ударилась о землю и начала кататься по траве, чтобы сбить огонь.
Дасслеронд вместе с другими эльфами бросилась было ей на помощь, но быстро спохватилась. Она поняла, что надо делать. Дасслеронд достала свой изумруд и всем сердцем устремилась в его магические глубины, умоляя магию помочь и несчастной Бризендель, и Эндур'Блоу Иннинес.
Небо над ее головой заволокли темные тучи. Их нижние кромки засияли множеством оттенков оранжевого цвета.
Госпожа Дасслеронд еще глубже погрузилась в изумруд, призывая его магическую силу и прося о помощи.
В тот момент, когда из пещеры выбрался Эйдриан, окутанный голубоватым свечением, хлынул ливень.
Оглянувшись на дело рук своих, мальчишка невольно пошатнулся, и у госпожи Дасслеронд вспыхнула надежда: может, трагический урок наконец-то произведет в этом упрямце столь долгожданную перемену.
Увы, надежда оказалась ложной. Был ли он потрясен? Несомненно. Но гордость собой была несравненно сильнее. И ни малейшего сожаления о содеянном.
Дасслеронд сурово поджала губы. Словно читая ее мысли, кто-то пустил стрелу, которая просвистела над полянкой и угодила Эйдриану в ногу.
Мальчишка закричал и резко обернулся, увидев лежащую на земле Бризендель, возле которой хлопотали двое эльфов.
Глаза Эйдриана наполнились страхом. Но Дасслеронд сразу поняла: его ужаснуло не собственное злодеяние, не то, что он сделал с несчастной Бризендель. Его испугало то, что теперь могут сделать с ним.
В воздух взлетела еще одна стрела, однако на сей раз Эйдриан успел отскочить в сторону, а потом бросился бежать, припадая на раненую ногу.
— Довольно! — вскричала Дасслеронд, воздев руку. — Я сама накажу этого негодяя.
По ее тону всем стало понятно, что Эйдриан вряд ли останется в живых.
«Ты больше не нуждаешься в них, — звенело в голове Эйдриана. — Они собирались изгнать тебя за то, что ты взял самоцветы. Ты стал сильнее их — вот почему они так перепугались!»
Мальчик не знал, что ответить этому голосу, да сейчас ему было и не до подобных размышлений. Эльфы обязательно погонятся за ним; наверное, уже погнались. Стрела в ноге ясно доказывала: назидательным разговорам о необходимости изменить поведение пришел конец.
Шатаясь, Эйдриан поднялся на ноги и побежал дальше, но вскоре зацепился за корень и упал ничком. Падение еще глубже вогнало стрелу в рану, и по всему его телу прокатились волны сильной боли. Зажав одной рукой ногу, мальчик потянулся за самоцветами, пытаясь ощупью найти гематит. Ему хотелось остановить кровь, но превыше всего ему сейчас хотелось выбраться из этой долины.
Голос внутри продолжал звучать, успокаивая его, а затем подсказывая, какие камни надо достать из мешочка. Следуя ему, Эйдриан зажал в ладони малахит и магнетит.
Вскоре он ощутил, как его тело становится легче, поднимается над землей и плывет над ней, несомое силой малахита. Потом он сосредоточил внимание на магнетите, ощущая излучения, исходящие от всех находящихся поблизости металлов. Мальчик поглядел вдаль — туда, где за лесом высились зубчатые вершины гор, окаймлявших долину эльфов. Оттуда тоже шли волны излучения металлов. Он не понял, откуда именно. Главное, что это место находилось далеко за пределами Эндур'Блоу Иннинес.
Эйдриан пробирался между ветвями деревьев, затем поднялся над их кронами. Неведомый металл, притягивая самоцвет, притягивал и его невесомое тело.
Мальчик так и не понял, откуда исходило притяжение; силы начали покидать его задолго до того, как он достиг этого места. Но теперь он находился за пределами долины и пролетал над каменистым склоном горы. Впервые Эйдриан покинул Эндур'Блоу Иннинес. Его обдувало холодным ветром, внизу кое-где был виден снег. Мальчик пригасил силу магнетита, потом постепенно ослабил силу малахита и мягко опустился на землю.
Холод уменьшил боль в ноге, однако Эйдриан не мешкая полез за гематитом, намереваясь воспользоваться его целительными свойствами. Приложив самоцвет к ране, он погрузился в серый вихрь, вбирая в себя магические силы. Впав в полузабытье, мальчик сам не заметил, как вытащил стрелу из ноги.
Вскоре сознание вернулось к нему, и Эйдриан рассеял магические силы, высвобождаясь из-под их чар. Рассвет еще не наступил. Вокруг все было мокрым от пронесшегося ливня. Внизу темнела долина эльфов. Дождь наверняка погасил устроенный им пожар.
Эйдриан улегся на спину. Он весь промок; нога по-прежнему сильно болела. Только сейчас он по-настоящему испугался. Такого страха он еще никогда не испытывал, и такой растерянности — тоже.
Но самое страшное было еще впереди. Вскоре окружающее пространство вдруг неестественным образом растянулось, потом резко сжалось, словно уничтожая расстояние.
Сжатое пространство вытолкнуло госпожу Дасслеронд. Она встала, грозно возвышаясь над лежащим Эйдрианом.
— Я не хотел…
Слова замерли у мальчика в горле: Дасслеронд не слушала его. Она стояла молча, устрашающая и неправдоподобно высокая. В ее вытянутой руке сиял изумруд, разгонявший зеленым светом ночную тьму. Сияние нарастало. Эйдриан понял: предводительница эльфов призывает магическую силу своего любимого камня. Рука юного бунтаря инстинктивно скользнула в мешочек с самоцветами, и в это мгновение Дасслеронд обрушила на него силу изумруда.
Змеясь, из земли поползли стебли виноградной лозы. Они переплетались, опутывая Эйдриана своей сетью. Когда он оказался полностью внутри этого кокона, стебли начали уходить обратно в землю, увлекая с собой и его.
Мальчику стало тяжело дышать, но он все же сумел пробудить силу серпентина и окружил себя защитой от огня. Потом настал черед рубина. Лоза вспыхнула; большинство стеблей мгновенно сгорело, остальные ослабили свою смертельную хватку.
Действия Эйдриана опережали его мысли. Выхватив графит, он обрушил на госпожу Дасслеронд удар молнии.
Он услышал, как предводительница эльфов застонала, хотя и не видел результатов своего удара.
Стебли лозы исчезли. Эйдриан вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с хозяйкой Кер'алфара.
— Ты опозорил память своего отца! — пронзительно закричала Дасслеронд.
Вид у нее был свирепый, как никогда. Растрепанные золотистые волосы трепетали на ветру.
— Ты обесчестил свое имя и принес горе тем, кто растил тебя и заботился о тебе.
— Это произошло случайно, — выкрикнул Эйдриан, упорно сражаясь с подступающими слезами.
— Нет, не случайно. Твое дерзкое и бездумное поведение и не могло окончиться ничем иным, — не понижая голоса, ответила госпожа Дасслеронд. — Случившееся сегодня неопровержимо показывает твою суть, Эйдриан Виндон, и доказывает, что ты никогда не сможешь стать рейнджером!
Мальчик попытался ответить ей, но понял, что у него нет слов.
— Я ухожу, — только и смог выдавить он.
— Сначала ты отдашь мне самоцветы, — потребовала Дасслеронд.
Эйдриан невольно отпрянул. Заглянув в глаза предводительницы эльфов, он понял, почему у него внутри все дрожит. Она не позволит ему уйти, даже без самоцветов. Это ловушка. Дасслеронд заберет у него самоцветы, а потом убьет его на месте.
Зарычав от ярости, Эйдриан снова пробудил силу гематита — камня души. Помимо целительных свойств этот самоцвет обладал и другой силой. Гематит усилил железную волю Эйдриана и, как тараном, ударил ею по намерениям госпожи Дасслеронд. Их битва происходила не на каменистом склоне, а в глубинах гематита. Именно там дух каждого из них вступил в смертельную схватку с волей противника.
На склоне одной из гор, окружавших Эндур'Блоу Иннинес, Эйдриан Виндон, сын Элбрайна и Джилсепони, поверг в битве госпожу Дасслеронд, величественную и властную предводительницу народа эльфов… Даже она, не говоря уж о самом Эйдриане, не догадывалась, кто помог ему одержать победу, кто стал его вторым, духовным отцом. Им был демон- дракон, действовавший через дух покойного отца-настоятеля Далеберта Маркворта.
Эйдриан мог бы легко уничтожить ее. Сломив ее волю, он мог бы заставить душу госпожи Дасслеронд навсегда покинуть тело. Мальчик почти это сделал, и не только потому, что им двигал страх и необходимость защищаться. Он ненавидел эльфов, завидуя их необыкновенному долголетию. Его бесила сама мысль о том, что на протяжении жизни какого-то эльфа может смениться двадцать поколений людей.
Он мог бы убить госпожу Дасслеронд, но не сделал этого. Он выпустил ее из тисков своей воли и увидел, как предводительница эльфов едва не упала, словно держалась на ногах только за счет воли Эйдриана.
— Уходи, — сказал он ей.
— Самоцветы… — произнесла она слабым, совсем не похожим на свой голосом.
— Убирайся, — повторил Эйдриан, и по его голосу Дасслеронд поняла, что убеждать его бесполезно. — Самоцветы принадлежат мне. Они перешли ко мне по наследству. С твоего, кстати, повеления.
— Ты не рейнджер! — воскликнула Дасслеронд.
Кажется, она собиралась вновь призвать силу своего изумруда, однако вовремя передумала. Во второй битве Эйдриан ее уже не пощадит.
— Я не игрушка, которой могла бы забавляться предводительница эльфов, — сказал Эйдриан. — Я ухожу не с пустыми руками, — добавил он, доставая из кармана горсть самоцветов. — Я ухожу к людям, которые ждут меня там.
И он махнул рукой в направлении гор, за которыми лежал большой мир. Но куда идти — этого Эйдриан не знал. И храбрость его была во многом напускной, ибо в действительности Эйдриан Виндон чувствовал себя сейчас маленьким испуганным мальчишкой.
— Зеркало я тоже забираю с собой! — запальчиво прибавил он, чтобы скрыть свою растерянность.
— Тебе еще придется столкнуться с нами, — пообещала ему госпожа Дасслеронд.
С помощью изумруда она вновь сжала пространство и, войдя туда, как в коридор, стала быстро удаляться от одержавшего над ней верх бунтаря.
Эйдриан остался на каменистом склоне, дрожа от злости и страха. Несколько совладав с собой, он огляделся по сторонам. Большой мир оказался намного больше и шире, чем он думал.
— Куда же мне идти? — вслух произнес он.
Голос внутри него молчал.
Мальчику было холодно и одиноко. Привычная жизнь резко и бесповоротно оборвалась. А большой мир, о котором он так мечтал, был совершенно ему незнаком.
Госпожа Дасслеронд остановилась невдалеке от эльфов, которые все еще врачевали ожоги Бризендель. Им удалось сохранить ей жизнь, но эльфийка больше никогда не услышит легкого шелеста своих крыльев.
Однако предводительница эльфов думала сейчас не о трагической участи Бризендель. Она была не на шутку встревожена уходом Эйдриана Виндона. Только что она вновь испытала на себе его силу. И эта сила была пугающе огромной, направленной в опасную сторону. Дасслеронд, бившейся с демоном-драконом, было с чем сравнивать.
Ее обдало холодом при мысли о том, какую роль сыграла она сама в сотворении чудовища, именуемого Эйдрианом Виндоном.
