— Отец Федерико, вы должны успокоиться. Возьмите себя в руки и расскажите мне все, что вы знаете.
— Да-да… Конечно. — Священник быстро облизнул пересохшие губы, похожие на растрескавшиеся пески Мохавской пустыни, бросил на Аз Гохара испуганный взгляд и без всякого перехода спросил: — Хотите чаю?
_ Давайте. Я думаю, нам обоим не помешает сейчас чашка хорошего чаю, — кивнул Аз Гохар.
На самом деле, Бен не хотел сейчас пить. Но чай был необходим для священника — он мог помочь ему успокоиться. Иначе, если отец Федерико будет перебирать свои четки и беспрестанно дрожать, думал Аз Гохар, он ничего от него не добьется, лишь потеряет время. Время же в теперешней ситуации — его главный враг.
— Налейте нам чаю, и мы начнем говорить, — повторил он.
Священник поднялся со стула, на котором последние три минуты перебирал четки. Из небольшого шкафа в углу комнаты выудил старый электрический чайник, заварку и пару чашек. Затем он принялся колдовать над заварным чайником.
Пока отец Федерико занимался приготовлением чая, Бен Аз Гохар осматривал комнату. Она была на удивление маленькой — три на четыре метра. Пара шкафов, стоящих у противоположных стен, делали ее еще меньше. В одном из шкафов была свалена посуда и некоторые хозяйственные мелочи — именно из него отец Федерико доставал чайник и чашки. Другой шкаф был доверху набит литературой — в основном книгами религиозного и философского содержания. Между шкафами стояли небольшая тахта, деревянный стол и два стула. Окон в комнате не было. Под потолком горела тусклая лампочка в бумажном абажуре. Свет ее придавал комнате слегка нереальный вид. В этом свете Аз Гохар разглядел, что подол сутаны священника в некоторых местах пообносился и обвисает нитками. Бен вздохнул.
Вскоре отец Федерико поставил на стол чашки с чаем и опустился на стул. Аз Гохар сделал пару глотков, священник же припал к своей чашке, словно к живительному источнику, и пил обжигающий губы чай, пока тот не кончился…
Наконец он поднял на Аз Гохара глаза и сказал:
— Мы можем начать.
— Вы в порядке? — Аз Гохар вытащил из кармана пачку сигарет и показал ее священнику. — Отец Федерико, у меня есть кое-что, справляющееся с любыми страхами. Анаша… Если вы еще чувствуете какой-то страх или сомнение, можно попробовать. Хотите?
— Нет.
— Вам не позволяет религия?
— Религия здесь ни при чем, — ответил священник. — Просто я уже успокоился.
Некоторое время Аз Гохар пристально изучал лицо Федерико Ланцони, потом сказал:
— Вы должны будете ответить на мои вопросы правдиво и без утайки, рассказать мне все, что вы знаете. От ваших ответов будет зависеть многое. Вы понимаете это, отец Федерико?
— Да.
— Хорошо. Тогда мы начнем с самого начала… — Аз Гохар положил руки на стол, свел обе ладони вместе, словно готовился к полуденной молитве, и проговорил: — Три дня назад в Эт-Таиф пришла телеграмма. На ней были адрес вашей церкви и ваше имя, отец Федерико. Я хочу знать, кто послал телеграмму?
— Отец Винченцо и я, — немедленно ответил священник.
— Как вы узнали адрес моего племянника?
— Он был у отца Винченцо.
— А где он взял этот адрес?..
На этот раз, прежде чем ответить, священник помедлил.
— Восемнадцать лет назад в церкви Санта Мария Аквилония было получено письмо с Предупреждением, отец Винченцо последние двадцать лет служит в этой церкви. Когда началась… — отец Федерико облизнул губы, кадык его скакнул вверх и вниз, — началась вся эта история, я решил посоветоваться с ним. Отец Винченцо вспомнил о Предупреждении, полученном много лет назад, и разыскал то письмо, к нашему ужасу, многие приметы, указанные в нем, совпали с тем, что последние несколько недель происходит в Террено, на письме был обратный адрес, и отец Винченцо решил, что стоит попытаться послать телеграмму по этому адресу.
— И вы послали ее, хотя прошло двадцать лет? — недоверчиво протянул Аз Гохар. — Разве не приходило вам в голову, что по указанному адресу уже никто не живет?
— Но в конце письма была сделана приписка, — тихо ответил священник. — Писать в Эт-Таиф в любое время, когда понадобится помощь.
— Понятно, — кивнул Аз Гохар. — Где это письмо сейчас?
— У отца Винченцо.
— Я бы хотел взглянуть на него.
— Да, конечно. — Неожиданно по лицу отца Федерико проскользнула тень недоумения. — Подождите… Но разве не вы послали письмо? Ведь оно подписано вашим именем,
— Нет, — Аз Гохар качнул головой. — Очевидно, это сделал мой отец, — Увидев в глазах священника вопрос, он добавил:
— Десять лет назад он погиб на юге Ирана. Его звали так же, как и меня.
Отец Федерико сглотнул.
— Хорошо… Письмо вы покажете мне потом, — сказал Аз Гохар, — а теперь расскажите о том, что происходит в Террено.
На мгновение священник прикрыл глаза. Мысли в его голове метались, словно стая обезумевших летучих мышей, и он не мог их собрать.
— Я не знаю, с чего начать.
— Начните с начала, — предложил Аз Гохар. — Расскажите о событиях в той последовательности, в которой они произошли. Не имеет значения, какое из них, на ваш взгляд, самое важное — об их важности буду судить я.
Отец Федерико кивнул. Потом взял в руки четки и начал рассказывать, словно десятки раз прежде проговаривал эти слова.
— Две недели назад ко мне на исповедь пришел человек, я знаю его — последние двадцать лет он служит смотрителем на чимитеро ди Джованни… Это одно из наших католических кладбищ, — пояснил он Аз Гохару, и тот кивнул.
— Он истинный католик, — продолжал священник. — Как человек — необычайно спокойный и выдержанный. Но две недели назад он пришел ко мне, и я с трудом узнал его голос. Это был голос истеричного человека, стоящего на грани безумия. Он рассказал мне фантастичные вещи, которым сначала я попросту не поверил…
Аз Гохар, следивший за отцом Федерико, заметил, как взгляд священника помутнел, и тот словно ушел в себя. Он понял, что священник заново проживает встречу со смотрителем кладбища.
— Продолжайте, — тихо, но настойчиво проговорил Аз Гохар.
— Этот человек сказал, что началось все дней за десять до его прихода ко мне… — Голос священника звучал глухо. — Однажды на чимитеро ди Джованни появились три человека. У них было официальное разрешение на эксгумацию трупа. Смотритель не удивился — порой трупы выкапывают, чтобы точнее установить причину смерти. Он провел этих людей к нужной могиле, но при самой эксгумации присутствовать не стал. Через какое-то время эти люди покинули кладбище и забрали с собой выкопанное тело. Они показали смотрителю бумагу с соответствующим разрешением. Он сделал пометку в журнале и забыл о случившемся. Но на этом история не закончилась. На следующий день те же люди пришли на кладбище с разрешением на эксгумацию еще двух тел. Эти трупы они тоже забрали с собой. В течение двух следующих дней еще четыре тела были выкопаны и увезены ими с кладбища…
По мере того как Аз Гохар слушал священника, его брови хмурились, а на лбу все четче проступали морщины, — словно безоблачное небо заволакивало тучами.
— По словам этого человека, за последние двадцать лет на чимитеро ди Джованни было не больше пяти случаев эксгумации. Здесь же за несколько дней раскопали и увезли больше полудюжины тел. Одно только это заставило его думать о случившемся круглые сутки…
Неожиданно священник прервался и замолчал.
— Вы сказали, что человек этот был на грани безумия, — сказал Аз Гохар. — Его так поразили случаи эксгумации?
— Нет, это было только начало. — Отец Федерико глубоко вздохнул. — Дальше произошло следующее… В тот день, когда раскопали и увезли седьмой труп, смотритель обходил кладбище. Было это уже под вечер, и вскоре он должен был возвращаться домой — ночью за кладбищем смотрит другой человек… Так вот, когда он проходил мимо могил, из которых недавно выкопали тела, ему показалось, что он услышал голос…
— Голос? — Неожиданно мышцы на лице Аз Гохара стали похожи на камень. Он подался над столом к священнику, глядя на него горящими, словно раскаленные угли, глазами.
— Да, он сказал именно так… Но голос этот был совершенно необычный. Он звучал как бы не снаружи, а внутри его головы, и был похож на звон ледяного колокольчика. Смотритель почувствовал, что этот голос лишает его воли, нашептывая ему абсолютно дикие вещи…
«Нет! — мысленно прошептал Аз Гохар. — Только не это!»
— …заставляет его взять лопату, — говорил между тем священник, — разрыть могилы и раскидать кости по кладбищу.
— Он сделал это? — Внезапно мысли Аз Гохара превратились в ледяной комок,
— Нет. У него хватило сил вернуться к воротам, дождаться сменщика и уйти с кладбища… — Отец Федерико потер виски. — До утра он не мог уснуть. Ему казалось, что голос продолжает звать его. Когда же он уснул, ему приснился кошмар. На следующий день он пошел на кладбище. Но уже на подходе к нему в его голове прозвучал тот же голос. Он понял, что если сделает еще шаг в сторону кладбища, случится одно из двух: либо он сойдет с ума, сопротивляясь этому голосу, либо схватит лопату и начнет разрывать могилы…
— Он ушел?
— Да… Он больше не появился на кладбище, хотя последние двадцать лет приходил туда каждый день. Теперь при одной лишь мысли о кладбище он испытывал ужас. Несколько бессонных ночей привели к тому, что он оказался на грани безумия, — ему постоянно чудился этот голос, зовущий его… В конце концов, он пришел ко мне.
— Вы выслушали его и отпустили?
— Нет. Я посоветовал ему поговорить с моим знакомым психиатром.
— И он согласился?
— Он сказал, что подумает.
— С того дня прошло две недели, — медленно проговорил Аз Гохар. — За это время вы его видели?
— Да, — кивнул отец Федерико. — Он приходил ко мне в этот понедельник.
— Как вам показалось, он успокоился?
— Частично. Он сказал, что перестал слышать голос, хотя кладбище по-прежнему вызывает у него ужас, и он не согласился бы пойти туда ни за какие сокровища в мире… И еще он сказал, что стал слышать шорох прибоя.
— Шорох прибоя? — медленно повторил Аз Гохар, чувствуя, как на спине выступает пот.
— Он сказал, что однажды в детстве побывал на море и навсегда запомнил шорох прибоя — незабываемый звук, когда морские волны трутся о прибрежную гальку. Теперь этот звук он услышал в Террено.
Аз Гохар молча закрыл глаза.
«Это случилось, — тупо запульсировало у него в голове, — Мы старались не допустить этого, но это случилось…»
