людей, — например, они видят в темноте, Если же лишить гула глаз, это не лишит его зрения, потому что глаза гула только часть его тела и он способен «видеть» всем телом. Гулы необычайно сильны и не чувствуют боль. Им не страшны механические повреждения — огнестрельные и ножевые ранения не причиняют им никакого вреда, то же самое с небольшими ожогами. Если отрубить гулу голову или конечности, он способен их прирастить, а если отрубленную часть гул не может достать, он будет жить без нее, потому что каждая часть гула — это, по существу, и есть гул. Его нельзя убить также смертельными для людей химикатами или утопить в воде… — Сделав паузу, Аз Гохар добавил: — И все эти способности сохраняются у гула на протяжении жизни, уменьшается только текучесть тела…
— Текучесть тела? — нахмурился Гольди. — Что это значит?
— При рождении тело гула похоже на мягкий пластилин, — пояснил Аз Гохар. — В течение нескольких дней после рождения оно необычайно текуче и может меняться — плоть способна стекать с костей, образуя новые формы… Так как молодой гул действует, следуя инстинктам, подвержен приступам ярости и не способен контролировать себя в той же мере как старый, он легко выходит из себя. По этой причине в первые дни после рождения гул наиболее опасен — он может менять форму тела и убивает не задумываясь, самого же его убить в это время очень трудно — даже если рассечь его на куски, они срастутся обратно. Со временем эта способность у гула исчезает — тело «твердеет», — однако сохраняется другая способность: все нанесенные гулу раны быстро затягиваются и не оставляют на теле следов…
Слушая старика, Гольди автоматически вспоминал, показания Пола Кирски, утверждавшего, что этой ночью за ним гнался монстр, которого не останавливали пули, слова Джей о светловолосом типе, сбитом машиной, но не обратившем на это внимания, наконец, то, что он видел сам полчаса назад возле Кальва-Монтанья, — гул, сбитый «ланчей», не обращающий внимания на сломанные колени и стреляющий в них.
— Что же касается ментальных способностей гула, то они превосходят физические. При рождении гул ничего не знает о жизни людей и владеет лишь инстинктами выживания и языком гулов. Язык этот столь же древний, как они сами, дан им Ахриманом и никогда не меняется. На нем гулы общаются между с собой, однако с людьми говорят на их собственном языке. Когда гул рождается, первоначальные знания о людях он получает от других гулов или же сам способен узнать о жизни людей из их мыслей…
— Эти создания читают человеческие мысли, — вставил Гольди. — Мы уже знаем об этом.
— Да, только здесь есть одна маленькая особенность, комиссар, о которой вам еще не известно: гул в состоянии прочитать не все мысли человека, а только то, о чем он в данный момент думает. И в этом состоит один из способов защиты: знающий человек может легко защититься от проникновения гула в свой мозг — для этого достаточно думать о чем-то постороннем или же поступить еще проще — начать что-то читать, тогда гул ничего не увидит в сознании человека. Однако человек незнающий может оказаться в опасности. Встретив гула и думая о чем-то одном, он может по его наводящим вопросам начать вспоминать что-то другое, и дьявольское существо легко прочитает все его мысли. Именно таким образом гулы учат язык людей и получают необходимые им знания, причем делают это в считанные часы. Кроме того, гулы могут вызывать у человека неприятные воспоминания, связанные с другими людьми, — и чем агрессивнее человек, тем легче гулу заставить его вспомнить что-то плохое о тех, кто находится рядом, ощутить ненависть и подчинить своей воле. В результате такой человек впадает в прострацию и становится способным выполнить любой приказ гула.
— Например, такой, как расстрелять своих же приятелей? — Гольди вспомнил трех мертвецов, найденных этой ночью на «складе».
— Да, неприятные воспоминания, подогреваемые навязанной извне ненавистью, могут привести к тому, что человек убьет оказавшихся рядом людей. Чем моложе гул, тем слабее у него эта способность, и он может действовать только на одного человека, однако, чем гул старше, тем на большее число людей может влиять, и результат вы видели на площади — Вассах Гул уничтожил двести карабинеров одним усилием воли.
Когда Аз Гохар замолчал, под тентом на какое-то время повисла тишина: Гольди обдумывал услышанное, Джей Адамс с сомнением смотрела на старика. Паола же, движимая одной ей известными мыслями, встала из-за стола и подошла к демонологу. Наконец, скользнув взглядом по склону горы, комиссар произнес:
— Вы говорите, что по внешнему, виду невозможно отличить гула от человека. Но если мы собираемся бороться с этими существами, нам нужно научиться это делать — чтобы не спутать гулов с людьми… Неужели не существует надежного способа с одного взгляда узнавать гулов?
Проведя рукой по лицу, Аз Гохар бросил:
— Вообще-то такие способы есть, но большинство из них для нас не подходит… — Увидев нахмурившиеся брови комиссара, он пояснил: — Для того, чтобы отличить гула от человека, к нему надо приблизиться на короткое расстояние — тогда, если это молодой гул, его можно будет узнать по отсутствию ногтей на руках, если же гул старый, то внешне он не будет отличаться от человека, но и его можно узнать, если уметь читать линии рук…
Гольди напрягся, а старик продолжал:
— Из четырех главных линий на руке человека у гула есть только две — он не может любить, поэтому не имеет линии сердца, к тому же изначально он мертв, поэтому линия жизни у него также отсутствует. Это печать, наложенная Ормаздом на руки детей Ахримана, по которой знающие люди всегда могут их отличить… Правда, в теперешней ситуации этот способ нам не подходит, — повторил он, — сейчас любого увиденного человека гулы будут убивать и подойти близко к ним будет нельзя. Поэтому остаются только два способа отличать гулов, один из которых отпадает сам по себе — гулов чуют собаки и по их поведению можно узнать адскую тварь, — однако Вассах сделал так, чтобы собак в этом городе не осталось…
Внезапно старик замолчал. Гольди ждал продолжения, но время шло, а Аз Гохар сидел молча, скорчившись за столом, и глядел через парапет на долину…
Когда прошло полминуты, комиссар проговорил, осторожно подыскивая слова:
— Синьор Аз Гохар, вы сказали, что существуют два способа отличить гула от человека, не приближаясь к нему. Один из них отпадает, потому что связан с собаками, значит, остается второй. В чем его суть?
Аз Гохар снова вздохнул и перевел взгляд на Гольди. Пару секунд сидел молча, а потом протянул:
— Существуют люди, способные «слышать» гулов: они встречаются редко — в среднем, на каждые сто человек лишь один. Впрочем, даже если кто-то и наделяется подобной способностью от рождения, это не значит, что он «слышит» гулов — для того чтобы начать чувствовать их, человек должен побывать на месте рождения гула в тот момент, когда дьявольское существо уже родилось, но еще находится под землей. Только после того, как подобное произошло, человек начинает «слышать», и это самый верный способ находить детей Ахримана — «слышащий» может чувствовать их на большом расстоянии… — Внезапно глаза Аз Гохара стали глубокими, словно он заглянул в прошлое. — Среди людей моего рода такие люди ценились всегда — они безошибочно находили гулов и становились тахши, как только достигали возраста, когда могли взять в руки оружие, минуя все испытания.
Выслушав Аз Гохара, Гольди нахмурился:
— Вы обладаете подобной способностью, синьор Аз Гохар?
Старик качнул головой.
— А что вы имеете в виду, говоря: «слышать гула» — продолжал комиссар. — Какой-то особенный звук?
Аз Гохар снова качнул головой:
— Нет, здесь отсутствует четкое определение — каждый человек «слышит» гулов по-своему. Чаще это описывают как шорох — звук, похожий на шуршание морского прибоя или потрескивание тростника, усиливающийся при приближении к гулу и ослабевающий при удалении от него. Однако бывает, что это напоминает неясный «зов», который человек слышит, но не может понять, что это такое, поэтому…
Не договорив предложения, старик замолчал — глядя в лицо комиссара, он вдруг заметил, как на лбу его выступил пот, зрачки увеличились, а само лицо побледнело — словно Гольди стало не хватать кислорода.
Нахмурившись, Аз Гохар наклонился к нему.
— Что с вами, комиссар? Вы в порядке?..
Выйдя из гаража, Франческо двинулся к вилле. Меньше чем за минуту он дошел до крыльца, поднялся на веранду, пересек холл и оказался у входа в библиотеку. Только здесь он остановился и опустил канистры к ногам. Он чувствовал, как стучит его сердце, руки превратились в гранит, а лицо покрылось липкой испариной, но он не обращал на это внимания, думая об одном: то, что он собирался проделать, сделать было необходимо, но все его существо восставало против этого: он должен сжечь дом и находящихся в нем людей — сжечь Мальду и Фернандину!
То, что ему предстоит это сделать, он понял в тот миг, когда опустил пистолет. Если он собирается уничтожать тварей, убивших его семью, он прежде должен быть уверен в том, что его дочь и жена не превратятся в тех, кого он собирается убивать. Он помнил слова старика о том, что для рождения гулам нужны мертвые человеческие тела. Он не знал, каким образом из трупов рождаются дьявольские создания, но то, что это возможно, он понял — так же, как то, что мертвые Мальда и Нанда, Рокко и его жена, жена Армандо и его телохранители могут превратиться в гулов, если он оставит их лежать в этом доме. Спрятать полторы дюжины трупов он не мог, как не мог и увезти их отсюда, а значит, у него остается один выход — сжечь их и не дать гулам возможности использовать эти тела. Пускай это ничего не изменит и гулы смогут использовать тысячи других тел, но его жену и дочь они не получат.
Еще с минуту он стоял, прислонившись плечом к косяку и чувствуя огромное нежелание входить в библиотеку и делать то, что задумал, но сделать это было необходимо.
Наконец, взяв канистру, он открыл дверь и шагнул за порог. От двери библиотеки не увидел лежащих за шкафами тел Мальды и Нанды, впрочем, на это он и рассчитывал — сейчас он находился в таком состоянии, что если бы увидел их, возможно, не смог бы сделать того, что задумал. Сделав пару шагов от порога, Франческо остановился возле стены, открыл канистру и перевернул ее горлышком вниз. Голубоватая жидкость хлынула на пол, заливая тела лежащих людей, попадая им на одежду и руки, в открытые глаза, искаженные ужасом рты…
В течение минуты он лил бензин, не обращая внимания на то, что он попадает на его собственные ботинки. Через короткое время лежащие возле двери трупы пропитались горючим. Франческо не стал проходить за шкафы — он чувствовал, что просто не смог бы выплеснуть бензин на тела дочери и жены. Кроме того, он понимал, что уже вылитого горючего достаточно для того, чтобы все здесь сгорело — голубоватая жидкость пропитала ковер, растекшись от двери до противоположной стены.
Когда бензин перестал вытекать, Франческо отбросил канистру, подошел к окну и распахнул его настежь, затем развернулся и, не глядя на мертвые тела, вышел в холл.
Подняв вторую канистру, он начал поливать пол горючим, начав с трех покойников, лежащих посреди холла, потом перешел к мебели. На этот раз он действовал осмотрительней: бензин следовало экономить, чтобы его хватило на большую часть этажа…
За пару минут он обработал холл, примыкающие к нему столовую, бильярдную и коридор. Он старался лить равномерно, но когда вернулся в гостиную, бензина у него почти не осталось. Остатками он прочертил дорожку через гостиную, но у дверей на веранду горючее кончилось. Остановившись, Франческо встряхнул канистру, но не услышал характерного плеска. Тогда он отшвырнул ее и вышел на улицу.
Спустившись с крыльца, Франческо двинулся по дорожке к будке «садовника» — он вдруг подумал, что немного бензина можно найти в стоящих возле нее легковушках… Через короткое время он оказался у ближайшей машины, открыл водительскую дверцу и щелкнул кнопкой, поднимающей крышку багажника, однако, заглянув в него, не увидел ничего похожего на канистру. Тогда он перешел ко второму автомобилю. Когда крышка багажника откинулась вверх, Франческо заглянул под нее и на мгновение замер, глядя на то, что находилось в багажнике.
В пластиковой коробке возле запаски лежало оружие: несколько автоматических пистолетов, помповое ружье с пачкой патронов к нему, три гранаты и самое главное — что и заставило его замереть, — ярко-зеленая труба с маркировкой армейского гранатомета на боку, рядом с трубой лежал кожаный подсумок с зарядами. Протянув руку, Франческо коснулся бока гранатомета. Оружие было немецким, достаточно мощным для того, чтобы разнести вдребезги дом. «Или пару гулов», — шевельнулось у него в голове… До сих пор у Франческо не было четкого плана действий. Он знал только одно: он сделает все, чтобы уничтожить как можно больше тварей, убивших его дочь и жену. Подспудно он понимал, что ему не обойтись без оружия, но пока не знал точно, где его возьмет. На его вилле оружия не было — он никогда не держал его, чтобы не дать властям повода прицепиться к нему, — вооружены были только охранники, имевшие официальные лицензии на ношение пистолетов. Франческо понимал, что оружие охранников для него бесполезно — ведь пули на гулов не действуют. Он знал пару мест, где Доминик и Армандо хранили более мощные «игрушки», но одно из них находилось возле Кальва-Монтанья, а другое — недалеко от Мертвых холмов. Он думал, что в случае
