джилсепони. — Тогда я немедленно сама поеду к нему.
— Белстер повредил себе ногу, — сказал Роджер. — Но сейчас ему уже лучше. Он порывался отправиться с нами, но нам пришлось его отговорить. Езда на тряской повозке могла разбередить его вывих.
— Все-таки я съезжу к нему, — повторила Джилсепони, и Роджер с теплотой поглядел на нее.
— Я так ему и сказал, — воскликнул он.
Роджер перевел взгляд на короля Дануба, непринужденно беседующего с каким-то человеком, в котором он узнал герцога Брезерфорда.
— Я думаю, тебе стоит съездить в Дундалис и навестить могилу Элбрайна.
Глаза Джилсепони сузились.
— Его величество уже сделал тебе предложение? — поинтересовался Роджер.
— О-о, моя королева, — хихикнула Дейнси и комично присела, изображая придворный реверанс.
Баронесса сердито посмотрела на нее, однако негодование было явно напускным, и Дейнси прекрасно это видела.
— Пока еще нет, — сказала Джилсепони, отвечая на вопрос Роджера.
— Но он пока еще не уехал, — лукаво отозвался тот.
Джилсепони оглянулась на короля Дануба и неопределенно пожала плечами. Она не стала отрицать очевидного и призналась друзьям, что, как ей думается, до своего отплытия из Палмариса король все же сделает ей предложение.
— И что тогда? — без обиняков спросил Роджер. — Согласится ли Пони стать королевой Хонсе-Бира?
Только он один, не рискуя вызвать гнев Джилсепони, мог называть ее этим именем, от которого она отказалась.
— Нет, — не колеблясь ответила баронесса.
Роджер и Дейнси, явно не ожидавшие столь решительного ответа, изумленно переглянулись.
—
Роджер проглотил слюну и вздохнул.
— Прости меня, — сказал он, осторожно беря ее руку. — Но все-таки скажи мне, ответит ли
Баронесса с тревогой оглянулась на короля, словно тот мог встать и прямо сейчас сделать ей предложение.
— Джилсепони пока не знает, — созналась она и вновь повернулась лицом к друзьям: — Но проведя в обществе короля Дануба целое лето, я не разочаровалась в нем. Король — прекрасный и достойный человек и мудрый великодушный правитель.
— Так ты любишь его или нет? — быстро спросила Дейнси, опередив мужа, и тот застыл с открытым ртом.
— Мне очень приятно находиться рядом с ним, — сказала Джилсепони. — Когда он рядом, я чувствую себя гораздо увереннее. Поэтому, Дейнси, думаю, что я люблю его.
От внимания баронессы не ускользнуло, что Роджер слегка сдвинул брови, хотя он добросовестно пытался не подавать виду.
— Но не так, как любила Элбрайна, — поспешно добавила Джилсепони.
