Похож на них стал бедный наш Самсон, Когда его постигла неудача. Слабеет явно христиан напор, В защиту переходит нападенье. Язычники, напротив, с этих пор, Утроивши свое сопротивленье, Дрались, как бешеные, в исступленье, Как храбрецы, как боги, наконец. Богини им ни в чем не уступали, И со стены в противников бросали Все, чем богат и славен был дворец, Что попадало под руку: подушки, Из золота литые безделушки, Цветочные горшки и зеркала, Сосуды из металла и стекла, Горшки ночные (было их немало), Старательно наполнив их сначала. Когда б Навин, наитьем осенен, Не вспомнил, как был взят Иерихон, Верх взяли бы язычники, быть может. «Концерт в еврейском духе, — молвил он, Проклятую их крепость уничтожит. Сюда, левиты, воины, жрецы Израильские, храбрые певцы И музыканты, что во время оно Разрушили оплот Иерихона!» И вот оркестр невиданный готов: Собранье инструментов всех сортов. Трещотки, флейты, бубны, барабаны, Литавры, и кимвалы, и тимпаны, Тромбоны, скрипки, трубы без числа, Кларнеты, дудки и колокола, Рога, котлы, подносы и кастрюли... Приготовленья эти ужаснули Всех осажденных; ждут они чудес. Вот начали: кто по дрова, кто в лес. Язычники, хоть уши и заткнули Услышали пиликанье смычков. Тут раздается новая команда: Их угощают яростным сфорцандо. А слух, известно, нежен у богов И резала его невероятно Та музыка (для нас она приятна). Затем Навин ввел в действие басы, Вопившие на разные гласы. Умножив какофонию стократно, Одни из них тянули ноту «соль», Другие — «ре», а третьи — «си бемоль», И слушателей этим доконали. Они пытались пенью помешать, Попробовав врагов перекричать, Но певчие лишь пуще заорали. Бранясь вовсю, чрез несколько минут Защитники покинули редут. И Бог-отец в воинственном задоре Вскричал: «Победа полная близка! Побеждены ударами смычка! Погромче, братцы! Мы увидим вскоре, Как рушатся высокие валы Сей крепости... Они прочней скалы, Но упадут, язычникам на горе. Сейчас дворец повалится с горы. Погромче! Весь Олимп — в тартарары!» Но дело обошлось гораздо проще. Четыре храбреца, которых в роще Забрали в плен, храпели мертвым сном. Очухавшись, придя в себя немного, Припомнили пьянчуги со стыдом Все шалости свои, томясь изжогой. Раскаянье, негодованье, страх Заставили их покраснеть впотьмах. Душили Исраила гнев и злоба; Ругаться начал Иоанн в сердцах; Гвенолий же и Карп святитель — оба, Пав на колени, каются в грехах, Исправиться отныне обещают; Затем они кидаются стремглав И, с тыла на язычников напав, Ударами их в гневе осыпают.
