немного забыться, но я сижу как на иголках и не замечаю ничего и никого вокруг.
Когда тоска становится невыносимой, достаю из сумки сотовый и принимаюсь просматривать телефонную книжку. Мысль первой позвонить Уилу порой захватывает меня настолько, что, дабы не совершить ошибку, хоть заковывай себя в наручники. В том, что тревожить его не следует, я не сомневаюсь, но в теперешнем состоянии мое сознание периодами затуманивается.
Когда очередь доходит до его имени, точнее до слова «Кот» — так я называла его в наши лучшие времена, — у меня от желания набрать этот номер начинает зудеть палец, но я собираю в кулак все мужество и двигаюсь дальше. Строчки мелькают перед глазами, ни о чем не говоря. Половины имен я не узнаю, точнее, не могу заставить себя думать о чем-либо другом — все размышляю и размышляю о том, не стоит ли принять какие-то меры, чтобы потом не кусать локти.
Взгляд останавливается на буквах «Л. В.». Слегка морщусь, напрягая память. Кто такой Л. В.? Или кто такая? Смотрю на Мел. Она обо мне как будто забыла и без остановки трещит с Гордоном о разных глупостях. Рассеянно нажимаю на кнопку и в глубокой задумчивости подношу телефон к уху.
— Алло? — звучит из трубки мужской, как будто знакомый голос.
— Алло? — растерянно говорю я.
— Я вас слушаю, — произносит голос.
— А вы, простите… кто? — спрашиваю я.
Мой собеседник смеется.
— Вы звоните мне и спрашиваете, кто я. Очаровательно! Откуда у вас мой номер?
Растерянно хлопаю ресницами, пытаясь сообразить, что происходит, вспомнить, откуда взялись в моем сотовом загадочные буквы «Л. В.», и определить, кому принадлежит этот приятный низкий голос. Я определенно его знаю.
— Джуди? — вдруг несколько смущенно и обрадованно спрашивает тот, кому я звоню.
— Да… — отвечаю я, сознавая, что поставила себя в крайне нелепое положение.
Мой собеседник снова смеется.
— Чудачка! Что это с тобой?
— Гм… — неопределенно мычу я.
— Не узнаешь меня? Это же Виктор! Виктор Лойд!
Багровею от стыда. Какого черта я записала его как «Л. В.», а не «В. Л.»? Так было бы намного понятнее.
— Ах да… — Конфузливо усмехаюсь. — Ты, пожалуйста, прости. У меня последнее время в голове каша. Просто не знаю, что с собой делать…
— Это из-за… разрыва с Уилфредом? — нерешительно спрашивает Виктор.
Меня окатывает горячая волна. Значит, Уилфред спокойно объявил о нашем расставании всему ипподрому! Что ж!.. Хорошо, что я своевременно об этом узнала.
— Отчасти… — отвечаю я.
Виктор грустно усмехается.
— Получается, ты позвонила мне по ошибке, — говорит он с утвердительной интонацией. — Или по рассеянности.
Обижать Виктора у меня нет ни малейшего желания. Но морочить ему голову я тоже не хочу.
— Если честно… да.
Он мрачно смеется.
— А я, болван, все это время ждал твоего звонка.
— Правда?.. — тихо спрашиваю я, вспоминая, как при прошлой встрече чуть-чуть кокетничала с ним, и упрекая себя за это.
Виктор какое-то время молчит, будто собираясь что-то сказать и не решаясь.
— А может, нам… все же встретиться, а? За ланчем… или за ужином, — торопливо добавляет он. — Просто поболтали бы о школьных временах, о детстве, о теперешних делах… Что скажешь?
Признаться, сейчас мне не до встреч и не до воспоминаний. Я уже набираю в легкие воздуха, собираясь сказать что-нибудь вроде «давай в другой раз», но тут в моей памяти отчетливо звучат слова Мелиссы: «Найди предлог… Будет смешнее, если вы с Уилфредом оставите все как есть и обречете себя на страдания». У меня в груди все замирает от волнения и испуга. Предлог сам идет мне в руки, и я буду трижды дурой, если откажусь от него.
— За ужином? — медленно повторяю слова Виктора, уже принимая важное решение, которое повлечет за собой или позор или счастье. Впрочем, в эти минуты вероятность осрамиться меня ничуть не страшит. А за возвращение утраченного я готова на любые жертвы. — Да, давай встретимся…
7
Мелисса курит на заднем дворе. Выхожу к ней и кручусь на месте.
— Как я? Не слишком страшная?
— Страшная? — Мел ухмыляется. — Страшной ты не бываешь.
Скептически улыбаясь, киваю.
— Конечно!
— Конечно. — Мел затягивается, выпускает дым, обводит меня критическим взглядом и приподнимает руку с сигаретой.
— Не зря мы купили это платье. Оно сидит на тебе, как на манекене в дорогом магазине.
— Ну спасибо. Другими словами, я смотрюсь, как безжизненная кукла!
— Роскошная кукла, — подчеркивает Мел, покачивая двумя пальцами, между которыми держит сигарету. — То есть выглядишь на все сто.
Кривлюсь от дыма.
— Я же серьезно, Мел.
— И я серьезно. — Она прищуривается. — Если честно, я тебе немного завидую. Мне, чтобы восстановиться после крупных потрясений, приходится неделю торчать в салонах красоты. Тебе же достаточно встряхнуться и подкраситься. Или ты без косметики? — Она, сильнее сужая глаза, вытягивает вперед шею и внимательнее в меня всматривается.
— Я припудрилась, накрасила ресницы и губы, — говорю я, избавляя ее от необходимости так старательно изучать мое лицо. — Неужели не видно?
Мел качает головой.
— На мне помада заметна сразу. Ты же красишься такими, что не сразу и поймешь, есть ли она…
Улыбаюсь. Мел предпочитает ярко-алые или морковно-оранжевые тона. А мне идут только неброские, более естественные.
— В любом случае, ты сегодня — загляденье! — уверяет меня Мел, прижимая руку к груди. В ее взгляде мелькает любопытство. — А куда это ты? И с кем?
О своем плане я не обмолвилась ей ни словом. Не рассказала и о звонке Виктору. Сама она в тот вечер даже не заметила, что я с кем-то разговаривала, потому что после того, как я убрала от уха телефон, болтала с Гордоном еще четверть часа, если не дольше.
Взмахиваю рукой.
— Это я так… немного развеяться. — Отворачиваюсь, чтобы Мел не видела, что я хитрю. — С этим парнем мы учились в школе, он сосед моей мамы…
— Виктор, — тотчас вспоминает Мел.
У нее странная память. Порой она забывает о том, о чем мы обстоятельно беседовали буквально накануне, а иной раз запоминает такое, про что я упомянула вскользь или рассказывала ей давным- давно.
Киваю, бросаю на нее беглый взгляд и снова отворачиваюсь.
— Да, Виктор. — Смотрю на часы. — Он заедет за мной с минуты на минуту.
Поворачиваюсь, спеша уйти. Если Мел вспомнит, чем Виктор увлекается, тотчас раскусит меня, а мне
