период люди уже научились молоть пшеницу и печь лепешки, в пищу стали употреблять больше углеводистой мучной пищи, что способствовало развитию кариеса.
Мы постоянно держали Алиовсата Гулиева в курсе нашей работы, и он был счастлив, что этот материал не остался неизученным, что благодаря предложенной им работе и я продвинулась в науке.
Так что свою кандидатскую диссертацию 'Состояние зубочелюстной системы древних жителей Азербайджана (по материалам археологических раскопок)' я написала с его подачи и при его помощи.
Так как моя работа была связана с историей и я использовала материалы Института истории, то одним из моих оппонентов стал Играр Алиев. Алиовсат Гулиев был уже очень болен, но он захотел присутствовать на моей защите, которая в некотором смысле была и его детищем. Его, тяжело больного, буквально под руки привели в зал, где проходила защита. Я была так растрогана этим, что уже ни защита, ни гости не волновали меня. Все отошло на задний план перед его благородным поступком.
После защиты я подошла к нему, он меня поздравил. Видно было, как трудно ему стоять на ногах. Но он был счастлив, что их материал подняли, и посоветовал мне написать на эту тему книгу.
Со временем наше знакомство переросло в дружбу и сотрудничество. Я никогда не забуду, что именно он, наряду с моими медицинскими руководителями, дал мне толчок к научной деятельности.
Кстати, он не только мне предложил тему научной работы. Как-то он поинтересовался, чем занимается моя сестра. Узнав, что она преподает русский язык в Политехническом институте, он спросил, занимается ли она научной деятельностью, и даже посоветовал, какую тему избрать ей для научной работы. И конечно же эта тема тоже была связана с историей.
Даже находясь в больнице, он, тяжелобольной, постоянно думал о друзьях. Советовал, помогал в научной работе. Он внимательно читал все статьи в исторических журналах и делал на полях пометки - это нужно такому-то, это тому-то. Я однажды получила от него, уже смертельно больного, письмо'.
С любезного разрешения Тамары ханум мы приводим здесь это письмо.
'4 августа 1969 года.
Милая Тамара Гаджиевна!
Спасибо еще раз за теплые трогательные письма, которые наряду с моими медикаментами внутренне так сильно поддерживают меня.
Я в Вас сделал еще одно открытие - что Вы отличный мастер 'болтать' (не обижайтесь, так я называю людей, у которых язык подвешен и умеют писать), что из Вас получился бы хороший историк и журналист. Об этом я даже поделился с Диной[34], она со мной согласилась.
Думаю, что по существу так и получается: ведь Вы все время в дебрях истории и имеете дело с историками.
Что касается Вашей будущей темы 'Прошлое, настоящее и будущее стоматологии в Азербайджане (итоги пройденного пути, прогнозы на будущее)', то здесь налицо перспективы... Так что все идет своим естественным и закономерным путем, и на этом пути я Вам желаю больших, радостных, еще более внушительных успехов.
У меня же дела пока без перемен. То улучшения, то ухудшения, приливы, отливы, положение довольно-таки не определенное. Надеемся все-таки на улучшение. На всех этапах, когда мне было плохо, меня всегда поддерживало и поддерживает тепло моих друзей, которое я ощущаю сквозь все расстояния. Ясно, товарищи?!
Примите в заключение мои самые сердечные, теплые приветы и проч.
Привет славным Гусейновым'.
'Его письмо пропитано добром, - делится Тамара ханум. - Представьте, он лежит больной и думает о моей докторской диссертации'.
В воспоминаниях Фариды Мамедовой мы находим еще одно свидетельство внимания, с которым Алиовсат Гулиев следил за успехами молодых ученых:
'В 1969 году, когда Алиовсат Наджафович заболел, мой отец навестил его, и фактически тогда они познакомились. В своем письме мне в Ленинград отец подробно описал эту встречу, которая произвела на него огромное впечатление. Папа был буквально заворожен Алиовсатом Наджафовичем, его глубоким пониманием изучаемых мною вопросов, сердечным, простым отношением и, главное, его осведомленностью, информированностью о моих занятиях языками, о моих скромных успехах, даже о первых столкновениях с армянскими учеными К.Н. Юзбашяном, моим руководителем, и А.Г. Периханян. Папа писал, что Алиовсат Наджафович возлагает большие надежды на мои научные изыскания, на мое будущее.
Вскоре не стало моего отца. Большое внимание, отеческую заботу к нашей семье проявил тогда ныне покойный Билал Мусаевич Керимов, замечательный человек, талантливый организатор, большой умница, работавший в последние годы секретарем Али-Байрамлинского горкома партии. Алиовсат Наджафович написал ему лично от себя благодарственное письмо за сердечную заботу, внимание, проявленные к нашей семье. У них завязалась переписка.
Алиовсат Наджафович очень интересовался, как можно ускорить защиту моей кандидатской диссертации, ибо я приехала уже с готовой работой. Но к величайшему прискорбию вскоре его не стало, и я защитила кандидатскую диссертацию только лишь в 1971 году.
Все виденное, услышанное мной об Алиовсате Наджафовиче убедили меня в том, что уникальность этого человека была не только в том, что Бог наделил его таким редким умом, стратегическим мышлением, а еще и в том, что движущей силой всей его жизни, творчества была беззаветная любовь к своей стране, к ее истории, воссоздание которой стало смыслом его короткой жизни'.
Завершить главу об Учителе мы хотим словами Мешадиханум Нейматовой:
'Он так воспитал нас, что мы и до сих пор ничем, кроме работы, не живем и ничем, кроме истории, не интересуемся. Он изнурял работой себя и изнурял нас.
Но разве это принесло нам что-нибудь, кроме пользы?'
ГЛАВА VIII УЧЕНЫЙ. ОДА ДОКУМЕНТУ
Наивно было бы предполагать, что вся работа Института истории в 50-х начале 60-х годов ограничивалась только созданием трехтомника 'История Азербайджана'. Слишком много материалов было накоплено в процессе работы над трехтомником, и конечно же эти данные не должны были пропасть. Они ложились в основу множества обобщающих документальных трудов, выпущенных Институтом истории под руководством и при непосредственном участии Алиовсата Гулиева.
И тут хотелось бы сказать несколько слов в защиту Документа. История движется вперед, меняются общественные формации, государственный строй, идеология. Но какие бы ни наступили времена, при любой общественно-политической ситуации документ остается документом и не теряет своей ценности как свидетельство эпохи, к которой он относится. Каждое общество может переписать историю, изменить те или иные акценты в соответствии с господствующей идеологией. Но документ вечен.
Вряд ли сейчас мы могли бы восстанавливать многие страницы своего прошлого, если б не сохранились документы, и как тут не вспомнить еще раз о сетовании академика Джамиля Гулиева на некоторых молодых историков, пренебрегающих работой с документами. Только документ позволяет восстановить нарушенную 'связь времен', связать воедино нынешнее поколение с прошлым и перекинуть мостик в будущее.
Как истинный историк Алиовсат Гулиев знал цену документу. Еще в конце 50-х годов азербайджанскими и ленинградскими историками велась совместная работа над большим и солидным многотомным документальным сборником 'Монополистический капитал в нефтяной промышленности России (1883-1914)'. Имеющая огромную научную ценность книга вышла в свет в 1961 году и вызвала большой интерес не только в СССР, но и за рубежом.
Впоследствии, под руководством Алиовсата Гулиева, отдел несколько лет работал над второй частью этого сборника, охватывающей 1914 - 1917 годы. Но до выхода книги в 1973 году он не дожил.
Понимая, что во время работы над этим совместным трудом сотрудники отдела приобрели большой опыт в работе с документами, Алиовсат Гулиев принял решение возобновить работу над одним из наиболее фундаментальных трудов Института истории - двухтомным сборником документов 'Рабочее движение в Азербайджане в 1910 - 1914 годах'.
Именно возобновить, потому что работу над составлением подобного сборника еще в 50-е годы начали Петр Николаевич Валуев и Асим Абдурахманов. Но впоследствии Валуев, не завершив этой работы, уехал в Новосибирск, а Абдурахманов в 1959 году скончался. Так что работа прервалась.
'Когда мы закончили работу над третьим томом 'Истории Азербайджана', вспоминает Б.Я. Стельник, - решено было возобновить работу над этим сборником. Была задумана целая серия таких трудов по периодам: к тому времени уже вышел в свет сборник 'Рабочее движение в Азербайджане в годы первой русской революции', впоследствии планировалось выпустить 'Рабочее движение в Азербайджане в годы первой мировой войны'.
Валуев и Абдурахманов успели сделать только подборку документов, и то далеко не полную. Документы не были обработаны, прокомментированы.
Мы решили пойти по другому пути и выпустить книгу на современном для того периода уровне'.
Как всегда, был объявлен аврал. Работавший с упоением Алиовсат муаллим другого режима не признавал. Вновь начались ночные бдения. Это был колоссальный труд. Каждый из представленных в сборнике документов подвергался сотрудниками отдела тщательной обработке: устанавливались даты, источники, был подготовлен огромный научный аппарат - комментарии, примечания. Кроме того, в процессе работы выяснилось, что требуется дополнительная подборка документов. Алиовсат Гулиев подключил и Архивное управление. Сотрудникам Алиовсат муаллима надо было прочитать текст, установить его дату, определить, какие места в том или ином документе нуждаются в комментариях, найти материал для составления комментария.
Как всегда, Алиовсат Гулиев заражал своим энтузиазмом и работоспособностью всех вокруг. К работе над сборником привлекались не только сотрудники института и, как уже было упомянуто, Архивного управления, но и люди со стороны.
Одним из таких людей, по воспоминаниям Б.Я. Стельник, был кандидат исторических наук Николай Яковлевич Макеев, работавший в Институте марксизма-ленинизма. К тому времени Макеев уже принял участие в составлении биографического сборника 'Деятели революционного движения в Азербайджане', также выпущенного Институтом истории. Благодаря этой работе у него собрался огромный биографический, фактический материал, который теперь оказал неоценимую помощь в составлении комментариев, написании статей к сборнику 'Рабочее движение в Азербайджане в 1910 - 1914 годах'. Поэтому участие Макеева в подготовке научного аппарата для этого двухтомника значительно обогатило работу.
В процессе работы возникли трудности. Дело в том, что многие из документов были написаны арабским алфавитом, которого молодые сотрудники отдела не знали. В этом молодежи оказывали посильную помощь их пожилые коллеги, не занятые непосредственно работой над этим сборником. В их числе следует назвать Гулама Мамедли и Али Гусейнзаде.
'Али Гусейнзаде, - вспоминает Б.Я. Стельник, - был такой ученый дедушка. Он нам очень много помогал. Ведь все дореволюционные газеты были напечатаны на арабском алфавите, а никто из современных историков этого алфавита не знал и не знает. Но ведь эти газеты надо было использовать. Вот мы с ним садились рядом, он читал вслух на азербайджанском языке, мы определяли, что нас интересует, делали закладки. Потом Али муаллим переводил отобранные нами материалы на современный азербайджанский язык, и этот перевод мы в дальнейшем использовали. И Гулам Мамедли был хоть и пожилым, но очень энергичным и жадным до работы человеком'.
В результате колоссальной работы появилась поразительно ценная книга, которая стоит многих научных авторских трудов.
При окончательном оформлении сборника, когда надо было указывать имена людей, работавших над его составлением, Алиовсат Гулиев, о чьей научной щепетильности и порядочности мы уже говорили в связи с 'Историей Азербайджана', счел обязательным указать имена Асима Абдурахманова и Петра Николаевича Валуева - людей, хоть и не участвовавших в заключительном и самом трудном этапе работы, но начинавших ее. В предисловии не был забыт никто, пусть даже этот человек написал всего несколько примечаний. Алиовсат Гулиев умел быть благодарным.
В этой связи нам вспоминается другая история - история человеческой неблагодарности. Долгие годы возглавлявший отдел литературы Южного Азербайджана академического Института литературы наш большой писатель и ученый, академик Мирза Ибрагимов готовил к изданию сборник стихов выдающегося азербайджанского поэта Шахрияра на азербайджанском
