Все годы, пока шла шлифовка механизма по «отнятию» денег у жителей Террено, Франческо Борзо ждал момента, когда Амелико Пандора ослабит свои позиции, — для того, чтобы отобрать у него Золотой бульвар. Если бы ему удалось сделать это, Террено фактически оказался бы у него в руках. Но пока Пандора был силен, а после поражения четырехлетней давности и осторожен. Однако Франческо ждал — он знал, что его время придет… И такой момент в конце концов наступил — в Турине между существующими там мафиозными кланами возникли небольшие трения. Это значило, что на время Пандора терял поддержку своего влиятельного родственника. Просчитав все возможные ходы соперника, Франческо встретился с ним, и предложил поделить Золотой бульвар, а вернее, использовать его сообща. Пандоре такое предложение не понравилось. Золотой бульвар оставался его главным источником доходов, и потеряв его, он лишался практически всякой власти в городе. Но предложение было сделано, и был получен отказ. Франческо Борзо приказал Эрбе и Пальоли начать войну.
Впоследствии события того времени стали именоваться Большим переделом: в течение полутора месяцев каждые два-три дня на окраинах и в центре Террено звучали выстрелы и рядовые бойцы Пандоры и Борзо гибли один за другим. Не все из них попадали потом на кладбище — большинство нашли успокоение на склоне Кальва-Монтанья. За два месяца Пандора потерял около трети своих людей, для Борзо результаты были более благоприятными, но все-таки не утешительными, — около пятнадцати человек не досчитались в отрядах Эрбы и Пальоли. Полиция официально зарегистрировала девять убитых, но о неучтенных трупах она конечно же знала. Знали в городе и о том, кто ведет эту войну. Кое-кто из официальных лиц Террено встретился с Борзо и намекнул ему, что подобная слава маленькому городку не нужна. Также ему сообщили, что, если в ближайшее время в Террено не станет спокойно, может быть закрыто казино, а полиция ужесточит гонения на проституток и торговцев наркотиками в районе порта. Франческо понял, что за этими людьми стоит Амелико Пандора — таким образом тот решил нажать на соперника, видя, что открытую войну он проигрывает, — однако решил идти до конца. После того как еще несколько его людей были убиты, Пандора запросил мир — состоялась еще одна их встреча с Франческо, результатом которой явилась договоренность, по которой одна часть района Золотого бульвара отходила к Борзо, другая оставалась за Пандорой. Сам Золотой бульвар становился своеобразной демаркационной зоной, на которой могли работать как люди Пандоры, так и люди Борзо… Франческо расценил результаты передела как победу.
Следующие годы в Террено было затишье. Жизнь шла своим чередом, если не считать мелких стычек между противниками, которые никогда не приводили ни к чему серьезному. После того как обстановка в Террено устоялась, Франческо поменял области контроля: Луиджи ле Гранде он отдал район Золотого бульвара — самый маленький в его владениях, а Доминика Пальоли поставил на Вилладжо-Верде — после четырехлетнего правления там ле Гранде доходы с зеленщиков и мелких лавочников стали меньше, чем раньше. Доминик Пальоли быстро выправил положение.
И все-таки Франческо понимал, что Амелико Пандора так просто не успокоится — слишком хорошо тот еще помнил время, когда две трети города принадлежали ему, и он правил в них безраздельно. Он будет ждать и когда-нибудь, решив, что пришло его время, начнет войну — возможно, последнюю между ним и Борзо… И вот, стоя этим утром перед зеркалом умывальника и разглядывая свое отражение, Франческо думал о том, что близится час, которого Амелико Пандора ждал, наверное, последние шесть лет. Воспользовавшись исчезновением брата, он может начать новый передел Террено. Франческо интуитивно чувствовал это, хотя и не знал, действительно ли Франко Пандора исчез или его исчезновение подстроено его же братом для того, чтобы получить повод для начала войны. Но даже если это и дело рук Амелико Пандоры, то повод уже есть, и от этого никуда не деться…
В восемь утра встала Мальда. Пока жена готовила завтрак, уже побрившийся и принявший душ Франческо просмотрел через Интернет сегодняшние выпуски американской «Вашингтон пост» и итальянской «Л’Уманита». Это был их маленький семейный ритуал: каждое утро Мальда самостоятельно готовила для него и дочери завтрак, в то время как Франческо читал газеты. Во-первых, это позволяло ему с самого утра настроиться на спокойный лад, во-вторых, таким образом он мог быть в курсе того, что происходит в мире. Тем более что днем он вряд ли мог выкроить время на чтение газет.
В половине девятого они сели завтракать. Как всегда, Мальда накрыла стол на летней веранде. Через огромное стекло веранды открывался отличный вид на две лужайки ярко- розовых гиацинтов, разбитые перед домом. Между лужайками шла неширокая асфальтовая дорожка, ведущая к воротам ограды… Когда Франческо сел за стол, на котором стояли тарелочки с уже нарезанным белым хлебом, маслом, кусочками сыра и салями, на веранду вышла Фернандина. Она медленно подошла к отцу, чмокнула его в щеку, пробормотав: «Доброе утро, папочка», и уселась на стул. Мальда налила себе и мужу черного кофе, дочери — кофе с молоком, и тоже села за стол.
Как всегда, первая минута завтрака прошла в молчании. Потом Мальда намазала на хлеб масло, вопросительно посмотрела на дочь и спросила:
— Нанда, не хочешь сказать папе, что сделала вчера вечером?
Фернандина взглянула на мать с недоумением, словно не понимая, что та имеет в виду. Франческо тоже посмотрел на жену.
— Вчера вечером, во время урока, она засунула лягушку в блузку мадам Дюшон, — сообщила Мальда, видя, что дочь не собирается признаваться.
Франческо отпил кофе и перевел взгляд на дочь. Мадам Дюшон была приходящей учительницей Фернандины, три раза в неделю дававшей ей уроки французского. Она была достойной дамой, так зачем же было запихивать грязную лягушку ей в блузку? Франческо положил кусок сыра на хлеб, еще раз посмотрел на нахмуренные брови жены, подумав о том, что сегодня Мальда в плохом настроении с самого утра — возможно, виной тому ее недавно начавшиеся месячные? — и спросил, обращаясь к дочери:
— Где ты ее взяла?
— Возле бассейна, — ответила Фернандина, настороженно поглядывая на отца, не зная еще, как он отреагирует на ее вчерашнюю выходку.
Немного подумав, Франческо сказал:
— Не делай этого больше, Нанда. Лягушка была грязная, ты могла подцепить какую-нибудь заразу.
Он положил сыр на хлеб и принялся не спеша откусывать от бутерброда.
— Хорошо, папочка, — ответила Фернандина и бросила на мать хитроватый взгляд.
Какое-то время Мальда смотрела на мужа с недоумением, после чего спросила:
— И что? Ты больше ей ничего не скажешь?
— Что я должен сказать?
— Она запихала в блузку мадам Дюшон лягушку!
— Ну, хорошо, — сказал после небольшой паузы Франческо. — Я прикажу охранникам, чтобы они лучше следили за бассейном и не подпускали к нему Нанду одну.
— Причем здесь бассейн? — нахмурилась Мальда.
— Подумай сама, — ответил Франческо, не переставая поглощать бутерброд.
Через пару секунд Мальда посмотрела на мужа другими глазами — неожиданно она поняла, что он имеет в виду. Оказавшись в воде одна, Фернандина могла утонуть. Ведь ей всего девять лет, и хотя она умеет плавать, от несчастий не застрахован никто. Ведь известно, что и люди, переплывавшие Ла-Манш, тонули в обычном бассейне.
— Нанда, дай слово, что ты не будешь подходить к бассейну одна, — потребовала Мальда, переводя обеспокоенный взгляд на дочь.
— Угу, — выдавила Фернандина сквозь набитый рот и озорно подмигнула отцу.
Франческо уголком рта улыбнулся в ответ, но уже через мгновение его улыбка растаяла — словно мысленно он находился далеко отсюда и думал о чем-то неприятном…
Некоторое время Мальда и Фернандина обсуждали недавнюю поездку в Геную — две недели назад жена возила дочку к родителям. Нанда с увлечением вспоминала огромного дога, с которым играла в доме у дедушки… В середине их разговора Франческо мягко перебил жену:
— Мальда, возможно, скоро вам придется опять съездить в Геную.
— Зачем? — До Мальды не сразу дошел смысл сказанного мужем. Она посмотрела на него с беспокойством и спросила: — У тебя неприятности?
— Пока нет. Но вам будет лучше уехать из Террено на пару недель.
— Когда?
— Может быть, даже сегодня… — Франческо перевел взгляд на дочь. — Нанда, хочешь снова поехать к дедушке?
— Конечно!
Губы Фернандины растянулись в улыбке, отчего стала видна дырка от недавно выпавшего зуба.
— Послушай… — Мальда собралась что-то спросить, но в этот момент от ворот ограды послышался шум.
Франческо посмотрел в сторону ворот и увидел за резной решеткой ограды автомобиль. Из будки у ворот вышел охранник в форме садовника и подошел к решетке, рядом с которой стоял второй «садовник». По дорожке от дома шел Бучи Баррио и говорил что-то охранникам по рации.
Вскоре Баррио оказался у ограды. Один из охранников открыл ворота, и стоящий за оградой автомобиль проехал на территорию поместья. Из остановившейся машины вылез Рокко Траколло и вместе с Баррио отправился к дому, быстро говоря ему что-то на ходу.
— Извини, Мальда, — Франческо перегнулся над столом и погладил жену по щеке, — я переговорю с Рокки и вернусь. Похоже, у него что-то срочное.
Мальда бросила на мужа еще один обеспокоенный взгляд, но тот уже встал из-за стола и вышел на улицу.
Когда двое мужчин подошли к дому, стоящий на крыльце Франческо спросил:
— Что случилось, Рокки?
Рокко Траколло, который и в свои тридцать пять лет сохранял мальчишескую стройность и рядом с Баррио выглядел почти подростком, быстро ответил:
— Приехал Тито Дамаччо. Он хочет видеть тебя.
— Дамаччо? — нахмурился Франческо. — Где он? — В машине за оградой.
— С кем он?
— Один.
— Один? — удивился Борзо. — Чего он хочет?
— Насколько я понял, у него поручение от Пандоры.
На какой-то миг Франческо замер, обдумывая услышанное. Тито Дамаччо был одним из двоих руководителей боевиков Амелико Пандоры. Насколько ему было известно, Дамаччо был параноидально осторожен. По этой причине он никогда и нигде не появлялся без пары вооруженных телохранителей. То, что сейчас он приехал к нему один, было настолько же необычно, как снег в июле. Впрочем, и сам приезд к нему Дамаччо был не менее удивителен. Если Франческо не изменяла память, в последний раз такое случалось лет шесть назад, когда Дамаччо приезжал к нему с предложением перемирия от Пандоры. Похоже, сейчас ситуация повторяется, подумал он, только на этот раз Дамаччо вряд ли пожаловал к нему с миром.
— Он сказал тебе что-нибудь конкретное? — спросил Франческо.
— Нет. Заявил только, что ему нужно встретиться с тобой и передать послание от Пандоры.
Франческо нахмурился и посмотрел в сторону ворот, возле которых стояли охранники.
— Что с Франко Пандорой?.. Его нашли?
— Нет, — качнул головой Траколло.
— Ладно, — сказал Франческо, немного подумав, — я встречусь с Дамаччо… Бучи, проверь его и проведи в беседку у бассейна.
Баррио кивнул и, развернувшись, отправился к воротам. Оставшись вдвоем, капо и его помощник какое-то время молчали, думая об одном и том же: приезд главы отряда Пандоры наверняка означал начало нового передела города. Только на этот раз инициатива исходила от Пандоры — а это сулило им немало неприятных сюрпризов.
Наконец Франческо повернулся и не спеша пошел по дорожке, опоясывающей дом по периметру.
Спустя три минуты Бучи Баррио провел приземистого мужчину с копной черных волос по кольцевой дорожке, идущей вокруг двухэтажного особняка от ворот до небольшой круглой беседки, увитой плющом. Франческо Борзо уже сидел в беседке, за ним безмолвным изваянием застыл Траколло.
Когда Дамаччо оказался у входа, Франческо кивнул Баррио, и тот отошел на несколько шагов от беседки, не упуская при этом широкую спину «боевика» из виду и держа правую руку
