Париж, 1914г.
Прежде чем французский военный трибунал вынес смертный приговор женщине, что было беспрецедентным случаем даже для военного времени, всемирно известной танцовщице Мата Хари было предъявлено обвинение в шпионаже.
Внести ясность в сложное дело было не так просто, а признать виновной прекрасную танцовщицу — крайне трудно. Мата Хари смогла привлечь на свою сторону очень влиятельных друзей, свидетелей, а ее защитник мэтр Клюнэ, почтенный пожилой человек, глубоко ее любил и был готов отдать за нее жизнь. Официальный доклад военного трибунала, выпущенный после суда, много нам не говорит. Но секретные документы ясно дают понять, почему секретный агент германской разведки под шифром Н.21 не могла надеяться на помилование. Не приходится удивляться, почему даже обычно галантные французы так жестоко с ней поступили. Один из ее самых ярых врагов Массар, который в то время был комендантом Парижа, заявил: 'Если эту женщину нельзя расстрелять как шпионку, ее нужно сжечь как ведьму'.
Председателем суда был офицер безупречной репутации полковник Сомпру. Он объявил суд закрытым, и никому из публики не было разрешено на нем присутствовать. Это было сделано не столько, как было официально объявлено, из опасений разглашения секретов, сколько из-за характера личности обвиняемой. Многочисленные охранники не позволили бы проскочить даже мыши. Ничто не должно было оскорбить достоинство суда. Но все же было нечто, что, несмотря на предупредительные меры, угрожало вывести из равновесия этих почтенных господ, — красивые, невероятно красивые небесно-голубые глаза Мата Хари. Это было единственное средство ее защиты в этом враждебно настроенном по отношению к ней зале.
Сообщая о публикации материалов суда, комендант Парижа Массар заявил: 'Этот документ раскрывает голую правду, не более и не менее голую, чем сама танцовщица на своих представлениях'.
Для него, а также для обвинения чрезвычайно сложный характер артистки, ее прошлая жизнь, ее нужды и желания не содержали решающих факторов, достойных расследования.
'Эта женщина принимала деньги от немцев, и суд пришел к мнению, что факты говорят сами за себя', — таков был аргумент суда. Он выказал лишь презрение к обвиняемой. 'У нее были найдены многочисленные письма от офицеров, летчиков и известных важных личностей. Одно письмо было написано ей бывшим военным министром и содержало текущие новости и интимные, чрезвычайно интимные описания других вещей'. Когда собирались зачитать это письмо, обвиняемая встала и попросила суд не приобщать его к материалам дела или, по крайней мере, опустить фамилию автора. 'Человек, подписавший это письмо, счастливо женат, и я бы не хотела быть причиной раздора в этой очень благополучной семье'. Ее просьба произвела явное впечатление на полковника Сомпру.
Ее обвиняют в том, что в утро объявления войны она завтракала с германским полицейским комиссаром, а спустя некоторое время приняла от начальника германской разведывательной службы сумму в 30 тысяч марок и согласилась выполнить его важное поручение.
Ее ответ поистине сенсационный. 'Да, вы правы. Но этот высокопоставленный деятель дал мне деньги не для целей шпионажа. Он дал их мне в уплату за то, что я ему отдалась, потому что начальник германской разведки был моим любовником'. Суд счел, что эта сумма слишком велика для уплаты за интимную связь. Подсудимая негодует, что ее считают недостойной таких больших денег. 'Никто мне меньше не давал',- гордо заявляет она.
Затем ей предъявляют обвинение в том, что она ехала из Берлина в Париж через Бельгию, Нидерланды и Англию и под каким-то предлогом провела семь месяцев в полевом госпитале, расположенном в военной зоне в городе Виттель. Обвиняемая объясняет, что для искупления своего грешного образа жизни она решила позаботиться о русском кавалерийском офицере, ослепшем в бою. Есть много свидетелей, которые подтверждают этот факт и выражают свое восхищение ее преданностью и бескорыстием. (Капитан Маслов был одним из трех человек, которым Мата Хари написала письмо за пятнадцать минут до казни). Далее ее обвиняют в том, что, согласно ее собственным признаниям, она всегда пыталась установить контакты со служащими вооруженных сил. Она с улыбкой это признает, поясняя, что всегда предпочитала мужчин в военной форме, людей героического характера, и упомянула, что ее муж тоже был военным. Тем не менее трибуналу кажется очень подозрительной ее слабость к летчикам. Указывается, что она сообщала врагу о тех районах, где базировались французские самолеты для наблюдения за германским продвижением. 'Поступая так, вы, мадам, послали на смерть много наших солдат', — таково суровое заключение полковника Сомпру. Обвиняемая признаётся, что во время своего пребывания в военном госпитале она переписывалась с начальником германской разведслужбы, который в то время находился в Голландии. Она, однако, твердо заявляет, что не упоминала никаких военных событий. Лицо Мата Хари приобретает презрительное выражение, оно полно ненависти к людям, которые так спешат подписать ей смертный приговор. В одном сообщении обвиняемая описывается так: 'Очень высокая, стройная, ее немного продолговатое и узкое лицо иногда принимает довольно жесткое и неприятное выражение, несмотря на красивые голубые глаза и правильные черты лица. Ее стройную фигуру хорошо подчеркивает темно-синее платье с кружевами и глубоким вырезом'. Её ум всех поразил, Мата Хари оказалась энергичной и хитрой. Она называет все свои связи с мужчинами, кроме Маслова, деловыми, а себя цинично и бесстыдно характеризует как современную Мессалину. Она постоянно повторяет, что вознаграждение, которое она получала, всегда было очень щедрым. Ее пытаются поймать на вопросе, почему она охотилась за офицерами и политическими деятелями, а не банкирами и миллионерами. Она тут же отвечает: 'Самые богатые редко бросаются деньгами'. Наконец оглашается факт, что она предлагала свои услуги главе французской разведывательной службы, и это удвоило подозрения в ее отношении. На это раз танцовщица бледнеет и долго молчит. Но затем она овладевает собой и отвечает, что в тот момент она ужасно нуждалась в деньгах Но сомнений больше не остается: Мата Хари признала, что была шпионкой. Будь то за счет Германии или Франции — этот факт ей, гражданке нейтральной Голландии, не кажется существенным Теперь ей задают еще один вопрос: 'Какую пользу, по вашему мнению, вы могли бы принести Франции?' Её ответ заставляет обвинителя мрачно улыбнуться 'Эти вещи, которые вы только что перечислили, не могли стать известными вам без близких связей с немцами' Сокрушительный ответ Полностью растерявшаяся Мата Хари объясняет, что кое-что из известных ей секретных сведений она слышала на одном дипломатическом приеме, хотя не может вспомнить, где и когда. 'Я бедная женщина, за которой охотится шайка некультурных офицеров, они решили уничтожить меня, принудив меня сознаться в преступлениях, которых я никогда не совершала', — резко говорит она.
Затем наносится третий удар. По ее собственному предложению поехать в Бельгию в качестве голландской гражданки ей дают письма для находившегося там французского агента. Она должна была высадиться в Англии, оттуда поехать в Голландию, а затем как можно быстрее в Бельгию. Однако она поехала в Испанию и передала французские инструкции врагу. Три недели спустя после ее отъезда французский агент в Брюсселе, которого она таким образом предала, был расстрелян немцами. Есть лишь единственный факт, оставшийся без ответа, который может объяснить ее возможную невиновность. Несмотря ка все предупреждения, полученные ею в Мадриде, она тем не менее вернулась в Париж.
Голландский консул в Мадриде де Витт подтверждает, что она высказывала свои опасения по поводу возвращения во Францию после ее предательства. Он ей сказал, что в эти опасные времена только люди со спокойной совестью могут пересекать границу. Мата Хари презрительно на него посмотрела и уехала. Он добавил, что совершенно не был удивлен, что вскоре после этого ее арестовали в отеле 'Риц'. Французский посол сообщил ему, что эта женщина-шпионка стоила Франции по меньшей мере целой дивизии.
В этом и весь вопрос: вернулась ли она во Францию, потому что считала себя чистой, или же совершила роковую ошибку, приведшую к аресту и суду? Странно, что ни она, ни ее защитник не использовали этот факт как доказательство ее невиновности. Знаменитый юрист возлагал все надежды на показания свидетелей — целой серии важных лиц. Число высокопоставленных и титулованных любовников было просто невероятным, и полковник Морнэ сказал, что все эти люди стали игрушками в ее ненасытных объятиях. Ее защитник не мог выступить против этих обвинений, потому что в период судебного процесса, по всей вероятности, сам был любовником Мата Хари. Пикантная деталь: начальник германской разведслужбы слал своей любовнице деньги из государственных средств, предназначенных для совсем иных целей. 'Пожалуйста, верьте мне, — запинаясь, говорила обвиняемая, — я говорю вам чистую правду. Я никогда не получала денег за шпионаж, мне платили только за ночи, которые я провела с этими людьми'. Но ее страстные просьбы бесполезны, все к ним глухи. Потом она вдруг пытается соблазнить охранявших ее жандармов, говоря им любовные слова и бросая многообещающие взгляды. Таковой она была.
Наконец, обвинение представляет свой самый сильный аргумент: все письма, которые она писала начальнику германской разведслужбы и которые были перехвачены, были подписаны Н.21. От приподнятого настроения обвиняемой не остается и следа. Даже страстная речь ее почтенного защитника неспособна изменить непреклонное мнение судей.
После совещания, длившегося лишь десять минут, военный трибунал выносит свой приговор. Он единодушен, на вопрос, виновна ли танцовщица, все присутствующие офицеры твердо отвечают: 'Да'. По щекам обвиняемой катятся слезы, но скоро она снова обретает спокойное, почти безразличное состояние и даже улыбается. Как с уважением сказал о твердости характера этой женщины один офицер, она знает не только, как красиво любить, но и как красиво умирать.
Глава 12.
'Вы увидите красивую смерть'
Париж, 1914г.
Тюремный врач Бизар, работавший в женской тюрьме Сен-Лазар, где до исполнения приговора содержалась Мата Хари и откуда она была уведена на казнь, сообщил следующее:
'Мы должны были пройти через длинный коридор, тускло освещенный газовой лампой. Монашка сестра Леонида открыла дверь. Офицер, увидев трех спящих на койках женщин, спросил: 'Которая из них?' Монахиня показала на лежащую в середине. Мата Хари, по моему совету приняв снотворное, крепко спала. Две другие заключенные поняли, в чем дело, и поднялись с коек, громко рыдая.
Офицер тормошил приговоренную, пока она не проснулась. Монахиня, не спавшая всю ночь, молилась. Мата Хари открыла глаза и приподнялась, опираясь на локти. Она слушает офицера, говорящего с явным волнением:
'Целле, мужайтесь. Президент республики отказал вам в помиловании. Пришел ваш последний час'.
Наступило гробовое молчание. В полутьме я могу различить пару сверкающих глаз. Мата Хари раз десять повторяет: 'Это невозможно, это невозможно…' Сестра Леонида пытается ее успокоить и ободрить. Но Мата Хари отвечает: 'Пожалуйста, дорогая сестра, не беспокойтесь. Думаю, я умру достойно. Вы увидите красивую смерть'.
Я предлагаю ей нюхательной соли, но она отказывается, предпочитая стакан грога. Потом она начинает одеваться, и из приличия большинство присутствующих выходят из камеры. Я остаюсь. Её рубашка сделана не из грубой ткани, она из ее приданого. Когда во время одевания оголяется ее тело и монахиня пытается его прикрыть, Мата Хари говорит: 'Пожалуйста, сестра, не надо, здесь не место для скромности'. Ее лицо постепенно приобретает жесткие черты. Она беспощадно ругает французов:
'После всего, что я сделала для них, — я не француженка'. Потом она обращается к монахине: 'Сестра, подайте мне вон то теплое платье, сегодня утро, наверное, холодное. И вон те маленькие туфли, я всегда их любила'. Разговаривая, знаменитая танцовщица очень спокойно пудрит лицо.
Она просит оставить ее наедине с адвокатом… Потом она снова нас принимает, гордо возвышаясь в середине камеры. Приговоренная одета в голубой кокетливый костюм, который хорошо подчеркивает ее фигуру. На голове — большая шляпа с ярким страусовым пером. Когда она надевает перчатки, ее лицо очень спокойно. 'Я готова',- говорит она и прощается с нами. Она просит сестру Леониду не плакать по ней.
Как предписано законом, офицер спрашивает ее, хочет ли она что-то сказать. Она холодно отказывается. Закон также требует, чтобы приговоренную спросили, не беременна ли она. 'Абсолютно нет, к сожалению,- говорит она, добавляя с улыбкой,- даже ни чуточки'.
После этого она выходит из камеры в длинный коридор.
В конторе, где выполняются последние формальности, она просит разрешения написать несколько писем. Разрешение дается, она снимает перчатку с правой руки и начинает писать. Она спокойно пишет три письма, надписывает адреса на конвертах и передает их начальнику тюрьмы. 'Пожалуйста, проследите, чтобы не перепутали адреса, я не хочу приносить вам лишние хлопоты'.
Прежде чем отправиться к месту казни, ока снова со всеми прощается и говорит: 'Я еду на большой склад, откуда никто еще живым не возвращался… Ох, уж эти французы, они же
