были все объединены одним общим диктатором и назывались Югославией. Алина по-быстренькому искупалась в прохладной воде, на что немногочисленные люди на берегу смотрели с удивлением. Погода хоть и стояла солнечная, но вода была, прямо скажем, прохладной. Переодевшись прямо на пляже, девушка почувствовала себя просто прекрасно и с удовольствием слушала о том, что происходит сейчас в хорватской армии, о старых предрассудках и о несправедливости со стороны великих мира сего.
— Получить визу очень сложно. Нужно чуть ли не три килограмма разных бумаг и печатей. Не дай Бог у тебя срок работы меньше пяти лет, все, сразу отправят от ворот поворот. Нужны поручители, приглашения, гаранты из банков. И ведь это все при том, что у них студенты путешествуют без гроша в кармане, подрабатывают в забегаловках и ездят автостопом. Разве это справедливо?
Алина понимающе вздохнула. Эта тема была ей близка, как никому другому. Они стояли на вершине холма, забравшись сюда в поисках замка, чьи башни красовались, словно верхушка именинного пирога, и были видны еще с самого низу. Глядя теперь на неповторимый пейзаж порта, где две стены, поднимаясь прямо из воды, двумя огромными каменными ладонями ограничивали пространство для приходящих кораблей, на льющийся с небес свет, на маяки словно из старой сказки, на все это невероятное и настолько идеальное, что казалось ненастоящим, сияние и блеск летнего моря, она понимала, что, скорее всего, никто из ее друзей никогда этого не увидят. И не случится это именно по той самой причине, по которой сейчас сокрушался Серж.
— Ох. Блин. Знаю. У нас тоже самое, а иногда еще хуже. Девушкам нельзя, потому что они не замужем, а парням, потому что справки из военкомата нет, а в здравом уме, естественно никто ни замуж не пойдет в 20 лет, ни в армию, что вообще-то, равносильный идиотизм. И получается, что сиди дома и доказывай, что ты не верблюд. А пока дадут разрешение, так уже состариться успеешь. Кошмар.
— В России, думаю, пока все не так плохо. А у нас с этими военными действиями вообще труба. И если в Европу еще куда ни шло, то про Англию или Америку можно даже и не думать. Визы дают единицам, и то, если соберешь склад макулатуры.
— Угу. У нас все так замечательно, что у моей знакомой на приеме спросили девичью фамилию бабушки.
— Мда. — протянул Серж, которого это ничуть не удивило, ибо молодой человек и сам не раз был в идентичной ситуации. — Ладно, пошли уже музей смотреть. Может, конечно, через пару лет, что-то и изменится, хотя и верится с трудом.
— Представляешь, остальные сейчас в Лондоне…
— Зато мы посмотрим Дувр. — решительно заявил Серж и схватив девушку за руку, потащил вверх по склону.
Дувр, и правда, оказался очень красивым местом. Конечно с экскурсией в столицу Англии, в которой, как думала Алина, ей вряд ли еще удастся побывать, было не сравнить, но и в этом порту было, что посмотреть. Тем более, это был первый раз, когда девушка ступила на английскую территорию и она крутила головой не хуже берегового маяка, ведь все было таким интересным и по-особенному британским. Прибывая в новую страну, девушке тут же приходили на ум все литературные произведения, в которых они описывались или просто упоминалось. Сейчас она с любопытством разыскивала следы «Ярмарки Тщеславия», «Гордости и предубеждения» и «Шерлока Холмса».
Девушка не признавала современников, хотя и перечитала их немало. Современное искусство разочаровало ее еще в детстве. Скорее всего, это звучало глупо, но искусством она считала то, что не мог создать простой человек, что было неподвластно всем и каждому, то, что было сотворено гением, а не технарем. Еще будучи ребенком, на выставке импрессионистов, шепелявя из-за положенного возрасту выпавшего молочного зуба, она заявила маме, что голубя мира Пикассо и любой ребенок нарисует. Этот великий художник, конечно, не был ограничен одним полотном, но простота неприятно уколола маленькую девочку, и уже в более зрелом возрасте Алина отказывалась считать произведением искусства кусок обгорелого пластика, хоть он и находился на выставке современного дизайна центра Помпиду в Париже. Для нее искусством тут и не пахло, пластик был пластиком, и шедевром он никогда не станет, даже если его сожжет сам Пикассо.
Но персонажами Конан Дойля здесь и не пахло, скорее легендарным королем Артуром или даже периодом чуть пораньше. Они сделали фотку на скоростной трассе, ведущей в Лондон, и оказались в замке, построенном норманнами. Как ни странно, оказалось, и Серж тоже интересовался историей. Они вдвоем с восторгом бегали по комнатам с гобеленами и гербами, заглядывали за занавесы и балахоны, позировали у катапульт. На самом верху замка, на смотровой площадке, картинно и гордо развивался британский флаг. Тут Алина наконец-то ощутила, что она действительно оказалась на родине рыцарей Круглого Стола.
Пока молодые люди изучали внутренние покои, атмосфера казалась слегка подпорченной, ибо все надписи и звуковые комментарии были сделаны на французском. Для девушки, естественно, никакой проблемы это не представляло, и она с легкостью переводила своему попутчику. Язык Франции тут хоть и был исторически логичен, но все же, это было уже немного не то. Стопроцентная английскость была слегка подпорчена.
Спустившись вниз и обессилевши, устроившись прямо на траве, Серж и Алина решили просмотреть только что сделанные фотографии.
— Ну и как я буду объяснять, почему у меня двести твоих фоток? — недовольно пробурчал хорват.
Алина стащила серую кофту на молнии и растянулась под теплым солнцем прямо в чем была. Серж тут же щелкнул затвором.
— А тогда на фига ты меня фотографируешь?
— Ты красиво лежишь. — не задумываясь, ответил хорват.
— Чушь какая. — Алина промурлыкала, не открывая глаз. Греться на солнце было самым настоящим наслаждением, которое теперь стало не таким уж доступным. Корабельная жизнь заставляла по новому взглянуть на вещи. Даже на такие, повседневные, и незаметно-простые. Лежа на животе, она положила голову на скрещенные руки и болтала в воздухе ногами. Волосы девушке золотом сверкали в солнечном свете.
— Вообще-то, ты очень красивая и привлекательная. Я сначала думал к тебе подкатить, а потом решил, что не стоит.
— Да? И почему же? — Алину слегка удивила прямолинейность хорвата.
— По ряду причин.
— Ну, уж начал, так продолжай.
Серж не заставил себя упрашивать:
— Во-первых, слишком много мужиков вокруг тебя вьется. Драться тут нельзя, а такая ситуация меня бы не устроила. А во-вторых, ты одеваешься, как будто тебе вообще наплевать, что о тебе подумают. Я за тобой наблюдал. Нет в тебе этакого, знаешь намека. Джинсы все время, футболки какие-то, или юбка типа пояса. Девушка должна носить юбки, но не такие, а чтобы оставалось место воображению, чулки и платья.
Алина фыркнула, незаметно оглядев свой наряд. Желтая майка «Лейкерс» и рваные вышитые джинсы. А Серж между тем разошелся:
— И ведешь себя! Вот пока шли — купаться полезла! И даже без купальника! В нижнем белье!
— Так там не было никого. И белье у меня спортивное. Никто в жизни не разберет, что это: трусы или купальный костюм. Сам же меня подбивал!
— Так, то я. Я парень, мне можно.
— Ой. Слушай. — отмахнулась она. — нравлюсь и такая.
Серж насмешливо фыркнул и окинул ее бесстыдно оценивающим взглядом:
— Не сомневаюсь. Вопрос, кому?
— Что, кому?
— Какому типу мужчин ты будешь нравиться такая. А самое главное, зачем? Ты ж понимаешь, мужчина может искать себе женщину с разными целями. А ты с таким поведением и стилем одежды для серьезных и нормальных отношений не подходишь никак. А вот для других целей очень даже.
Алина молча посмотрела на него поверх солнечных очков и ничего не сказала. Другие цели ее перестали устраивать лет этак в двадцать два, но сейчас будучи на целых два года старше, девушке как-то
