Джерард лукаво улыбается и прищуривает глаз.
— Я ведь не ношу почетного звания члена вашей семьи, — говорит он, блестя глазами.
— Гм… да, но внес большой вклад в ее восстановление.
Джерард взмахивает рукой.
— Перестань!
— Нет, это правда! — восклицаю я, ловя себя на том, что слишком горячусь, к тому же тороплю события. Поможет ли центр восстановить отношения моих родителей, еще никому не известно. — Впрочем, если ты, конечно, будешь занят или если у тебя…
Джерард жестом останавливает меня.
— По такому случаю, поверь, даже если я был бы сильно занят, постарался бы отложить любые дела.
— Значит, ты согласен? — уточняю я.
Джерард кивает.
— Конечно. И очень рад.
— Я тоже. — Не в силах скрыть чувств и не особенно этого стесняясь, хлопаю в ладоши. — Замечательно! Но я должна тебя кое о чем предупредить.
Джерард, глядя на меня с легким удивлением, чуть поворачивает голову в сторону.
— О чем?
— Во-первых, я сказала родителям, будто ты думаешь, что психологическая помощь нужна не им, а каким-то нашим родственникам. Пожалуйста, не упоминай о центре.
Джерард пожимает плечами.
— Об этом могла бы меня и не предупреждать.
Облегченно вздыхаю.
— А во-вторых? — несколько настороженно спрашивает он.
— А во-вторых… гм… не стоит говорить, что мы познакомились благодаря Сильвии.
По тому, насколько озадаченно-серьезным становится его лицо, я понимаю, что ляпнула что-то не то. И начинаю гадать, какую допустила ошибку, но из-за внезапно набежавшего волнения туговато соображаю.
— А почему? — спрашивает Джерард, явно маскируя некие оскорбленные чувства. — Ты… стесняешься меня? Не желаешь говорить семье, что мы в некотором роде… встречаемся?
Мы встречаемся? — задаюсь я вопросом. Вбив себе в голову, что наши отношения чисто дружеские, я ни разу не задумывалась о том, как на них смотрит и чего от них ждет Джерард. Вероятно, его соображения по этому поводу значительно отличаются от моих… Надо как-то выкручиваться. Несколько неестественно смеюсь.
— Да нет же… как я могу тебя стесняться? Если бы стеснялась, просто не приглашала бы, вот и все!
Джерард по-прежнему смотрит на меня с легким недоверием, даже, по-моему, отчасти с обидой. Видеть его таким мне невыносимо.
— Эй! Ты что, дуешься?
Он прочищает горло.
— Не то чтобы дуюсь, но… почему-то немного неприятно.
— Ты сначала выслушай меня, а потом делай заключения! — восклицаю я. — Я же совсем другое имею в виду! — Что именно — я еще не придумала. Черт!
Джерард смотрит на меня в ожидании.
Суматошно ищу достойное объяснение своим словам. Вспоминаю ужин с родителями в итальянском ресторане, наш разговор, потом то, что мне когда-то сказала Сильвия. Перед глазами вырисовывается ее живописный образ. Тут в сознании рождается дельная мысль.
— Понимаешь, я терпеть не могу, когда родственники суют нос в мою личную жизнь. Что-что, а она их совершенно не касается. — Неотрывно наблюдаю за его лицом. По-моему, оно постепенно расслабляется. — Когда мне позвонила Сильвия, я, если честно, пришла в бешенство. Надеялась, что ты посмеешься над ее старушечьими затеями и даже не подумаешь со мной связываться.
Джерард поджимает губы. Спешу добавить:
— Но ты все же позвонил, и мне очень понравился твой голос. Честное слово… — добавляю я растерянно, молясь про себя о том, чтобы это нелепое объяснение удовлетворило его и скорее осталось позади.
Джерард какое-то время смотрит на меня молча. Я пытаюсь угадать, о чем он думает, вдруг пугаюсь, что сейчас ему все надоест и он просто уйдет, и беру его за руку.
— Прошу тебя, ничего не выдумывай. И поверь мне!
Он еще несколько мгновений смотрит в мои глаза и медленно кивает.
— Хорошо.
У меня в груди будто ослабевает тугой узел.
— Вот и прекрасно.
Я затеваю устроить, пусть и очень небольшой, но настоящий праздник. С шампанским, канапе и музыкой. Накануне даже покупаю новый наряд: платье, туфли на высоких каблуках и заколку для волос, отделанную декоративным витым шнуром.
А с утра в долгожданный день еду за свечами, которыми задумала украсить всю свою небольшую гостиную. В молле этой субботой людно и весело. До Дня всех святых подать рукой, поэтому тут и там уже красуются гирлянды из искусственных желто-оранжевых листьев и крошечных голов-тыковок с вставленными внутрь лампочками. Останавливаюсь у одной витрины и с улыбкой рассматриваю пластмассовые фигурки: скелет, выгибающую спину черную кошку и летучую мышь с расправленными крыльями. Вдруг замечаю краем глаза женщину, которая выбирает туфли, стоя у ближайших к витрине полок.
Меня пронимает страх. Бетси! Моргаю, отхожу на пару шагов назад, чуть не врезаясь в проходящего мимо парня в длинном оранжевом шарфе, бормочу слова извинения и снова смотрю на женщину. Нет, это не она. А опять совершенно незнакомая рыжеволосая дама.
Господи! Когда же я наконец забуду этот кошмар?! И почему не Питер, а она, его жена, до сих пор мерещится мне куда ни глянь? Несколько секунд стою на месте совершенно потерянная, потом медленно поворачиваюсь и, прижимая к груди сумку с тремя десятками свечей, будто ища у них поддержки, бреду к выходу.
Сознаю, что должна немедленно выбросить разную ерунду из головы и отделаться от этого отвратительного впечатления, но мысли не остановить. Сознание вновь уносится в прошлое, в тот день, когда Бетси, неизвестно откуда узнав мой номер, позвонила мне и стала издевательским тоном объяснять, что со мной Питер лишь играет, а быть мужем может быть лишь одной женщины — ее. Несмотря на размолвки и даже временное расставание.
— Я на время оставила его всего лишь для того, чтобы проучить. Срок наказания истекает. Так что имей в виду и не очень-то раскатывай губы.
Я сто раз назвала себя дурой — сразу после разговора и позднее, — что не прервала связь, как только поняла, кто мне звонит. От обиды и потрясения у меня в те минуты дрожала рука и не было сил не только для самозащиты, но и для того, чтобы просто нажать кнопку и избавить себя от потока совершенно не нужных мне разъяснений и угроз.
На свидание с Питером я тем вечером не поехала, сославшись на головную боль, которой не страдала. Даже Деборе я до сих пор не рассказала о том жутком звонке, потому что, едва вспоминаю о нем, чувствую себя предельно униженной и без вины виноватой.
Прижимаю к себе сумку настолько крепко, что одна свеча, приглушенно треская, ломается. Проклятье! — думаю я, зачем-то прибавляя шагу и устремляясь на автостоянку почти бегом. Почему я до сих пор пребываю во власти этих кошмарных воспоминаний?! Я свободна от Питера и Бетси, больше ни за что на свете не свяжусь с разведенным, и, самое главное, у меня теперь есть Джерард. А жизнь течет совершенно по-новому и мне кажется, будто я это вовсе не я. А женщина-везунчик, почти баловень
