Мортон и своих теперешних обязанностях. — Не знаю, как теперь быть с работой. Если бы не Дэниел, я не устроилась бы в эту компанию. Как-то нехорошо получается. — Вопросительно смотрю на Брэда. — Может, уволиться?
— На каком основании? — спрашивает он.
— Гм… По причинам личного характера.
— И на что вы с Лаурой будете жить?
Беспечно усмехаюсь, стараясь не выглядеть слишком растерянной.
— Найду себе другую работу. Предложений сколько угодно!
Брэд все теребит щетину.
— Не так-то это просто. Безработных тоже навалом. Моя племянница целый год пытается найти место получше — в нынешней конторе маловато получает. Все без толку!
Вспоминаю, как мы вместе с Дэниелом радовались моим успехам на новом поприще, и берет такая тоска, что хоть снова плачь.
— Может, меня примут назад, в так называемую благотворительность? — не вполне уверенным тоном спрашиваю я.
— Там наверняка уже взяли другого человека, — говорит Брэд.
Совсем падаю духом. Надо что-то решать. Брэд ободряюще треплет меня по плечу.
— Не глупи. Спокойно продолжай работать и не выдумывай проблем там, где их нет. Уж это-то Дэниел сделал для вас от чистой души. Если ты уволишься, только усугубишь его страдания.
Киваю, впервые за все это время всерьез задумываясь о том, что Дэниел тоже страдает, и, странное дело, будто чувствую его боль собственным сердцем.
— Да, может, ты и прав. — Мне на ум приходит другая мысль, и я хмурю брови. — А вдруг он сам обозлится настолько, что позвонит Хэзер и попросит ее уволить меня? Может, не сразу, а спустя некоторое время?
Брэд допивает коктейль, отставляет стакан и решительно качает головой.
— Нет, об этом даже не думай. Дэниел на такое не способен, я ничуть не сомневаюсь.
В самом деле, думаю я, грустя и радуясь. Он на такое не способен. В памяти проносится день за днем весь период времени с нашего знакомства до расставания. Охваченная отчаянием, роняю голову на грудь и прижимаю руки к лицу.
Брэд обнимает меня и похлопывает по плечу.
— Ничего-ничего, моя хорошая. Все образуется. Так или иначе, но все будет хорошо, вот увидишь.
Я надеялась, что по прошествии времени Лаура снова станет собой прежней — затейницей и бодрячкой, трещоткой и хохотушкой. Но проходят дни, а она все такая же неулыбчивая и как будто потеряла интерес к игрушкам, друзьям, даже колдуньям.
Может, взрослеет? — раздумываю я, не желая сознаваться в том, что прекрасно знаю настоящую причину ее затяжной печали. Или устала от обыденности?
Притворяться глупо, тем более что сама я никак не привыкну к жизни без Дэниела. Дела продвигаются, погода радует, все идет своим чередом, но и в летнем тепле, и в ужинах под открытым небом, и даже в семейных встречах теперь чего-то очень не хватает.
Примерно так же было после гибели Ричарда. Нет, к тому чувству незавершенности и неполноценности примешивался панический страх, ужас перед смертью, сверлящая боль от потери человека, ставшего за несколько лет чуть ли не частью тебя самой, и масса всего прочего, однако… Нынешняя опустошенность во многом схожа с той, и я все терзаюсь вопросом: почему столько лишений послано одной мне?
Сижу в кафе с чашкой капучино и невидящим взглядом смотрю на людей вокруг. Клиент, с которым мы только что встретились, Йорг Вахтер, поджарый и строгий немец, склонен приобрести сразу две картины, но еще не принял окончательного решения. Делаю отметку в ежедневнике, закрываю его и тут же забываю про Вахтера.
Мысли вьются спиралью и устремляются в привычном направлении. Как вернуть дочь к нормальной жизни? Удастся ли вырваться с ней во Флориду или из-за дел придется отложить поездку до лучших времен? Где бы найти такое лекарство, которое подарило бы ощущение внутренней заполненности и ослабило бы сердечную боль?..
Взгляд случайно падает на мужчину, направляющегося от стойки к выходу. Сознание фиксирует: русые волосы, крепкие плечи, военная выправка… Я еще не понимаю, что происходит, но уже вскакиваю из-за столика. Мужчина, не замечая меня или делая вид, что не замечает, спокойно выходит на улицу и устремляется в сторону центра.
С бешено бьющимся сердцем бросаюсь ему вслед. Мозг, кажется, ни с того ни с сего потяжелел и раздался, мысли бьются в нем, разносясь по вискам и затылку грохочущим эхом. Я не права. Надо поговорить. Он все объяснит, и я пойму, что винить его не в чем.
Вылетаю, спотыкаясь о порог и чуть не растягиваясь на тротуаре, но меня это не смущает. Кажется, даже если бы я шлепнулась, расцарапала бы руки и колени, тотчас вскочила бы и, не отряхивая ладоней, продолжила бы погоню.
Русоволосый идет твердым, в меру быстрым шагом и не оглядывается. Боясь, что я потеряю его из вида, перехожу почти на бег и сталкиваюсь с детиной в широченных джинсах и ярко-зеленом свитшоте.
— Эй, дамочка! — грубо возмущается он. — Разуй глаза! Не видишь, куда идешь?
— Простите, — бормочу я, продвигаясь дальше и всматриваясь в толпу впереди. На миг отвлекшись, я упустила его! Нет-нет, не может такого быть… Он где-то здесь, ведь ни подземных переходов, ни поворотов поблизости нет. Ищи, вглядывайся пристальнее, ты должна, должна найти его и догнать!
В глазах начинает щипать, ноги так напряжены, хоть пробежала я всего ничего, что, кажется, сейчас перестанут сгибаться. Откуда-то из-за моей спины раздается пронзительный крик:
— А заплатить, мэм?! Вы забыли заплатить!
Я ни на долю секунды не задумываюсь о том, что вопли адресуются мне, и как одержимая бегу и бегу вперед, словно от того, осуществлю ли я свою внезапную задумку, зависит не только моя судьба, но и будущее целой вселенной.
Вот он! До него каких-нибудь двадцать футов. Я не видела его, потому что прямо за ним шла высоченная и тучная, но необыкновенно проворная дама. Сейчас она немного свернула вправо, и тот, кого я преследую, почти прямо передо мной. Задыхаясь от волнения, бегу к нему.
— Мэм! Заплатите за капучи-и-ино! — разносится по всему проспекту.
Вот до заветной цели уже подать рукой. Пять футов, три, два…
— Дэниел! — Тяжело дыша, с пылающими щеками, я хватаю его за руку и из последних сил рывком поворачиваю к себе.
Русоволосый — парень с маленькими глупыми, как у курицы, глазками и носом-пуговкой — сильно хмурится и резко отстраняется.
— Что за черт?!
От того, насколько эта физиономия не схожа с лицом Дэниела, мне делается дурно. Прижимаю руку к губам, растерянно хлопаю ресницами. Ноги слабеют, кружится голова, и я боюсь, что сейчас упаду.
— Простите… я… обозналась.
— Обозналась! — недовольно передразнивает меня парень. — Сначала удостоверьтесь, что гонитесь за тем, за кем хотите, а потом уж вцепляйтесь в руку!
— Да-да… конечно. Простите…
Незнакомец фыркает и идет своей дорогой. Я стою на месте, не обращая внимания на прохожих, которым приходится огибать меня, почти не замечаю толчка локтем в спину и сварливого: «Ненормальная! Неужто не понимает, что мешает?»
Что произошло? — раздумываю я, хоть теперь мысль работает медленно, будто вынуждена пробиваться сквозь густое желе. Неужели я, хоть и без конца твержу себе, что это знакомство мне ни к чему, втайне от всех и вся мечтаю его продлить?
Где-то прямо рядом со мной раздается учащенное дыхание и звук резко останавливающихся шагов. Меня хлопают по плечу. Поворачиваю голову и вижу тоненькую девушку в фартуке официантки.
