По лицу Мэри вдруг прошла неуловимая тень.
— Постой-ка, — сказала она. — А может, единожды обжегшись, во второй раз ты просто сгустила краски?
— Что ты имеешь в виду?
— Увидев Фредерика за ручку с другой женщиной, ты подсознательно поставила его в один ряд с Оливером, который точно тебе изменял — так?
— К чему ты клонишь? — недоуменно спросила Кристина.
— К тому, что, может, все не так страшно, как ты думаешь, — задумчиво произнесла Мэри.
— Хочешь сказать, что Фредерик не женат и держал за руку ту женщину по ошибке или по долгу службы?
— Нет-нет, я ничего не могу утверждать. Не исключено, что Фредерик действительно подлец, не лучше Оливера. Только, судя по твоим описаниям, он не способен на низости. — Мэри взмахнула рукой. — Впрочем, я с ним не знакома. Но тебе посоветовала бы не быть столь категоричной. Чтобы не совершить непоправимую ошибку.
— Позавчера я отключила телефоны, вечером мы с Беатрис ездили в бар, ночевала я у нее… А рано утром поехала к вам.
— Значит, он наверняка звонил тебе, но ты не слышала звонков, — сказала Мэри с утвердительной интонацией.
Кристина пожала плечами.
— Может, звонил, а может, и нет.
— Я уверена, что звонил. Если в прошлый раз вы расстались именно так, как ты рассказываешь.
Кристина устало провела рукой по лицу.
— Разумеется, так. Какой смысл мне выдумывать?
Мэри нежно потрепала ее по колену.
— Дочка, дочка! Как бы я хотела, чтобы у тебя все поскорее наладилось. С Фредериком поступай, как считаешь нужным. Я на твоем месте поговорила бы с ним. Впрочем, не знаю, я ведь его даже не видела.
— Как же все сложно в любовных делах! — воскликнула Кристина, качая головой.
— Согласна, — ответила Мэри, понимающе на нее глядя.
— А тебе-то откуда знать? — удивилась Кристина. — Ты всю жизнь с одним папой, он по сей день боготворит тебя. Так намного проще.
Мэри многозначительно посмотрела на дочь, выражая всем своим видом: ничего-то ты еще не смыслишь в жизни.
— Во-первых, строить отношения всегда непросто, даже с человеком, который обожает тебя, и особенно, если вы стали семьей, обзавелись детьми, вместе их вырастили. Ты и представить себе не можешь, сколько разного рода трудностей приходится преодолевать в семейной жизни. — Она замолчала, задумавшись, очевидно, о пережитых с мужем бедах и радостях.
— А во-вторых? — спросила Кристина. Мэри повернула голову.
— Мм?
— Ты сказала «во-первых». Значит, должно последовать и «во-вторых», — подсказала Кристина, с любопытством глядя на мать.
Мэри слегка нахмурила брови, вспомнила, что собиралась добавить, и с загадочной полуулыбкой кивнула.
— А во-вторых, моя хорошая, я любила в жизни не только папу.
Кристина в изумлении широко раскрыла глаза. Она всегда была уверена, что мать и отец и мыслей не допускали о ком-то другом, принадлежали друг другу всю жизнь, едва ли не с детства.
— Кого же еще? — спросила она, начиная гадать, что за признание сейчас услышит.
Мэри поправила все еще густые волнистые волосы, будто увидела перед собой того, кто когда-то владел ее сердцем.
— Это было давно, еще до встречи с папой. Мы познакомились на рождественском балу — в обстановке поистине сказочной.
Кристина заметила, что материны глаза взволнованно заблестели, на белых, чуть впалых щеках проступил нежный румянец, и вдруг увидела перед собой не пожилую женщину, а юную, опьяненную первой любовью девушку.
— Весь наш роман был сплошной сказкой, — мечтательно продолжала Мэри. — Мы встречались каждый день, бродили дотемна по городу и клялись друг другу, что будем вместе всегда…
— Почему же не сдержали клятву? — осторожно спросила Кристина, отмечая про себя: если бы вы не расстались, не было бы ни меня, ни Марты, ни Аллегры.
Мэри пожала плечами.
— Когда я клялась ему, уверяю тебя, не сомневалась, что сдержу обещание. То же самое наверняка чувствовал и он. Но потом они с родителями переехали из Нью-Йорка, и все постепенно сошло на нет.
— То есть как? — Кристина недоуменно нахмурилась.
Мэри засмеялась.
— А так. Поначалу мы чуть ли не каждый день писали друг другу, потом на письма стало все чаще не хватать времени. — Она взмахнула рукой. — По-видимому, это было не настоящее чувство. И хорошо, что оно угасло. Через два года я повстречала папу и мгновенно поняла: вот этот будет моим навек. — Она снова засмеялась и опять поправила волосы — теперь смущенно, как впервые явившаяся на танцы девчонка.
— А папа знает о том, другом? — спросила Кристина.
— Конечно. От папы у меня секретов нет.
В коридоре послышались шаги, а минуту спустя по кухне разлился звучный голос отца:
— Шушукаетесь? Ох уж эти девчачьи разговорчики! — Широкоплечий, седоволосый Ричард поцеловал жену и чмокнул в щеку Кристину. — Доброе утро, мои дорогие, доброе утро! Проснулся и сразу подумал: к нам еще одна дочь приехала, как же здорово, черт возьми!
Кристина расплылась в счастливой улыбке, заулыбалась и Мэри.
— Кофе, должно быть, остыл, — сказала она мужу. — Мы с Кристиной сидим здесь, наверное, с час.
— Болтушки, болтушки! — беззлобно проворчал Ричард, принимаясь варить новый кофе. — Ну признавайтесь, о чем целый час разглагольствовали?
Мэри легонько шлепнула его по спине.
— Конечно, о вещах невероятно важных!
— О каких это таких вещах? — Ричард сел за стол и с шутливой строгостью взглянул сначала на жену, потом на дочь.
— Тебе этого не понять! — воскликнула Мэри.
— Вот-вот! — поддакнула Кристина, без труда подключаясь к обычной в семье игре.
Как здорово, когда есть муж и дети, вдруг подумалось ей. Весело, надежно, не так страшно болеть, стареть. И знаешь, ради чего живешь, уверен в будущем. Молодых поддержат взрослые, потом эти же молодые, повзрослев и окрепнув, помогут старикам.
Она представила, что и у нее семья. Есть любимый муж и общие с ним детки. В доме по утрам и вечерам так же шумно и радостно, и все пропитано любовью друг к другу, даже воздух вокруг.
Она поймала себя на том, что в качестве мужа рисует в воображении Фредерика, вспомнила разговор с матерью и прикусила губу, не зная, как быть.
Может, все действительно не столь страшно, как кажется? — возник в голове вопрос. Не имеет ли смысл побеседовать с ним, пусть даже в последний раз. Обнадеживать себя и ждать чудес не стану, тем не менее, дам ему возможность все объяснить… Здесь побуду, пожалуй, не две недели, а несколько дней. Хорошо, что ничего никому не успела пообещать.
В кухню вошла заспанная Аллегра.
— Что это ты так рано, дружок? — весело спросил отец. — Не заболела ли часом?
Аллегра пихнула его локтем в бок.
— Не дразни меня, пап, а то разобижусь. Я вчера легла с мыслью: встать бы пораньше. Хоть
