несостоятельны, если мы примем Айрьяна Ваэджо за самую восточную часть древнего Ирана, но если этот рай будет помещен в циркумполярный регион, то есть на далекий север, эта несостоятельность исчезнет, так как там, как выяснено, было лето и по семь, и по десять месяцев в одно и то же время, в зависимости от места расселения иранцев на своей древней родине.
Мы уже видели в приведенных выше описаниях ведических сюжетов, что легенда об Адити указывает на семь месяцев солнечного света, а легенда о Дашагвах – на то, что серия жертвоприношений в период солнца должна была длиться десять месяцев. Подчеркивалось также, что между Северным полюсом и Полярным кругом солнце бывает над горизонтом то дольше, чем семь, то меньше, чем двенадцать месяцев в зависимости от широтного показателя. Поэтому нет ничего странного, необычного или несостоятельного во встречающихся в Авесте указаниях на разную длительность лета на землях древней родины иранцев. Нам поэтому не следует думать, что комментаторы добавили указание на семь летних месяцев только потому, что им показалось несовпадающим с древней, благословенной родиной описание лишь двух летних месяцев и десяти зимних. Это немыслимо, чтобы они могли неправильно понять текст оригинала, восприняв его таким образом, как будто условия климата, внедренные Ангра Майнью, изначально соответствовали Айрьяна Ваэджо. Потому мы должны отвергнуть те объяснения, в которых видны попытки считать, что эти поздние включения были основаны на том, что их внесли люди, не соглашавшиеся с тем, что описания в оригинале не могли соответствовать первой из сотворенных счастливой земле. Если текст оригинала правильно прочтен и интерпретирован, он содержит сведения о десятимесячном лете в Айрьяна Ваэджо, существовавшем до нападения Ангры Майнью, и указание на семимесячное лето относится к тому же месту и времени.
Мы встречаемся с такими же проблемами и в Ригведе, где один раз солнце предстает как имеющее семь лучей, а в другой раз – десять, что означает семь и десять месяцев солнечного света и оба эти варианта возможны в арктическом регионе. Две указанные авестийские традиции должны пониматься как указания на те климатические условия Арктики, которые превалировали на древней родине в далеких северных землях (правильность подобных объяснений была доказана в предыдущих главах). Что же касается обычая разжигать огонь на девятый день десятого месяца Дина, отмеченного в «Бундахише», то мне кажется, что вместо того, чтобы принимать это за указание на то, что «есть зима», лучше связать его происхождение с самым началом зимы в некоторых местах древней родины в указанное время. Ведь если огни начинают зажигать, в этом есть определенное подчеркивание памяти о том, что отмечался скорее факт начала зимы, а не ее протекания в течение двух или пяти зимних месяцев. Если этот обычай будет объяснен именно так, то это станет применимо к тому, что год считался содержащим девять месяцев и десять дней в некоторых частях родины арьев, что уподобляется древнему римскому году, который считался состоящим из десяти месяцев.
Кроме этого уподобления, существует еще и поразительное совпадение между ведической и авестийской традициями в этом вопросе. Судя по «Бундахишу» (XXV, 20), год делится на четыре сезона по три месяца: Фарвардин, Ардавахишт и Хорвадад составляют сезон весны; Тир, Амеродад и Шатвайро – это лето; Митро, Аван и Атаро – осень; Дин, Вохуман и Спендармад – зима. Таким образом, сороковой день шарада (осени) будет представлен десятым днем (абаном) месяца Авана. Утверждение в Ведах, обсужденное нами в девятой главе этой книги, указывающее, что битва Индры с Шамбарой началась «на сороковой день шарада», вполне согласуется (за исключением десяти дней) со словами в «Бундахише», что зима в Айрьяна Ваэджо начиналась с месяца Авана, второго месяца осени. Мы встречаемся здесь с чрезвычайно близким сходством между ведической и авестийской традициями, относящимися к определению конца лета на исходной арктической родине (о соответствии этому греческих и римских традиций мы уже упоминали выше).
Итак, год, длившийся от семи до десяти месяцев солнечного света, может быть прослежен к глубокой индоевропейской древней жизни, а поскольку его двойственный характер можно объяснить, только поместив родину арьев в циркумполярный регион, мы неизбежно приходим к выводу, что там находилась и Айрьяна Ваэджо. Свидетельства Авесты сами по себе ясны и понятны, и видимые несовпадения могли бы быть объяснены уже давно, если бы те, кто изучает Зенд, не создавали ненужных трудностей, перенося свой рай на восток древнего Ирана. При этих условиях излишне говорить о том, какая из двух теорий по проблеме места Айрьяна Ваэджо правильна, так как одна вводит чреватую путаницей гипотезу, но другая применяет естественный и удовлетворительный метод разъяснения вопроса.
Мы обсудили пассаж, содержащий описания климата в Айрьяна Ваэджо. Его содержание, рассмотренное само по себе, объяснимо при помощи арктической теории, и мы пришли к выводу, что Ангра Майнью придал этому климату характер, противоположный его изначальному состоянию. Второй фаргард «Вендидада», при своем сходстве с первым, содержит пассаж, который позволяет избежать необходимости делать такие выводы, так как в нем дается графически точное описание наступления льда и снега, разрушивших древний иранский рай. Этот фаргард по сути служит дополнением к первому и дает нам более детализированный отчет об Айрьяна Ваэджо и описание арийской жизни, которой наслаждались люди до появления Ангры Майнью, ниспославшего на них бедствия, лед и снег. Все это вырисовывается из того факта, что в этом фаргарде предсказан приход суровой зимы, и Йиму предупреждают о необходимости подготовиться к этому, тогда как в первом фаргарде лишь описывается счастливая земля, пораженная злом, которое принес Ангра Майнью.
Дармштетер делит этот фаргард на две части: первая содержит первые двадцать параграфов (или, по Шпигелю, сорок один), а во вторую входят все остальные материалы фаргарда. В первой части говорится, что Ахура Мазда просит Йиму, правителя Айрьяна Ваэджо, именуемого «прославленным в Айрьяна Ваэджо», принять его закон, но Йима отказывается стать хранителем закона (веры), и тогда Ахура Мазда велит ему вести народ по пути счастливой жизни и прирастания. Йима предстает как созидатель процветания и прирастания народа, отбрасывающий от людей смерть и болезни и трижды раздвигающий пределы страны, которая становится слишком маленькой для вмещения всех своих обитателей. Мы не будем здесь задерживаться с целью выяснения, было ли это связано с расширением в арктической области зоны расселения древних арьев.
Вторая часть фаргарда открывается описанием собрания богов, созванных Ахура Маздой, и на этом собрании присутствует также и «прекрасный Йима, хороший пастух, высоко прославленный в Айрьяна Ваэджо», вместе со всеми своими прекрасными смертными. Именно на этом собрании Ахура Мазда четко предупредил Йиму о том, что смертельная зима готова обрушиться на счастливую землю и все в ней разрушить. Для предупреждения этого бедствия Великий Святой советует Йиме создать «вару» (убежище) и сохранить там все семена живых существ и растений. Йима строит эту вару, и фаргард сообщает, что в ней «лишь один раз в год всходили солнце, луна и звезды, и год казался одним лишь днем», как воспринимали его обитатели вары. Фаргард завершается описанием счастливой жизни этих обитателей, из числа которых Заратуштра и его сын Урватаднара выделяются в описании как «хозяева» или «надзиратели».
Описанный вара является неким подобием Ноева ковчега, но разница состоит в том, что в Библии все разрушает поток воды, а в Авесте – снег и лед. Последнее не противоречит геологическим свидетельствам, и даже, скорее, полностью (и неожиданно) подтверждает их. А затем то, что «год казался одним лишь днем», как это воспринимали жители вары, и солнце и звезды «всходили там лишь один раз в год», безошибочно подтверждает географическое положение вары возле Северного полюса, так как больше нигде на поверхности земной суши мы не сможем обнаружить года длительностью в одни сутки, кроме такого места, как Северный полюс.
При таком установлении места расположения вары Йимы сразу выясняется и географическое место Айрьяна Ваэджо, поскольку эта область, как указывается в «Майньо-и-кхард», вмещала в себя вару Йимы. Поэтому данные указания выступают добавочным аргументом в пользу утверждения, что Айрьяна Ваэджо находилась на далеком севере, а не в восточной части Ирана, как ее помещают Шпигель, Дармштетер и ряд других ученых.
Будь этот вара Йимы мифическим или нет, мы тем не менее не можем предположить, что всего лишь плодом воображения были указания на год, длившийся одни сутки, и на единожды в год всходящее солнце. И не случайностью является также и то, что все это совпадает с описаниями полярного дня и ночи. Авторы фаргарда могли сами и не видеть этих явлений, но нет сомнений в том, что они традиционно знали их, а если это так, то мы должны полагать, что их далекие предки обрели свои знания на основе личных наблюдений в период жизни на родине вблизи Северного полюса.
