прохладен и свеж, как ключевая вода в жаркий день, и так же сладок. Альва ждал, что она начнет вырываться, окатит его ледяным презрением, но она прижалась к нему теснее и сама завладела его ртом.
Он первым прервал поцелуй и отстранился – тяжело дыша и не глядя на нее.
– Это чары? – сказал он почти утвердительно.
– Что именно, мой благородный кавалер?
– Я не могу перестать думать о том, что у вас надето под платьем.
– Если это чары, то каждая женщина владеет ими от природы. – Улыбаясь, она поднялась с колен и откинула волосы за спину. – Сколько вы не были с женщиной, Альва? Год, два?
– Больше. – Он следил за ней с пола, опираясь на локоть. – Но мало кто из женщин вот так, с ходу, бросался в мои объятия.
– Это часть вашей силы. Пробуждать физическое влечение. Одно из свойств магии огня.
– Значит, то, что я считал своим обаянием – на самом деле магический скилл?
– Трудно сказать, пока вы не начнете всерьез заниматься магией.
Он встал с пола, подошел к ней вплотную, глядя в глаза пристально, страстно.
– Я не хочу заниматься магией. Я хочу просто вернуть свою жизнь. Чтобы все стало по- прежнему.
Что-то неуловимое промелькнуло в ее глазах. Будто бы сожаление. Будто бы она хотела услышать другое.
– Хорошо, я помогу вам, – сказала Дэм Таллиан. – Приходите завтра в это же время.
Альва сделал еще шажок вперед и кинулся перед ней на колени, прежде чем она успела его удержать. Коленопреклоненный человек выглядит обычно покорным, почти униженным, но кавалер Ахайре выглядел дерзко, с этим своим горящим взором, и колени Дэм Таллиан он стиснул без всякой почтительности.
– Сегодня, леди. Сейчас, – выговорил он хрипло и страстно, будто умолял отдаться ему (хотя как раз об этом ему никого и никогда не приходилось умолять, а его самого, случалось, умоляли).
Она пробормотала: 'Кирие элейсон!' – судя по тону, эквивалент 'Боже мой!' на чародейском жаргоне – и попробовала вырваться из его объятий, но не тут-то было.
Альва прижал ее крепче к себе и только тогда обнаружил, что ее волшебное платье так же проницаемо для прикосновений, как вода, только не мокрое на ощупь. Он коснулся ладонями обнаженной кожи, и Дэм Таллиан не сдержала вздоха удовольствия.
– Что вы себе позволяете, кавалер Ахайре! – она сказала это с притворной строгостью, но глаза ее смеялись. – Я не думала, что вы можете быть столь… напористым.
– Мой любовник – варвар из Дикой степи. У него есть чему поучиться. – Взгляд и улыбка молодого кавалера явно говорили, что у Кинтаро он научился многому, очень многому. – Хотите принять экзамен?
– Ахайре, вы невыносимы.
– Это не ответ, моя прекрасная леди.
– Я не могу взять вас… тьфу, взяться за дело прямо сейчас! Потребуется готовить эликсиры, искать необходимые заклинания…
– Вы сейчас говорите в точности как Меда Морейли, когда он хочет вытрясти побольше денег с клиента.
– Не думаю, что нам следует поднимать вопрос денег.
– Почему нет? Я не богат, но обеспечен неплохо. Назовите свою цену.
– Альва, вы хоть понимаете, как это звучит в данном контексте?
Он по-кошачьи потянулся, не выпуская ее колени, и провел языком по губам.
– Прекрасно понимаю. Так какой именно платы вы хотите и за что – за исцеление или за какой-нибудь другой акт?
Чародейка не выдержала и рассмеялась.
– У которого из ваших любовников вы научились так торговаться?
– Это не торг, если не названа цена.
– Ну так отпустите меня, чтобы я могла спокойно подумать. И встаньте с колен, вы сбиваете меня с мысли.
Альва тут же отпустил ее и с проказливым видом спрятал руки за спину. Но смотреть на нее страстно не перестал и с пола не поднялся.
Избавившись от ласковой хватки рук кавалера Ахайре, Дэм Таллиан снова обрела утраченное было равновесие. Она прошлась взад-вперед, помолчала, глядя на него сверху вниз, и сказала задумчиво, с легкой ноткой надменности:
– В деньгах волшебство не меряют. На что мне золото? Я Владычица Моря, я знаю, где лежат затонувшие корабли с грузом золотых слитков и драгоценных камней. Поднять их – только вопрос времени и магических затрат. Нет, ваши деньги мне не нужны.
– Тогда пожелайте чего-нибудь другого. В романах чародеи обычно отправляют героев за каким- нибудь ценным артефактом. Помнится, Конна-Разрушитель принес чародейке Азгун щит самого Ллида. Для вас я готов повторить этот подвиг.
– Помнится, Конна в итоге оставил щит Ллида себе, – усмехнулась Дэм Таллиан. – Я тоже читала этот роман.
Альва развел руками все с тем же игривым видом:
– Вам выбирать, моя прекрасная леди.
– Ну, щит Ллида мне точно не нужен.
– Как насчет Кровавого Глаза Джефлы? Пера феникса? Живой и мертвой воды?
– Старомодное барахло, – ответила она ему в тон. – Что еще вы можете предложить? Ваш взгляд достаточно красноречив, но я хочу, чтобы вы сказали это вслух. И громко.
Альва чуть подался вперед, упираясь руками в колени.
– Себя, – сказал он вслух и громко. – Я предлагаю себя. Может быть, прямо сейчас это не слишком блестящее предложение. Но, сняв печать, вы можете изменить свое мнение.
– Неужели вы думаете, что ваши шрамы хоть что-то меняют?
– Избавьте меня от них, и вы увидите разницу.
– Вы одержимы, Альва. Ах, если бы вы направили свою энергию в другое русло! Сколь многого могли бы достичь!
– Если бы искусство любви было областью магии, я бы уже носил знак Первой ступени.
– Любовь – не самое главное в жизни.
– Так говорят лишь те, кто не испытал ее или разочаровался в ней. – Альва грациозно поднялся с колен и оказался лицом к лицу с чародейкой. Он потянулся губами к уху Дэм Таллиан, украшенному нефритовым морским коньком, и прошептал, щекоча дыханием белую кожу: – Покажите мне ваше искусство, и я покажу вам свое.
– Заметано! – так же на ухо шепнула она, самым что ни на есть развратным тоном, будто девчонка из рыбацкого поселка.
Изменчивая и непостоянная, как море.
Темнокожий слуга, тот самый, который открыл дверь кавалеру Ахайре, готовил все необходимое для ритуала исцеления. Из вежливости Альва отошел подальше, притворившись, что разглядывает стенную роспись, но то и дело бросал жадные взгляды в противоположную сторону. Когда еще увидишь изнутри магическую кухню! Дэм Таллиан предложила ему прогуляться, выпить вина, повидать друзей, но он отказался. Теперь, когда исполнение его желаний было так близко, он не хотел терять ни минуты.
– Ваши друзья будут беспокоиться о вас.
– Я получил у них отпуск до завтра. Думал, если вы откажете мне, пойду и напьюсь. – Альва помолчал и добавил: – Им есть чем заняться. Они подождут.
Дэм Таллиан пожала плечами и вернулась к приготовлениям. Она снова стала отстраненно-деловой, холодной и собранной, как в самом начале разговора. Но теперь Альва знал, что ему под силу растопить этот лед. Сердце его радостно стучало в предвкушении. Хотелось подойти ближе, коснуться тонкой белой руки или волнистых зеленых волос, будто удостовериться, что все происходит наяву. Но присутствие слуги
