порадовать. Впрочем, сейчас увижу.
Фредди пускается рассказывать, каким гостеприимным и беззлобным был, сколько он его помнит, дед Терри. Рейчел, поблескивая своими лучистыми глазами, которые в свете гирлянд и свечей кажутся еще более прекрасными, говорит, что было не так-то просто придумать, чем можно удивить и растрогать деда.
— Но, надеюсь, мы справились с этой задачей! — объявляет Рейчел, подавая знак Фредди.
Тот снимает с подарка обертку и поднимает его, показывая всем нам.
Я ахаю. Сюрприз — большая картина, написанная с фотографии. Одной из моих самых любимых.
Этот снимок сделали на нашей с Терри свадьбе. На нем изображены мы втроем: я, он и дед. Дед стоит посередине и обнимает нас, мы наклоняем к нему головы и улыбаемся такими улыбками, будто первыми из живущих на земле познали, что такое рай.
Фотография получилась очень удачная, но на картине мы просто как живые. На моих щеках играет румянец, в глазах Терри будто сияет по кусочку летнего неба, а дед всем своим видом так и говорит: взгляните, какой у меня внук! И полюбуйтесь на внучку!
Рассматривая удивительной красоты картину, я на время будто выпадаю из действительности. Опомниться меня заставляет всхлипывание деда. Тут мне вспоминается и почему я здесь, и то, что мы с Терри теперь друг другу чужие. Неуместность выбранного друзьями сюжета внезапно ужасает.
— Дорогие вы мои! — Дед, утирая морщинистое лицо салфеткой, вскакивает с места и принимается обнимать всех по очереди. — Надо же, что придумали! Восхитительный, необыкновенный подарок! Ничего другого старику ведь не нужно. А такая картина!.. Повешу ее на стенку и буду без устали любоваться. Дорогие мои, мои хорошие!
Тут очередь доходит до нас с Терри, и я в испуге замираю. Дед, ничего не замечая, берет нас обоих за затылки и сдвигает головы так, что мы легонько стукаемся друг о друга.
— Спасибо вам! Вы ведь моя единственная надежда и награда. Вот только бы… — Он не договаривает, взмахивает худой рукой, звучно расцеловывает нас в обе щеки и с радостным смехом грозит нам пальцем.
Потом с неизвестно откуда взявшейся легкостью опять взбегает на сцену, берет у до сих пор стоящего там Фредди драгоценный подарок и целует наши с Терри изображения.
— Ну, осчастливили старика! Ну, доставили радость! Спасибо вам всем, еще раз спасибо!
Первое время я сижу, не глядя ни на кого, и чувствую себя трагической актрисой, по ошибке вышедшей на сцену, где разыгрывают комедию. Дед возвращается за стол и продолжает рассыпаться в благодарностях. Оживление нарастает, все смеются и что-то говорят. Я не различаю слов и не слежу за цепочкой беседы. Хочется стать невидимкой или вдруг обнаружить, что у меня есть крылья, взмахнуть ими и улететь подальше.
Чувствую, что Терри подталкивает меня в бок. Немного поворачиваю голову в его сторону, но на него не смотрю.
— Бокал, — шепчет мне он. — Возьми бокал, дед произнес тост.
Дед. Если бы речь произносил кто угодно другой, я бы сказала, что не желаю пить. Но испортить настроение деду не могу. Он ни в чем не виноват. Скрепя сердце беру бокал, чокаюсь с остальными и пригубливаю вино.
— Пожалуй, раз уж мне сделали именно такой подарок, я тоже, хоть и еще рановато, преподнесу кое-какой сюрприз! — объявляет дед.
Я резко поворачиваю голову и приковываю к нему вопросительный взгляд. Неужели сюрпризы не закончились? Еще одна подобная неожиданность — и, честное слово, я наплюю даже на деда и сбегу!
— Это мой подарок для тех, кто изображен со мной на картине! — добавляет он, устремляясь прочь из комнаты. — Я быстро! — доносится до нас уже из прихожей.
Меня опаляет невиданная злоба. Поворачиваюсь к Терри, готовая взорваться. Он жестом просит меня успокоиться.
— Что все это значит? — требовательным шепотом спрашиваю я.
— Умоляю, только не шуми! Что бы он там ни придумал, пожалуйста, сделай вид, что ты рада и что принимаешь подарок. Потом мы все мирно обсудим и решим, как нам быть.
Поворачиваюсь к подругам и громко шепчу через стол, пока не вернулся дед:
— Рейч! Каролина! Вы что, совсем сошли с ума?!
Рейчел вскакивает с места, обегает стол, становится у меня за спиной и, наклонившись к уху, суетливо объясняет:
— Послушай, мы без всякой задней мысли. Просто думали-думали, как сделать его жизнь чуточку светлее. Сначала выбрали фотографию, где он совсем молодой с бабушкой Терри, но Каролина эту мысль отмела и правильно сделала. Его жена давно умерла. Вместо того чтобы поднять ему настроение, мы, чего доброго, только бы…
— А где вы взяли фотографии? — подозрительно прищуриваясь, спрашиваю я.
Рейчел приподнимает руки.
— Их нам дал Терри, — шепотом произносит она, наклоняясь ниже к моему уху.
— Значит, он был в курсе? — Меня уже охватывает злоба ко всем присутствующим, я в каждом, даже в Кларксонах, начинаю видеть предателя и заговорщика.
Рейчел качает головой, и ее кудряшки колышутся, будто вторя хозяйке.
— Да нет же, он не в курсе. То есть мы, конечно, намекнули, что хотим удивить Бэзила, сказали, что нам, может, понадобятся фотографии. Но конкретно, честное слово, ничего не объясняли.
— Выходит, и ты, и Каролина с ним общались, — говорю я обвинительным тоном. Терри в нашу сторону не смотрит — наконец-то заговорил с Кларксоном. Удачно же выбрал минуту! — Все это время общались, несмотря на то что…
— Ну извини, — протяжно говорит Рейчел, выпрямляясь. — Мы не разводились ни с ним, ни с тобой. А любим вас обоих, — добавляет она с видом невинного ребенка.
— А вот и я! — объявляет дед, еще не показавшись нам на глаза. — Долго провозился? — Он смеясь ступает на порог. Рейчел ускользает на место. Дедово лицо еще более оживленное, я бы даже сказала, помолодевшее. — Просто искал их не там, куда положил. Голова дырявая! Но дело не в возрасте! — Он довольно крякает.
Кларксон усмехается.
— Знаем! Сообразительности у тебя столько, что еще любого из нас за пояс заткнешь!
— Могу! — с детски чарующим хвастовством восклицает дед.
Я не свожу глаз с белого конверта в его руках. Что в нем? Гадать даже страшно.
— Вот! — объявляет дед, возвращаясь на место и кладя конверт на стол между мной и Терри. — Это мой подарок вам на годовщину свадьбы!
6
Наступает гробовое молчание. Замирают, как мне кажется, даже язычки пламени над белыми свечами. В более нелепом и затруднительном положении, клянусь, мне не доводилось оказываться никогда в жизни.
Терри закашливается, нарушая тишину. Чувствую на своей щеке его пытливый взгляд.
— Гм… наша годовщина свадьбы… через два месяца, — сдавленным тоном напоминает он деду.
Я сижу, будто кол проглотила. Смотрю на белый бумажный прямоугольник и совершенно не желаю знать, что в нем находится.
— Во-первых, — произносит дед, довольно потирая руки, — не два месяца, а месяц и три недели. Во- вторых, я прекрасно об этом помню. А в-третьих, в любом случае собирался вручить вам мой презент немного загодя.
Его голос звучит так многозначительно, что я отрываю взгляд от конверта и смотрю на старика.
— Спросите почему? — произносит он. — Взгляните на мой подарок, и я объясню.
