Вдруг Гарольд полезет в драку? Что я тогда буду делать? Как стану просить потом у Джошуа прощения? Впрочем, Гарольд не из тех, кто пускает в ход кулаки по любому поводу. Поспорить на интересующие его темы он иной раз не прочь, рукам же волю не дает, наверное даже не испытывает такой потребности. Может, из трусости, приходит мне в голову неожиданная и малоприятная мысль.
Снова смотрю на него. Н-да. Вид у него такой, что кажется, будто он не только готов сразиться с Джошуа, но с удовольствием придушил бы и его, и меня. Никогда не видела своего бойфренда таким и должна признать, ярость ему очень не к лицу. Вообще-то она никого не красит…
– Что ты здесь делаешь?! – негодующе повторяет Гарольд, окидывая горящим взглядом букетик гардений.
Странно, но меня не пронимает дрожь и мне не изменяет голос. Более того, я чувствую необыкновенное спокойствие и могу ясно мыслить. Может, это оттого, что рядом Джошуа? При этой мысли немного светлеет на душе.
– Что я здесь делаю? – невозмутимо произношу я, кивая на блюдо перед собой. – Ужинаю, конечно. Что еще можно делать в ресторане?
Гарольд с несвойственным ему остервенением потрясает головой, и на его лоб съезжает прядка волос, которые он разделяет сбоку пробором и щегольски напомаживает.
– Понимаю, что ужинаешь, не песни поешь! Но откуда ты здесь взялась?
Я прикидываюсь сбитой с толку. Поднимаю плечи и расширяю глаза.
– Как откуда? Из Ноттингема, конечно. Что с тобой, дорогой?
– Какого черта ты тут делаешь?! – Гарольд начинает беситься. Если в такие минуты его тотчас не успокоить, он разойдется не на шутку, а потом будет сутки ходить пасмурный. – Почему ты в Берлине?
Кручу головой и слегка хмурюсь.
– Послушай, но ведь сегодня утром я сообщила тебе, что тоже в Германии. Подробностей ты не пожелал знать, сказал, что будешь занят до ночи.
Перевожу взгляд на его столик, где, повернувшись к нам вполоборота вместе со стулом, сидит его блондинка, и поражаюсь, что мне удается сохранять столь невообразимое спокойствие.
На лице немки недоумение и гнев. Возвышающийся над столом фиолетово-оранжевый букет комично сочетается с ее насыщенно-сиреневой помадой.
– Насколько я поняла, у тебя правда до сих пор дела, – прибавляю я таким голосом, будто не вижу ничего подозрительного ни в спутнице Гарольда, ни в цветах.
Наверное, именно мой тон вместе с осознанием того, что налицо его ложь и измена и невозможно выкрутиться, толкают Гарольда на совершенно нелепые действия. Он вдруг подпрыгивает ко мне, упирается рукой на стол и начинает махать перед моим лицом пальцем.
– Эй, поосторожнее, – произносит Джошуа бесстрашно и спокойно, но при этом настолько грозно, что Гарольд замирает, опускает руку и мгновение-другое молча смотрит то на меня, то на Джошуа.
– А это кто такой? – спрашивает он незнакомым, отталкивающе визгливым голосом.
У меня возникает чувство, что Гарольда подменили. Я и подумать не могла, что он бывает таким отвратным.
– Я спрашиваю, кто это такой?! – Он испепеляет меня взглядом, в котором горят злоба, отчаяние и нечто похожее на страх.
– Это Джошуа… гм… – Черт! Я не знаю фамилии Джошуа. Сегодня, когда мне представляли его в офисе, я пропустила ее мимо ушей, а тогда, в Испании, он, по-моему, назвался просто по имени.
– Мейзел, – приходит мне на выручку Джошуа, и я бросаю на него быстрый исполненный признательности взгляд.
– Верно, Джошуа Мейзел. – Я беззаботно хохочу – во мне снова пробуждается столь неприятная Гарольду привычка веселиться, когда вовсе не до смеха. – У меня ужасная память на фамилии.
– Серьезно?! – запальчиво спрашивает Гарольд, будто в этом вся суть нашего разбирательства. – По- моему, еще полмесяца назад ты запоминала их прекрасно. Когда мне позвонил новый босс, тот о котором я успел лишь вскользь упомянуть, ты даже подсказала, как к нему обратиться, потому что запомнила фамилию, услышав ее один-единственный раз. Не помнишь?!
– Правда? – Делаю изумленное лицо и прикидываюсь, будто напрягаю память. – Ах да! Конечно! – Озабоченно сдвигаю брови. – Наверное, это после курятины. Да-да, все дело наверняка в ней.
– Какой еще курятины?! – визжит Гарольд.
– Понимаешь, – проникновенно глядя ему в глаза, говорю я, – сегодня в гостинице я съела на завтрак кусок курицы. До того вкусной – пальчики оближешь! Потом попросила повторить заказ, потом еще раз. – Сильнее нахмуриваюсь и киваю. – Да, верно, проблемы начались после этого завтрака. – Похлопываю себя по макушке. – Память стала куриная. Во всяком случае, на фамилии.
– Опять ты со своими проклятыми шуточками! – Гарольд шлепает по столу ладонью.
Джошуа резко подается вперед.
– Поосторожнее! Я что, не ясно выразился?
Гарольд смотрит на него вызывающе, но вместе с тем боязливо и ничего не отвечает.
– Какие-то проблемы, господа? – неслышно приблизившись к нашему столику, спрашивает по-английски амбал в черном, определенно охранник.
– Мы просто разговариваем! – огрызается Гарольд.
– Разговаривать в подобном тоне у нас не разрешается, – негромко и вежливо, но при этом категорично и со скрытой угрозой предупреждает охранник. – Или немедленно прекратите или отправляйтесь в другое место.
– Шейла, выйдем! – приказным тоном велит мне Гарольд. – Там разберемся.
– Никуда она не пойдет, – твердо отвечает Джошуа, и от осознания, что у меня такой заступник, я чувствую себя прекрасной дамой, из-за которой устраивается рыцарский поединок. – Мы мирно беседуем, вы являетесь без приглашения и начинаете ни с того ни с сего качать права.
– Мирно беседуете? – ядовито переспрашивает Гарольд. – Может, еще скажете – на невинные темы?
Я пожимаю плечами.
– Ты угадал.
Гарольд с видом борца за справедливость, разоблачившего шайку мошенников, кивает на букетик в вазе.
– А это как называется?
– Примерно так же, как цветистое великолепие на вашем столике, – бесстрастно говорит Джошуа.
– Тебя никто не спрашивает! – рявкает Гарольд, и охранник берет его за руку.
– Прошу прощения, уважаемый, но, если вы сейчас же не оставите их в покое, я буду вынужден принять решительные меры.
– Это моя невеста, почти жена! – в негодовании восклицает Гарольд.
На нас начинают поглядывать посетители, и мне становится настолько стыдно, что хоть провались сквозь землю. Одна я пережила бы этот позор куда легче, но по моей милости страдает Джошуа, который живет в этом городе и, не исключено, знаком с кем-нибудь из здешних посетителей или еще столкнется с ними в будущем. Прикусываю губу и смотрю на него виноватыми глазами, но он совершенно невозмутим. Похоже, даже немного забавляется происходящим и не видит в Гарольде серьезной опасности.
– Представьте, я верю ей, думаю, что она дома, в Англии, и вдруг вижу ее здесь, с этим! – распространяется Гарольд, ни капли не стесняясь. Замечаю краем глаза, как блондинка медленно поднимается с места и решительно берет свой букет.
Охранник жестом просит Гарольда оставить объяснения при себе.
– Простите, такие подробности нас не касаются. Мы обязаны печься о порядке, остальное не наша забота.
Гарольд нервно, еще чаще, чем при беседе с блондинкой, кивает, точнее трясет головой, будто в лихорадке.
– Да-да, конечно. Я зна…
Его голос внезапно обрывается, и я лишь несколько секунд спустя понимаю, что происходит. Озверевшая подруга подскакивает к нему сзади и принимается хлестать букетом по темени.
