— Пожалуйста, дай мне закончить, — попросила миссис Брикер, — я рассказываю это не ради себя. В пятидесятых история повторилась, ведь призрак Иеремии затаился в домике для гостей и ждал расплаты. Он промахнулся, убил не няню, а ее любовника, и дух его не успокоится, пока не завершит задуманное и не убьет няню. И вот Иеремия нанес новый удар.
— Через сто лет после первого? — насмешливо спросила я и велела официантке принести счет — с меня хватит!
— Послушай, Элли! К тому времени большой дом еще не построили, а домик для гостей купил доктор. Фамилии его я не помню, хотя ее можно найти в газетах. Сама убедись! У него было двое детей, Младшему мальчику исполнилось года четыре. Доктор приезжал только на выходные, всю неделю дети жили с няней. И не закатывай глаза, Элли, я ничего не придумываю! Все случилось снова. Мальчик застал обожаемую няню с женихом и взялся за гарпун, висевший у каминной полки. Наверняка он был одержим. Уверена, в него вселился дух Иеремии, жаждущий мести.
Мальчик швырнул гарпун и промахнулся. Снова промахнулся. Иеремия опять не смог отомстить. Впоследствии мальчик ничего не помнил, совершенно ничего. Это лишний раз доказывает, что…
— Что он был одержим духом Иеремии Хэлли, — подсказала я.
— Да, дух все еще там, Элли! Иеремия по-прежнему ждет в домике для гостей. Он не успокоится, пока не убьет няню. Не закатывай глаза, поверь, от этого может зависеть твоя жизнь.
Миссис Брикер облизала пересохшие губы, а голос погрубел и стал каким-то скрипучим.
— Я пришла к Харперам в марте, когда они только переехали в Уотермилл. Через несколько недель подруга рассказала мне эту историю. Можешь себе представить, что я почувствовала. Я…
— Вы пришли к ним в марте? Брэндон тогда разговаривал? — не дала ей закончить я.
— Уже нет, ни слова. Бедняжка! Казалось, он боялся меня. Брэндон довольно странно себя вел, все жался к отцу. Настоящий папенькин сынок. На мать он злился. Непонятно, чем она это заслужила, мне Эбби понравилась.
Принесли счет. В ресторане заметно прибавилось посетителей, и стало очень шумно. Мне пришлось наклониться через стол, чтобы услышать миссис Брикер.
— Я начала работать у них в конце марта, и мальчишка уже не разговаривал. Было серо и холодно, с океана дул сильный ветер. Брэндон ненадолго исчез. Такое с ним случалось, он любил уходить в одиночку и собирать на берегу ракушки и камешки. Так вот, в первый день работы я поймала его на четвереньках возле домика для гостей и спросила, что он там делает. Естественно, он мне ничего не ответил и лишь смотрел холодными злыми глазами.
— Странно, — пробормотала я.
Миссис Брикер схватила меня за руку.
— Неужели ты не понимаешь? Что привело Брэндона Харпера в домик для гостей? Это все — проделки Иеремии Хэлли. Я уверена, я…
— Поэтому вы ушли от Харперов? — перебила я. — Потому что думали, что Брэндон одержим злым духом?
Миссис Брикер злобно фыркнула. Ее накрашенные щеки зарделись.
— Нет, меня уволили. Чип Харпер незаслуженно меня выгнал.
— Почему? Если, конечно, я могу поинтересоваться…
— Я рассказывала историю Иеремии Хэлли подруге, а Брэндон нас подслушал. Чип Харпер тут же меня уволил. Никогда в жизни со мной не обращались так несправедливо. К счастью, я нашла другую работу, где больше платят, а главное — нормальные дети!
Я положила на чек двадцатидолларовую банкноту.
— Большое спасибо за то, что все мне рассказали, — поблагодарила я. А что я могла сказать?
Что она — сумасшедшая суеверная старуха, которую нельзя и близко подпускать к детям?
Я выскользнула из-за столика и помогла выйти миссис Брикер. Пудра и румяна размазались, обнажив давно увядшую кожу. Она походила на ожившую мумию из фильма «ужасов».
— Не спускай глаз с мальчишки! — проскрипела миссис Брикер, подняв тощий указательный палец. — Он кажется милым, но может стать опасным. Остерегайся Чипа Харпера и не доверяй ему!
Рассмеявшись про себя, я поспешила на улицу под прохладный свежий дождь, чтобы отделаться от старухи и ее мерзких историй.
Если бы я только к ней прислушалась!
24
— Это Кристи Бринкли.
— Где? — обернулась Тереза.
— Вот там, в блестящем красном платье. Видишь? Оно ей немножко мало. — Я показала на дальний конец длинного изогнутого бара.
— Да! Отлично выглядит, правда? Для ее возраста, конечно.
Тереза откинула волосы на обнаженные плечи. На ней был серебристый топ с глубоким вырезом и прямые черные слаксы. На плечах красовались переводные татушки в форме сердечка красно-синего цвета. Длинные серебряные сережки свисали чуть ли не до плеч и постоянно путались в волосах.
Ради вечеринки в клубе я тоже нарядилась во все новое. Тереза привезла мне из Саутхэмптона обтягивающий вареный топ розово-синего цвета, короткую джинсовую юбочку и сабо на огромной платформе.
Я даже завила и начесала волосы, вдохновленная фотографией Николь Кидман на обложке журнала «Пипл».
Это все придумала Тереза, а я до сих пор чувствовала себя неуютно с такой прической.
— У меня волосы в порядке? — спросила я Терезу. — Я не слишком похожа на растрепу?
Подруга поправила мне прическу, убрав выбившуюся прядь с лица.
— Ты похожа на беспризорницу! — отозвалась она. — Парням это нравится, Элли! Я серьезно. Ты — как Вайнона Райдер. Конечно, до того момента, как ее поймали за руку в магазине.
— Ха-ха.
Мы стояли у входа в «Пульсации» — новый клуб, открывшийся в Амагансэтте, крошечном городишке под Истхэмптоном. Снаружи он выглядел жутковато — как огромный гараж или, скорее, ангар серого цвета, без украшений, даже без вывески. Мы простояли в очереди более двадцати минут, что, по словам Терезы, еще ничего, и смотрели, как подъезжают огромные лимузины и новенькие внедорожники, из которых выпархивали загорелые, отлично одетые парни и девушки.
Всякий раз, как открывалась дверь, слышались пульсирующие звуки музыки. Рядом с нами с самым несчастным видом топталась группа подростков, суд я по всему, несовершеннолетних. Отчаянно жестикулируя, они упрашивали охрану у входа пропустить их.
— И зачем притащились? — возмущалась Тереза. — Все равно не пустят.
Ночь стояла очень теплая и влажная, и я знала, что тушь начинает течь, а волосы, завитые аккуратными волнами, превращаются в беспорядочные вихры.
— А ты думаешь, нас пустят? — спросила я.
Прежде чем Тереза успела ответить, охранник приподнял ленту у входа и подтолкнул нас внутрь. Мы не вошли, а влетели под оглушительный стук моих сабо по бетонной дорожке, и оказались в узком зеркальном предбаннике. Там мы заплатили по тридцать пять долларов за вход, прежде чем попали в походившее на пещеру помещение клуба. Глаза постепенно привыкли к темноте и голубому прожектору, освещавшему то полный народа танцпол, то синие стены, то длинный, тянущийся вдоль стены бар.
— Я начинаю различать цвета, — сказала я, держась поближе к Терезе, которая пыталась разглядеть присутствующих.
— Здесь хорошо, довольно прохладно, — заметила она.
— Разве мы не хотим, чтобы стало погорячее?
Тереза меня не расслышала.
