Борзо поставил стакан рядом с бутылкой и положил руки на стол.
— Ладно… Теперь о другом. — Брови на его лице двинулись к переносице, словно тучи набежали на безоблачное до этого небо.
«Сейчас он будет говорить о главном», — понял Доминик. Луиджи ле Гранде был лишь «разминкой» перед серьезным разговором.
— У Амелико Пандоры исчез брат, — начал Борзо. — Вчера утром он поехал в «Коллизео». Домой должен был вернуться к двум часам дня, но не вернулся. В три часа у него была назначена встреча, но он не появился, и встреча таким образом не состоялась… Люди Пандоры начали искать его брата после обеда. Искали весь вечер и ночь, но не нашли. Сегодня утром мне позвонил Пандора и выставил ультиматум: он считает, что в исчезновении его брата виновны мы. Он заявил, что Франко исчез на нашей территории и он поверит в то, что мы не причастны к этому делу, только в одном случае — если мы поможем найти его брата.
Борзо поочередно обвел всех взглядом.
— Есть какие-нибудь мысли?
— Франко Пандора — известный бабник, — осторожно проговорил Армандо Эрба. Ресторан «Коллизео» находился на его территории, в районе речного порта, и Эрба понимал, что начинать нужно ему.
Возможно, Франко снял девочку и сейчас где-нибудь с ней развлекается. То, что была сорвана деловая встреча, ни о чем не говорит — у Франко ветер в голове гуляет. Он мог забыть о встрече или наплевать на нее, если увидел смазливое личико.
— Вчера в десять утра Франко вышел из «Коллизео» один, — протянул Борзо, — Местный вышибала видел, как он садился в машину и выезжал со стоянки. Машину эту люди Пандоры нашли потом в четырех кварталах от ресторана, у пирса. Самого Франко в ней не было.
— Мои люди к этому не причастны, — проговорил Эрба после небольшой паузы. — Франко — не мужчина. Размазня. Он никому не мешал, и трогать его нам не было никакого смысла.
— Все верно, он рохля, — подтвердил Борзо. — Но он брат Пандоры, один из самых близких ему людей. Пандора обеспокоен его исчезновением. Если Франко не объявится до завтрашнего утра, Пандора может начать бучу.
— Ребенку ясно, что мы Франко не трогали, — в третий раз повторил Эрба. — Зачем это нам? В Террено все тихо уже больше пяти лет: у Пандоры свое дело, у нас — свое…
Слушая Эрбу, Доминик Пальоли все больше хмурился. После последнего «передела» Террено Амелико Пандора считал себя обделенным. Франческо Борзо контролировал Золотой бульвар, район речного порта и Вилладжо-Верде, за Пандорой оставались Рионе Нуово и аэропорт — треть Террено. Амелико Пандора считал себя ущемленным и при каждом удобном случае пользовался возможностью насолить Борзо. Теперь он может воспользоваться исчезновением брата, чтобы достать давно зарытый топор войны.
— Я думаю, действовать надо осторожно, — сказал Доминик. — Пандора, конечно, не так силен, как хочет казаться. Но если начнется буча, пострадает не только он сам, но и мы. Полиция не упустит шанса прижать нам хвост…
Борзо кивнул — Доминик Пальоли всегда говорил разумные вещи, словно читая его собственные мысли.
— Я думаю, следует помочь Пандоре и попытаться найти его брата, — продолжал Доминик. — Конечно, не за здорово живешь. Если мы найдем Франко, можно выставить Пандоре приличный счет. Это заткнет ему рот.
Доминик замолчал. Он сказал все, что было необходимо.
Борзо склонил голову, словно раздумывая о чем-то, и проговорил:
_ Пусть сегодня вечером все ваши ребята займутся Франко Пандорой. Его нужно найти… Но на всякий случай приготовьте оружие.
Последние слова были сказаны прежним тоном, но Пальоли и Эрба переглянулись — они уже поняли, что имел в виду капо: возможно, скоро их ждет несколько нелегких недель.
— Армандо, твои ребята вернулись из Милана? — спросил Борзо.
Эрба кивнул. Трое его парней, ездивших на мокрый заказ, два дня назад вернулись в Террено.
— Предупреди их: пусть не зачехляют оружие и ждут… Вы тоже приготовьте людей, — сказал Борзо, обращаясь к Пальоли и ле Гранде.
Доминик выслушал капо спокойно. На шее у ле Гранде выступил пот — он не любил крови. Куда больше ему нравилась спокойная жизнь.
— Готовьтесь, — сказал Борзо и, вытащив из кармана платок, промокнул им уголки рта.
Это послужило беззвучным сигналом — трое помощников поднялись из-за стола, за соседним столом шевельнулись телохранители Эрбы и ле Гранде.
— Останься, Дик. — Борзо посмотрел на Пальоли, и тот сел.
Эрба и ле Гранде, сопровождаемые своими телохранителями, направились к выходу из ресторана. Через секунду они скрылись за дверью. Франческо Борзо махнул рукой официанту и, когда тот оказался у стола, сказал:
— Принеси нам два «морских глаза».
Официант поспешно кивнул и ушел. Некоторое время Борзо разглядывал поблекшее лицо напротив и, наконец, спросил:
— Что ты думаешь об этом деле. Дик?
Доминик Пальоли задумался. Но не над ответом на поставленный вопрос (его он дал три минуты назад), а о другом… На капо он работал девятый год, и все это время его мучил пустяковый, казалось бы, вопрос — форма обращения к Франческо Борзо. Вопрос этот наверняка не заботил Армандо Эрбу и Луиджи ле Гранде. Между собой они называли Франческо «капо» (голова, начальник), а в разговорах с ним обращались по имени. Такой порядок ввел сам Борзо. Доминику это не нравилось. Ему не по душе была подобная фамильярность. Человеку уровня Франческо Борзо, держащему половину пусть и небольшого, но города, полагается иметь подобающий авторитет. Сам Доминик вырос на юге страны, а там даже мелкий мафиози, отвечающий за деревню, именуется с гордой приставкой «дон». Это отражает степень иерархии. И это правильно. «Дон Борзо» — куда благозвучнее чем «Франческо». Само слово «дон» отражает степень почтения говорящего… Вряд ли Франческо Борзо не понимает этого, много раз думал Доминик, и то, что он позволяет обращаться к себе по имени, говорит только о его уме. Такое обращение расслабляет собеседника и притупляет его бдительность в разговоре. А потеря бдительности в разговоре с Борзо сулит неприятности. Большие неприятности…
— Франческо, я уже высказал свое мнение, — ответил Доминик, осторожно подыскивая слова.
— Думаешь, Пандора решится развязать войну, если не найдется его брат?
— Он достаточно глуп для этого, — кивнул Доминик. — Но кто знает, что у него на уме?
Борзо обдумал слова Пальоли.
— Я такого же мнения, Дик.
В этот момент возле столика остановился официант с двумя «морскими глазами» в руках. Он поставил хрустальные вазочки на стол и исчез так же быстро, как появился.
Капо придвинул к себе одну из ваз с ванильным, цвета морской волны, мороженым, облитым миндальным сиропом, и, подцепив ложкой маленький кусочек «морского глаза», отправил себе в рот.
Доминик вяло ковырнул ложкой в сиропе, но есть не стал.
— Что стряслось. Дик? — спросил Борзо, разглядывая Пальоли. — Я с самого начала понял, что у тебя что-то неладно… Давай, выкладывай.
Пару секунд Доминик колебался. Словно не знал, говорить ли капо то, что жгло его мозг ядом гремучей змеи. Наконец, он решился:
— Просто не знаю, что думать… Исчез Сборца.
— Пепе? — Борзо разом нахмурился и отпихнул вазу с мороженым в сторону. — Вот дьявол!
«Да это похлеще исчезновения двух кретинов из отряда Луиджи», — подумал он. Сборца ему нравился. Доминик нашел этого парня, когда тот был еще пацаном и показал ему. Пепе проверили и отдали на дальнейшее обучение Дику. Парень оказался способным — работал не только руками, но и головой. Последнее время он часто подумывал о том, чтобы сделать из него своего личного телохранителя. Вместе с Баррио они составили бы неплохую пару…
— А ну-ка, с подробностями! — Борзо навалился на стол, тяжело глядя на Доминика.
Тот принялся рассказывать, не упуская ни одной мало-мальски важной детали. Начал с упоминания о звонке на квартиру Сборцы, из которого узнал, что Пепе заезжал домой в начале десятого, и закончил сообщением о том, что проехав три улицы Вилладжо-Верде, он не обнаружил на них голубую «баркетту» Пепе.
— Значит, в двадцать минут десятого его видели в «Луого ди Риджи», — сказал Борзо, когда замолчал Пальоли. — И куда же он мог деться после этого?
— Вот этого я не знаю, — ответил Доминик. — Я так думаю, что если бы он был в состоянии, он бы мне позвонил?
Капо вздохнул — лишняя головная боль не прибавила ему настроения. И еще он понял, что Пальоли чего-то не договаривает.
— Ладно, Дик. Что у тебя на уме?
— Я тут подумал, — осторожно проговорил Доминик, — а не мог ли он загреметь в полицию? Пепе гоняет на машине, как сумасшедший. Мог запросто кого-нибудь сбить или попасть в аварию. Сейчас на улицах полно обкуренных нарков, лезут под самые колеса…
Борзо задумчиво барабанил пальцами по столу. Наконец он принял решение и сказал:
— Бучи, дай телефон.
Быкообразный охранник мгновенно возник за плечом босса и протянул ему миниатюрную «Моторолу». Борзо набрал номер. Через секунду он проговорил:
— Рокко, а ну-ка, узнай: не регистрировалось ли сегодня дорожное происшествие с голубой «баркеттой»? Принадлежит Пепе Сборце. На всякий случай проверь все городские больницы и морг. Сделай все быстро и перезвони мне.
Очевидно, в трубке переспросили имя, потому что капо отчетливо повторил:
— Пепе Сборца… Сделай все быстро, Рокко! Он отдал трубку возникшему за плечом Баррио и повернулся к Пальоли.
— Через десять минут узнаем, где Сборца. — Придвинув к себе вазу с мороженым, капо отправил в рот небольшой кусочек «морского глаза», облитый сиропом, и добавил: — Террено, конечно же, город, но чертовски маленький. Здесь трудно затеряться бесследно.
«Хорошо, если так», — думал Доминик, ощущая, как непонятное беспокойство поднимается в нем пугающими волнами…
Через десять минут зазвонил телефон. Рокко Траколло сообщил, что дорожное происшествие с участием голубой «баркетты» сегодня не регистрировалось, в больницах и морге Пепе Сборцы нет.
Выслушав Рокко, Борзо повернулся к Пальоли и задумчиво протянул:
— Что-то эти исчезновения мне начинают не нравиться… Сначала парни ле Гранде и Франко Пандора, теперь — Сборца.
Доминик чувствовал, как пугающие волны начинают захлестывать его с головой, а беспокойство — перерастать в легкий страх. Ему плевать было на исчезнувших олухов Луиджи ле Гранде и пропавшего брата Амелико Пандоры. Что его действительно интересовало, так это — куда исчез Пепе Сборца?..
Католический священник отец Федерико Ланцони и Бен Аз Гохар сидели за маленьким столиком в небольшой комнате, расположенной в задней части церкви Сант-Антонио ли Франчезе.
Перебирая лакированные четки, отец Федерико пытался унять нервную дрожь, появившуюся в руках, на висках его выступили бисеринки пота. Лицо Аз Гохара было внешне спокойно и напоминало лицо каменного идола острова Пасхи, он ждал…
