поднял вверх руку, и глаза всех людей в светло-зеленой форме устремились на него. Застывший у «пэтрола» Дельгани с ужасом осознал, что в глазах его людей светится безумие…
Несколько мгновений, показавшихся капитану вечностью, Плацци стоял замерев, устремив взгляд поверх строя, затем резко опустил руку. Секунду после этого ничего не происходило. Но вот тишину, висящую над площадью, разорвал щелчок снимаемого с предохранителя автомата. Вслед за первым щелчком раздался второй, потом третий… а затем вся площадь перед комиссариатом огласилась лязганьем снимаемых с предохранителей автоматов и передергиваемых затворов…
Оторвав взгляд от замерших у комиссариата грузовиков, Андрей посмотрел на Аз Гохара и обеспокоено проговорил:
— Послушайте, Бен, мне кажется, сейчас нужно не говорить, а действовать. Вы установили, кто Вассах. Теперь нужно отправиться на площадь, переговорить с командиром этих людей и объяснить ему ситуацию. Комиссар нам поможет.
Он перевел взгляд на Гольди, и тот, словно заражаясь от слов Андрея, помимо собственной воли протянул руку к ключу зажигания.
Однако завести машину он не успел — Аз Гохар остановил его:
— Подождите! Сейчас важно выяснить еще одну вещь… Комиссар, вы сказали, что начальник полиции оставался у монастыря, но где он сейчас? Вы разговаривали с ним по рации, и он сказал, что собирается выехать к комиссариату… Где он сейчас?
Замолчав, Аз Гохар выпрямился на сиденье и впился глазами в лицо Гольди. Комиссар отпустил ключ зажигания и, чувствуя, как на висках его выступает пот, ответил:
— Мне кажется, Плацци уже подъехал к комиссариату — на одной из этих машин.
Его рука качнулась в сторону площади.
Услышав это, Аз Гохар побледнел, Андрей же с шумом выдохнул:
— Черт!.. Почему вы не сказали этого сразу?
— Вы показали мне фотографию только минуту назад.
— Господи, надо что-то делать… — повторил Андрей и повернулся к Аз Гохару: — Бен, что, если отправиться к комиссариату и попытаться опередить Вассаха?
— Нет!.. — жесткий голос старика заставил людей вздрогнуть. Внезапно Гольди заметил, как побледнело лицо Аз Гохара, и это вызвало в нем дурные предчувствия. Старик облизнул губы и тихо проговорил: — Мы опоздали.
— Бен, мы не опоздали, — возразил Андрей. — Мы можем подъехать к комиссариату и использовать это. — Он поднял с колен автомат. — Когда я выстрелю в Вассаха и карабинеры увидят, что он не падает, они…
— Нет! — отрезал Аз Гохар и повторил: — Мы опоздали!
Внезапно его фигура словно опала на сиденье. Старик провел рукой по лицу и тихо проговорил:
— Это моя вина — я должен был начать с фотографий в самом начале, а не тратить время на объяснения. Теперь же мы опоздали — они обречены.
На короткий миг Гольда перевел взгляд с лица Аз Гохара на площадь: внезапно ему показалось, что сквозь открытое окно «ланчи» он услышал резкий выкрик команды, а в следующую секунду увидел, как сидевшие в грузовиках люди начали выпрыгивать из машин и строиться перед ними — отсюда они были похожи на маленьких оловянных солдатиков, с которыми он играл в детстве в скобяной лавке своего дяди, только те солдатики были выкрашены в яркие цвета и блестели от покрывавшей их глазури, эти же были тусклыми в своей светло-зеленой форме, потом снова посмотрел на Аз Гохара. Старик сидел, откинувшись на сиденье, с пепельным лицом, — словно слова комиссара о том, что начальник полиции успел добраться до комиссариата, вызвали у него шок. Гольди не понимал, что он имел в виду, говоря, что карабинеры обречены, — ведь возле комиссариата их двести человек, что может сделать с ними одно существо, пусть даже оно и обладает силой десятерых? Он хотел уже поддержать Андрея — сказать, что нужно подъехать к комиссариату и там действовать по обстановке, — но в этот момент через приоткрытое окно до него донеслось металлическое лязганье, раздавшееся от площади. Комиссар с недоумением посмотрел на дорогу, а через мгновение все сидящие в «ланче» услышали резкий звук автоматного выстрела…
Несколько мгновений площадь оглашалась лязганьем передергиваемых затворов. Затем на короткий миг все звуки стихли, и перед полицейским управлением повисла тишина.
Капитан Дельгани, замерший у машины связи, чувствовал ужас. Глядя на ближайших к себе карабинеров, он видел в их глазах бешенство. Такое выражение в глазах людей он видел несколько раз в жизни, и каждый раз это не оканчивалось ничем хорошим. За то мгновение, что над площадью висела тишина, он понял, что сейчас произойдет нечто страшное. Внезапно он заметил, как полицейский, стоящий у джипа, распахнул дверь машины, вытащил из нее радиста и кинул его на асфальт, потом он почувствовал, что его самого сбили с ног, а еще через мгновение тишину над площадью разорвал выстрел.
Лежа на животе, Дельгани видел, как один из карабинеров, повернувшись к соседу, направил на него автомат и нажал на курок. Очередь из автомата разорвала грудь человека. Однако, прежде чем он упал на асфальт, тишину над площадью взорвали десятки автоматных очередей. Сквозь пелену оцепенения капитан видел, как его люди, повернув оружие друг на друга, принялись разряжать его с бессмысленными лицами идиотов. С короткого расстояния промахнуться было нельзя: свинцовые пули находили цель без ошибки — пробивая одежду, разрывали человеческую плоть и выходили с обратной стороны тел, выплескивая кровавые фонтаны. Двести карабинеров, словно в безумной жажде самоистребления, исступленно разряжали автоматы друг в друга: люди валились на том месте, где стояли, те, кто еще оставался на ногах, достреливали лежащих, но и их находили свинцовые пчелы соседей… Странная бойня, не нарушаемая ни единым криком, продолжалась не более десяти секунд, но когда стих последний выстрел, возле грузовиков не осталось стоять ни одного человека…
Лежа на асфальте и чувствуя пульсирующую в висках кровь, Дельгани тупо смотрел на тех, кто еще четверть минуты назад составлял костяк ломбардийского полка карабинеров, — теперь это были двести изуродованных тел, неспособных противостоять обычному хулигану, — и вдруг ощутил, что сковывающее его тело оцепенение исчезает. Он смог пошевелить кистью руки и двинул ее к кобуре. Но он не успел достать пистолет — неожиданно ему в спину уперлось колено, сильные руки вывернули еще слабые запястья капитана и надели на них наручники. Потом его вздернули вверх. Дельгани увидел, как Плацци, отвернувшись от карабинеров, посмотрел на него. Неожиданно похожее на холодную маску змеи лицо начальника полиции озарила улыбка — он облизнул губы и протянул:
— Отдохните, капитан! Мы наведем здесь порядок, а потом я составлю компанию вам!
Полицейский, стоявший у джипа, поднял с земли радиста и потащил его в комиссариат, патрульный, надевший наручники на капитана, последовал примеру коллеги, подтолкнув Дельгани к крыльцу.
Капитан сделал шаг от машины, но в этот миг глаза его вернулись к лежащим на асфальте карабинерам. Не все из них были мертвы — примерно треть была ранена и корчилась возле грузовиков. Самым ужасным было то, что никто из раненых пока не стонал, — на лицах людей висело бессмысленное выражение, словно их мозги был поражены, а болевые центры — отключены. Однако с каждой секундой выражение лиц раненых становилось осмысленнее — словно и их, как и их командира, отпускал неведомый паралич. Неожиданно лежащий у ближайшей машины сержант открыл рот и громко застонал. Капитан двинулся было к нему, но, получив мощный удар по почкам, выдохнул, хватая ртом воздух, а в следующую секунду, увидел, как стоящие у патрульных машин полицейские двинулись к грузовикам, снимая с плеч автоматы. На мгновение над площадью снова раздались щелчки передергиваемых затворов, а потом полицейские начали хладнокровно достреливать тех, кто еще корчился возле машин. Капитан видел, как очередь из «скорпио» пробила голову светловолосого сержанта, и тот замер в луже растекающейся крови, затем шедший за ним полицейский ухватил его за волосы и поволок по крыльцу…
Когда капитана Дельгани и радиста увели в здание комиссариата и последние остававшиеся в живых карабинеры были добиты, странные полицейские принялись собирать разбросанные возле грузовиков автоматы, начальник полиции стоял возле патрульных машин и рассеянно наблюдал за действиями подчиненных. Спустя десять секунд полицейский, конвоировавший капитана, вышел из комиссариата, спустился к Плацци и протянул ему радиотелефон. Начальник полиции не спеша сорвал с левого плеча марлевую повязку, пропитанную кровезаменителем, бросил ее на асфальт и взял трубку. Полицейский сказал ему что-то на шипящем, похожим на свист змеи, языке, Плацци кивнул ему и набрал номер. Несколько секунд он слушал гудки. Когда раздался щелчок, возвестивший о соединении с абонентом, начальник полиции, проводив равнодушным взглядом пару туристов, в ужасе убегающих вдоль здания муниципалитета, сказал:
— Начинаем!..
На какой-то миг Паола де Тарцини превратилась в стороннего зрителя: тело ее оцепенело, и она не могла двинуть рукой, в то же время глаза ее не отрываясь следили за происходящим у стойки.
Светловолосый, ударив Лучию, обернулся назад. Единственный посетитель в зале — седовласый Эмеральдо Картези, заканчивавший просматривать последнюю пару журналов, — увидев, что произошло возле стойки, поднялся из-за стола. Через секунду он двинулся по проходу к светловолосому, резко выговаривая ему что-то гневным, похожим на карканье ворона, голосом. Паола хотела крикнуть, предупредить синьора Картези, чтобы тот разворачивался и немедленно бежал из этого зала — она чувствовала, что парень с соломенного цвета волосами несет смерть, — но горло ее превратилось в пересохший канал и не могло выдавить из себя ни звука.
Тем временем Эмеральдо Картези, продолжая выговаривать что-то светловолосому, прошел между столов и приблизился к равнодушно глядящему на него парню. Когда он оказался на расстоянии пары шагов от последнего, тот сделал быстрый выпад вперед, ухватил синьора Картези за ворот рубахи и швырнул его через стойку, Паола увидела, как старик пролетел не меньше пяти метров над полом и рухнул возле дежурного стеллажа рядом с Лучией. Светловолосый обогнул стойку и двинулся к лежащим на полу людям…
Паола чувствовала полную опустошенность. То, что происходило на другой стороне комнаты, в действительности происходить не могло, но это происходило.
Склонившись над полом, светловолосый поднял Лучию и синьора Картези на вытянутых руках, сжав их горла длинными, похожими на когти хищника, пальцами. Взгляд Паолы остановился на лице Лучии, и на мгновение ей показалось, что напарница ее увидела. Потом она заметила, как вздрогнули два висящие тела, когда светловолосый сжал руки. Неожиданно лицо Лучии начало наливаться краской: за несколько секунд оно стало розовым, потом — ярко-красным, и наконец — кроваво-бордовым. Паола хотела крикнуть, но не смогла. Вскоре глаза Лучии округлились до таких размеров, словно в любую секунду готовы были выскочить из орбит. Затем вдруг светловолосый повернулся на девяносто градусов, и Паола потеряла лицо напарницы — теперь она могла видеть только спину светловолосого и выглядывающие из-за нее руки Лучии и синьора Картези…
Через короткое время она услышала глухой стук падения и увидела, как два тела скользнули вниз. Паола знала, что Лучия и синьор Картези мертвы, даже не видя их лиц.
Выпустив трупы, светловолосый повернулся к стойке, вытащил из стола Паолы ящики и начал рыться в их содержимом. Паоле не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что ищет светловолосый, — тонкую рукопись в коричневом переплете, которую она обещала принести Андрею и которую человек, только что убивший ее напарницу и синьора Картези, просил у нее час назад. Рукопись эта лежала сейчас где-то в книгохранилище, унесенная туда покойной Лучией вместе с другими книгами, но светловолосый этого не знал… Неожиданно Паола отчетливо поняла, что произошло возле стойки минуту назад: светловолосый вошел в зал, увидел, что ее нет, и спросил о рукописи Лучше. Но та не знала, где рукопись, так как, хотя сама же и уносила ее в хранилище, даже не догадывалась об этом. Тогда, поняв, что Лучия не знает о рукописи, светловолосый убил ее и подвернувшегося под руку синьора Картези, решив, что рукопись все еще в рабочем столе Паолы и он возьмет ее без труда…
«Господи, но что же это за книга?! — ужаснулась Паола. — И что это за человек?..»
Неожиданно ее левая нога сделала шаг назад, словно пыталась спасти хозяйку, мозг которой был абсолютно парализован увиденным. Правая нога последовала примеру левой, и вскоре Паола начала отступать в глубину комнаты маленькими шажками, двигаясь вдоль стеллажа и не сводя взгляда с роющегося в ее столе светловолосого.
Бумаги и книги под его руками вылетали из ящиков, словно комья грязи из жерла готового взорваться вулкана. «Скоро он поймет, что рукописи в столе нет, — пронеслось в сознании Паолы, — и тогда он попытается найти меня…»
Неожиданно ее локоть задел высовывающуюся из общего ряда книгу, и та, выскользнув в воздух, с легким хлопком упала на пол. Паола увидела, как светловолосый обернулся
