Как давно это было? Или все же недавно? Да и жив ли теперь тот оборотень? Может, встречает брата там, за гранью?
Рэми надеялся, что жив.
- У меня есть имя, - запоздало поправил Рэми Эллиса. - Если боишься, можешь возвращаться. Ты сам за мной поплелся.
Поплелся - не то слово. Чуть ли на коленях умолял Эллис остаться, отдохнуть перед посвящением, послушать совета телохранителя. Но Рэми был непреклонен.
Жерл мертв. И хоть разум кричал, что надо готовиться к посвящению, сердце болело, кровоточило и жаждало мести. А еще больше - ответа на вопросы. Рэми надоело быть единственным, кто ничего не знает и ни о чем не догадывается.
- Я...
Рэми слушал хариба вполуха, вглядываясь в синие тени, пронзая лес вновьобретенным магическим зрением. Там, невдалеке, заснул в сугробе глухарь... Рядом - еще один. Берлога... медведица с медвежонком. Поймавший мышь лис, предсмертный хрип зверька и на мгновение замерло сердце от оглушающей волны насильственной смерти. И тут же, когда волна мягко опала - тот, кого Рэми искал.
- Я...
- Что ты? - выныривая из молчания магии поинтересовался Рэми.
Желание. Страстное желание броситься в синие тени, нестись по свежевыпавшему снегу, почувствовать себя зверем, хотя бы этой ночью, хотя бы один раз...
Почему бы и нет? Давно перестал он считать оборотней нечистью, и объяснил же ему Ар - если его отец лариец, то и сам он, вообще-то, оборотень. И потому хотел попробовать. Хотя бы в эту ночь, в последнюю перед посвящением, а поддаться сладости лунного света, почувствовать, что это такое - надеть личину зверя.
Да и послушает оборотень только оборотня.
- Я считаю, что вы... - начал за спиной Рэми Эллис.
- Ты! - быстро поправил его архан, скидывая плащ на серебрившийся снег.
- ... ты поступаешь неправильно.
- Возможно, - усмехнулся Рэми, стягивая под тронутым ужасом взглядом Эллиса тунику. - Но пока еще не поздно. Ты можешь вернуться. Перенести тебя в замок?
- Нет, - голос мага предательски дрожал, но сдаваться Эллис не спешил: когда Рэми сел на плащ и начал стягивать сапоги, рожанин, прикусив губу, бросился к нему, упал в снег на колени и принялся расстегивать сложные застежки:
- Мой архан, - сказал он через некоторое время, - я верю, вы... ты знаешь, что делаешь.
- Очень на то надеюсь, - усмехнулся Рэми, снимая штаны и обнаженный вставая на плаще.
Странно это. Мороз, а кожа холода не чует. Она впитывает лунный свет, дышит им, черпает из него тепло... и поднимается внутри волна желания, сладостная, яркая...
- Мой архан, - шепчет где-то рядом Эллис, а Рэми падает на колени, чувствуя, как стягивает судорогой мышцы, как собственное тело в руках лунной богини вдруг становится мягким, податливым, похожим на кусок глины, как серебристые пальцы мнут Рэми, меняя, ломая кости... создавая нечто новое, и в то же время знакомое до боли.
- Рэми!
Рэми медленно поднял голову. Он хотел попросить Эллиса не кричать, но вместо слов почему-то вырвалось из горла раскатистое рычание. Эллис, широко раскрыв глаза, медленно попятился назад, неловко поскользнулся, и, смешно взмахнув руками, упал на спину.
Рэми одним прыжком оказался над распластанным на снегу человеком и ткнул ему носом в плечо, успокаивая. Эллис медленно открыл глаза, но бояться не перестал, застыв в ужасе. Страх рожанина, который Рэми ощущал всей шкурой, показался вдруг на диво неприятным.
Рэми поднял голову, вглядываясь в зовущее, ожившее звуками и скрипами болото. Он жадно вдыхал новые запахи: горьковатый - мокрой от снега коры, грибной - от гниющих над болотом осколков деревьев, талого снега - от плаща человека, запах мокрых от пота волос Эллиса, смешивающийся с новым запахом - собственным. Запах влажной шерсти. Незнакомый и в то же время... странно родной.
Человек постепенно перестал бояться. Страх его сменился новым чувством... удивлением, может, даже восхищением. Рэми оторвал взгляд от болота и перевел его на Эллиса. Маг улыбался. Сначала только губами, потому начал губам вторить темный, вновь понимающий взгляд, и ладонь Эллиса осторожно коснулась морды Рэми, скользнула вверх, погладила за ушами, упрямо вплетая пальцы в пушистую шесть на холке. Приятно. И в то же время... Что он себе позволяет?
Рэми утробно зарычал, но Эллиса это почему-то не испугало.
- Это ты, мой архан? - восхищенно прошептал маг. - Ты... вижу, что ты.
'Не зарывайся, Эллис, я тебе не собачка. Не надо меня гладить. Ты что творишь?'
'Прости, Рэми, - Эллис легко перешел на внутренний диалог. - Но никогда до сих пор я не видел снежного барса. А они, оказывается, красивы. Даже красивее, чем те статуи в спальне ва... твоего брата.'
'Барс, тотем рода отца. Надо было раньше догадаться, - Рэми мягко, стараясь не помять неожиданно хрупкого человека, отпрыгнул в сторону. - Сиди здесь, дружок, сторожи вещи. И будь внимателен - этот лес опасен. Ты не поверишь, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Будь добр, доживи целым до следующего утра.'
'Это приказ?'
'Пусть будет приказ.'
'Слушаюсь, мой архан'.
Рэми порядком устал от этих 'да, архан', 'слушаюсь, архан', и сам не мог понять, почему терпит прилипчивого мага-рожанина. Почему тащит за собой туда, куда даже брата тащить не захотел? Как Арман тащит везде этого ненавистно, прилипчивого Нара. А ведь тащит же... будто свою тень.
Рэми вздрогнул. В последний раз посмотрев на застывшего Эллиса, он прыгнул на нанесенный ветром сугроб и понесся укутанному синими тенями лесу.
И захотелось вдруг, страшно захотелось, окунуть нос в только выпавший снег, поймать спящую норе мышь, вгрызться зубами в тонкую шею, наслаждаясь вкусом горячей, свежей крови... Но пришлось послушаться недремавшего внутри разума человека, остановиться на дороге, задрать морду к звездному небу и завыть. Тоскливо, протяжно, вложив в вой зов человека и страсть животного. Ответь, услышь! Про- о-о-ш-у-у-у-у-у-!
Вой утих. Некоторое время Рэми стоял неподвижно, вслушиваясь в лесные звуки. Забилась в нору встревоженная лиса. Рэми чувствовал ее голод, который все же приглушал животный, неприкрытый ничем ужас. Застыла в ветвях ели шустрая белка, с мягким шорохом уронила сосна снежную шапку.
И все же слишком тихо... тоскливо.
Рэми вновь завыл. На этот раз сначала тихонько, оплакивая умершего так рано Жерла, а потом все громче, громче, изливая боль на посеребренный лунным светом снег. А весь лес, недавно полный звуков, вдруг застыл в страхе, внимая вою оборотня.
Весь, да не совсем. Не успел вой Рэми раствориться в тишине, как где-то вдалеке раздался иной, столь же тоскливый, но в то же время - угрожающий. Оборотень почувствовал соперника и не хотел так легко отдавать собственный лес. Почуяв приближающуюся драку, Рэми прижал уши к голове и грозно оскалился.
Вой повторился, на этот раз гораздо ближе. Рэми почувствовал, как встает дыбом шерсть на его холке, как пробивает его нервная дрожь. А что если Ленар потерял человеский облик? Что, если он стал 'звериным' оборотнем, подобному тому, что убил Рэми на границе? Тогда придется драться.
Тихо зашуршал снег под лапами Ленара, и Рэми резко отпрыгнул в сторону, чтобы встретить врага оскаленными зубами и острыми когтями, приготовиться к драке.
Но зверь нападать не спешил. Кружил вокруг, поджимая хвост, да смотрел недобро, будто пронзая взглядом. Оценивал.
А Рэми вдруг мгновенно успокоился, вместе с запахом псины уловив другой: человека. Домашнего очага, женщины. Молока и младенца.
