— Я умею с ним обращаться, — уверенно произнес он.
Друзья трактирщика так и покатились со смеху.
— А ты, видать, отъявленный хвастун! — загремел один из них.
— Брось, малыша самое время зачислить в Бригаду Непобедимых, — сказал другой, и от этих слов рассмеялся даже Румпар.
— Я держал в руках оружие намного совершеннее этого меча, — холодно заявил юноша.
В комнате мгновенно стало тихо. По взглядам, бросаемым на него Румпаром и остальными, Эйдриан безошибочно понял, что обратного пути нет.
— Ты бы наперед думал, что говоришь, — тихо и угрожающе произнес трактирщик.
Наверное, юноша еще мог бы пойти на попятную, признавшись, что просто захотел похвастаться. Однако скука минувших недель, когда один день был как две капли воды похож на другой — небольшое разнообразие принесло лишь разрушение бобровой плотины, — подталкивала Эйдриана хоть к каким-то действиям.
— Я сказал правду, — спокойно ответил юноша. — Я действительно держал в руках намного более совершенное оружие. И знаю такие приемы боя, которых ты, Румпар, даже вообразить себе не можешь. Фестертул стоит на самой границе диких глухих мест. Глупо, когда меч висит на стене без дела, когда другие… когда я мог бы найти ему применение.
— Да ну? — недоверчиво вскинул брови Румпар.
— Мог бы, — не колеблясь заявил Эйдриан. — Я бы сражался с разбойниками или гоблинами либо охранял деревню от опасных зверей.
Все, включая трактирщика, вновь затряслись от смеха.
— Я готов сразиться с тобой за этот меч, — вырвалось у юноши раньше, чем он подумал о возможных последствиях своих слов.
В комнате опять воцарилась гнетущая тишина.
— Он скорее отдаст тебе свою дочку, нежели меч, — заявил один из гостей, но никто не поддержал взрыв его смеха. Румпар зловеще хмурил брови.
— Ну, или хотя бы за право иногда им пользоваться, — предложил Эйдриан. — Если я тебя одолею, ты разрешишь мне брать его, когда понадобится. Если победишь ты, я пойду к тебе в работники на целый месяц: буду прибирать в доме, колоть дрова и вообще делать все, что скажешь. Буду приходить к тебе рано утром, а потом заниматься другими делами.
Трактирщик одарил юношу не предвещающим ничего доброго взглядом, и тот понял, что сейчас его выгонят прочь, только посмеявшись над желанием вступить в поединок. Однако друзья в один голос стали советовать Румпару хорошенько проучить зарвавшегося мальчишку.
Поначалу трактирщик колебался, но потом, раззадоренный ими, криво улыбнулся.
— Месяц, говоришь? — презрительно протянул он, поворачиваясь к Эйдриану. — Нет, месяцем не отделаешься. Пять месяцев!
— Согласен на целый год, — быстро произнес юноша. — Даже на пять лет. Мне все равно.
Трактирщик поднял свой тяжелый кулак.
— Ты никак думаешь, что ровня мне по силам? — недоверчиво спросил он.
— Я предлагаю не кулачный бой, — возразил Эйдриан. — Ты возьмешь свой меч, а я…
Юноша огляделся по сторонам, ища что-нибудь подходящее. Наконец в углу он приметил метлу с длинной деревянной рукоятью.
— Я возьму вот это… — объявил он.
— Ну и помашешь же ты метелочкой, если будете сражаться до первой крови! — бросил Эйдриану один из друзей Румпара, и все громко захохотали.
— Что ж, парень, сейчас я тебя проучу, раз уж напросился, — пообещал трактирщик.
— Прежде ты сам потеряешь свою славу непревзойденного бойца, — ответил юноша.
Он уже не колебался, а искренне радовался принятому решению, чувствуя, что готов занять иное положение среди жителей Фестертула.
Друзья Румпара возбужденно загудели, явно предвкушая потешное зрелище.
— Вмажь ему как следует! Этого дерзкого молокососа надо проучить! Надери ему задницу! — подбадривали они трактирщика.
Румпар на несколько секунд прикрыл глаза, и Эйдриан понял, что в памяти его противника пронеслись воспоминания о былых сражениях, вызывая соответствующий настрой. Лицо трактирщика приобрело зловещее выражение.
— Сейчас, парень, ты у меня получишь, — посулил он.
В ответ Эйдриан сделал молниеносный выпад, огрев Румпара метлой пониже спины. Удар не был сильным, но вызвал у противника прилив нешуточной ярости.
Он оглушительно завопил и, размахивая мечом, ринулся в атаку. Возможно, бывший воин считал свои действия верхом искусства фехтования, но тому, кто владел би'нелле дасада, они казались ужасно неуклюжими.
Эйдриан, даже не пуская в ход свое «оружие», легко уклонялся от ударов меча, со свистом разрезающих не только воздух вокруг юноши: пара стульев и настенная полка, уставленная глиняными мисками, стали первыми в списке пораженных рукой хозяина. Дабы тот не перебил всю утварь, Эйдриан сместился на свободное пространство в центре комнаты и едва заметным движением прошелся прутьями метлы по лицу Румпара, словно предупреждая его о готовности применить в схватке более серьезные приемы рукопашного боя. Но на разъяренного трактирщика это действие произвело обратный эффект, и он, увеличив скорость вращения меча и испустив вопль, напоминающий рев оленя в брачный период, бросился в атаку. Чтобы не попасть под горячую руку, друзья Румпара повскакивали с мест и продолжали наблюдать за боем с безопасного расстояния, подбадривая его своими выкриками.
Эйдриан, ни на мгновение не упуская из виду движений трактирщика, который своим мечом превратил убранство комнаты в свалку поломанной и разбитой утвари, решил, наконец завершить схватку, выкрикнув зрителям:
— На счет три!
— Раз! — И первый, не сильный, но точный удар торцом рукояти метлы в область правой ключицы Румпара обездвижил руку, в которой он держал меч, — та сразу же повисла, словно плеть. Трактирщик попытался было переложить оружие в левую, но…
— Два! — Подсечка, выполненная с разворотом, заставила Румпара грохнуться задом на усеянный черепками разбитой посуды пол…
— Три! — Завершающий удар торцом рукояти метлы, направленный в точку, где сходились брови Румпара, поверг бывшего бравого воина в состояние, близкое к тому, которое случается с любителями горячительных напитков: полное отсутствие возможности управления своим телом наряду с восприятием окружающего — только посредством зрения, да и то с искажением форм предметов до неузнаваемости.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Может, нужно было еще немного продлить сражение, позволив Румпару сохранить свою гордость и достоинство? Эйдриан тут же отбросил эту мысль. Нет, решил он, пусть эти люди с самого начала видят, кто живет рядом с ними, пусть узнают правду о том, кто станет их защитником, рейнджером Фестертула!
— Тебе просто повезло! — упрекнул его один из гостей, нарушив наконец тишину.
— Ты вел себя как неблагодарный злобный щенок! — добавил другой, когда Эйдриан наклонился и поднял с пола меч.
— Вскоре вы будете только радоваться, что я появился в вашей деревне, ибо я — Эйдриан, рейнджер Фестертула, — спокойно и уверенно ответил им юноша. — Я буду нести дозор в окрестных лесах, защищая вас от опасностей, хотя вы, боюсь, не слишком этого заслуживаете.
Спустя несколько минут Румпар, кряхтя, поднялся на ноги и стал было требовать, чтобы Эйдриан вернул ему меч, но юноша наградил его таким леденящим взглядом, что у трактирщика слова застряли в горле.
— Будет с тебя, мальчишка, — бросил один из гостей. — Убирайся отсюда!
— Мальчишка? — переспросил Эйдриан. — Мальчишка, который в битве может победить вас двоих, а то и троих? Мальчишка, к которому вы побежите всякий раз, когда Фестертулу будет угрожать опасность?
Вполне удовлетворенный исходом поединка и произведенным впечатлением, Эйдриан вышел из трактира. Собрав свои нехитрые пожитки, он покинул Фестертул и скрылся в ночной мгле.
Проходили дни, и Эйдриан все более чувствовал, что своим внезапным поступком подвел определенную черту. Он начал заново обдумывать свою дальнейшую жизнь и свое место в мире. Ему было вовсе не одиноко в лесу, поскольку он часто встречал деревенских охотников и столь же часто подсказывал, в каком месте им сегодня следует искать добычу.
За время, проведенное вдали от деревни, Эйдриан постепенно пришел к выводу, что Фестертул не был и никогда не сможет стать для него домом. И причина крылась вовсе не в том, что после поединка с Румпаром у него испортились отношения с жителями деревни. Они считали его хвастуном и только и искали момента, чтобы проучить задаваку. Это юноша понял по отрывочным замечаниям охотников. Главное, что жизнь в Фестертуле, да, как он понял, и в любом другом месте, удаленном от больших городов, имела немало ограничений. Это открытие сильно раздосадовало нетерпеливого и порывистого Эйдриана. Но он не зря учился мудрости у эльфов тол'алфар. Их уроки подсказывали ему: наберись терпения. Совсем не обязательно провести в Фестертуле всю свою жизнь. Чтобы выбраться на большую и широкую дорогу, иногда приходится сначала идти по тропинке. Пусть эта деревня станет для него своеобразной тропинкой. Отсюда он начнет путешествие к своей судьбе.
Новое место в жизни требовало и нового имени, и Эйдриан немало времени раздумывал над тем, какое имя взять, чтобы оно соответствовало его положению рейнджера Фестертула. Юноша думал, не оставить ли ему свое прежнее имя, добавив и фамилию, которую он пока не решался никому назвать. Вообще-то он не слишком переживал из-за отношения к нему жителей деревни, считая, что те были просто не в состоянии оценить его выдающиеся способности.
Эти мысли подсказали Эйдриану, какое новое имя он себе возьмет и которым будет называться открыто. Оно явится продолжением имени его отца, но одновременно будет тайно свидетельствовать о том, что сын поднялся выше отца и его героических деяний. Элбрайна называли Полуночником, или на языке эльфов — Тай'марави.
— Отныне мое имя будет Тай'маквиллок — громко крикнул однажды Эйдриан в темноту ночного леса. — Эйдриан Ночной Ястреб!
ГЛАВА 13
ЕЕ СВЕТЛОСТЬ ДЖИЛСЕПОНИ
— Люди ни за что не признают меня! — возразил Роджер He-Запрешь, когда Джилсепони объявила ему и Дейнси, что после ее отъезда в Урсал бароном Палмариса станет он.
— Люди будут любить тебя не меньше, чем люблю я, — не сдавалась Джилсепони.
— Для меня это слишком большая…
— Довольно возражений, Роджер He-Запрешь! — недовольным тоном перебила его Джилсепони. — Тебя и Дейнси не бросают на произвол судьбы. В Чейзвинд Мэнор все хорошо знают, в чем заключаются обязанности барона, и всегда подскажут тебе, как поступать. К тому же ты всегда можешь рассчитывать на помощь аббата Браумина, когда он вернется в Сент- Прешес.
— Я только не пойму, зачем ты соглашалась принять титул епископа, если знала, что вскоре отбудешь на юг? — спросила Дейнси.
Впрочем, по виду Дейнси нельзя было сказать, чтобы ее сильно тревожили скорые перемены. После того как эта женщина побывала на грани смерти и осталась жива лишь благодаря чуду завета Эвелина, мало что могло вывести ее из равновесия.
— Я уверена, что епископство в Палмарисе сохранится, — ответила Джилсепони. — Думаю, король Дануб сделает епископом Браумина Херда.
