кармана, а смятый листок – который до последнего держала в руке – остался при ней…
Все становилось на свои места. Аврора вихрем носилась по дому – выключала воду в ванной, чайник на плите и телевизор в гостиной, который включила просто так, чтобы не сойти с ума от тяжелых мыслей.
Если бы телефон зазвонил считанными мгновениями позже, ее уже не было бы дома.
– Алло? – выдохнула она, схватив трубку.
– Аврора? – послышался испуганный голос матери. – Почему ты так долго не отвечала?
– Меня не было дома, мам.
– А мобильный?
– Мобильного нет, – торопливо проговорила Аврора. – Его, скорее всего, украл Ральф.
– Ральф? Когда? – повышая от волнения голос, спросила мать.
– Вчера. Послушай, мне надо срочно бежать! – выпалила Аврора.
– Задержись хоть на минутку, – взмолилась мать. – Скажи, что жива и здорова. Я тут места себе не нахожу.
– Конечно, я жива, раз разговариваю с тобой, – протараторила Аврора. – А в чем дело?
– Мы с папой у Пэрис. С ней чуть ли не истерика. Ральфа арестовали. Ты имеешь к этому делу какое-то отношение?
– И да и нет, – произнесла Аврора. – Ральф подонок, мама. Чуть не отправил меня в Нью-Йорк.
– В художественный центр? – спросила мать звенящим от напряжения голосом. – Да, Пэрис что-то говорила… Это что, шутка?
– К сожалению, нет! – с горечью воскликнула Аврора. – Я тоже хороша! С такой легкостью попалась на их удочку! – До нее только теперь стало доходить, участницей какой чудовищной игры она поневоле оказалась. – Мне правда надо бежать, мам. Я потом все объясню – толком еще сама ни в чем не разобралась. Пэрис поддержите, а за меня не волнуйтесь.
– Будь осторожна, дочка! – прокричала мать.
Когда Аврора выскочила из дому, села за руль и поехала в больницу, слова лейтенанта Мосса повторно зазвучали в голове, будто их записали на пленку и теперь воспроизводили, чтобы она поняла до конца, что же все-таки приключилось.
Жив… Получается, он был на волосок от смерти… К сердцу Авроры подступил парализующий страх. Что они с ним сделали? Из-за чего?.. Сколько их было? И кто они? А она, эта дама? Неужели…
Неясная догадка сжала сердце в тиски стыда и отчаяния. Не набери она в последний раз номер Эдварда, уехала бы, так ни о чем и не узнав, жалела бы себя и мысли бы не допустила о том, что Эдвард в этой жуткой истории пострадал куда больше, что чуть не простился с жизнью.
Самовлюбленная слепая тупица! – ругала она себя, молясь, чтобы Эдвард скорее поднялся на ноги и простил ее. Во все разгоравшемся волнении, успокоить которое была не в состоянии даже железная воля, не особенно думая о правилах, она попыталась обогнать двигавшийся перед ней грузовик – темневшая впереди громадина будто желала преградить путь к любимому – и выехала на встречную полосу. Мчавший в противоположную сторону фургон едва не зацепил ее машину боком.
Осознав, что ее рассеянность чуть не довела до катастрофы, Аврора в первую очередь вспомнила о ребенке и тотчас будто отрезвела. Убить по собственной неосторожности, каковы бы ни были ее причины, чудо из чудес, подаренное Богом! Нет! Она стиснула зубы и заставила себя вернуться в свое обычное спокойно-рассудительное состояние.
Перед палатой Эдварда прохаживались и о чем-то тихо беседовали две женщины. Аврора, не заметив их, остановилась перед наполовину стеклянной стеной и взглянула на перебинтованного спящего больного.
Где-то совсем рядом с ней стихли легкие шаги, и кто-то чуть слышно ахнул. Аврора медленно повернула голову и увидела двух дам. Одна, более высокая, с утомленным и заплаканным, но добрым и благородным лицом и очень похожими на Эдвардовы ласковыми глазами смотрела то на нее, то на спутницу. А та, низенькая, с одухотворенным взглядом, застыла, прижав к губам руку, будто увидела перед собой призрака.
– Вы… Простите, вы не из России?
Аврора, совсем сбитая с толку странным вопросом, пожала плечами.
– Нет.
– И никогда там не бывали? – с недоверием спросила незнакомка.
Аврора покачала головой.
– Может, у вас предки русские? Или… – не унималась низенькая.
– Нет-нет, – ответила Аврора, уже подумывая, не с сумасшедшей ли столкнулась. – Очевидно, вы меня с кем-то путаете, – вежливо сказала она, отворачиваясь к стеклянной стене.
– Вы к Эдварду? – спросила вторая дама.
Аврора снова повернула голову, с удивлением отмечая, что то ли в интонации, то ли в манере говорить этой женщины звучит нечто знакомое и любимое. И вдруг задалась вопросом: что эти женщины делают у палаты Эдварда?
– А зовут вас случайно не Аврора? – с учтивой доброжелательностью спросила высокая.
Аврора медленно кивнула.
– Аврора Харрисон.
– Я так и подумала! Эдвард все повторял и повторял ваше имя, даже когда проснулся в самый первый раз! – воскликнула незнакомка, протягивая руку. – А я Виктория Флэндерс, его мама.
Аврора обменялась с ней рукопожатиями, смущаясь, но стараясь не подавать вида. Знает ли Виктория, что за чувства именно к ней, Авроре, Эдвард чуть не поплатился жизнью? И если знает, не пылает ли к виновнице ненавистью?
В голубых глазах Виктории светились лишь материнская любовь, страдание и облегчение. Аврора незаметно вздохнула. Впрочем, я же не в ответе за гада Ральфа и тем более за влюбленную в Эдварда «бесстыжую девицу», подумала она. По-видимому, Виктория это понимает.
Низенькая как будто вдруг ожила, оправившись от потрясения. И сделала выразительный жест рукой.
– А я подумала, вы… Впрочем, нет, не берите в голову. – Она негромко, чтобы не нарушать покой Эдварда, засмеялась. – Чудеса, да и только! Ой, я же не представилась! Маргарет Смитсон, тетя Эдварда.
– Очень приятно, – пробормотала Аврора, пожимая руку Маргарет. – То, что случилось… – Она запнулась, не зная, что говорить, и нужны ли слова.
Виктория легонько похлопала ее по плечу.
– Врач говорит, будь он слабее, возможно не обошлось бы без осложнений. Но Эдвард у нас упрямый и сильный – выкарабкивается быстрее, чем можно было ожидать.
Таким же будет наш малыш, подумала Аврора, и ей вдруг показалось, она отчетливо чувствует движение внутри, хоть такого и не могло быть – слишком мал был срок.
– Я узнала об этом случайно, от полицейского… – пробормотала она, снова стыдясь своего решения сбежать из Лондона и глупой доверчивости. – Расскажите, пожалуйста, все, что знаете вы. Если можно, поподробнее.
Все трое, будто по невидимому сигналу, повернули головы и устремили любящие взгляды на сына, племянника, жениха. Виктория и Маргарет вполголоса поведали, что успели узнать из сбивчивого рассказа старика Марбла, от врачей и следователей. Аврора неотрывно смотрела на возлюбленного и, странное дело, сознавала, что трагедия вдвое укрепила ее чувство и что отныне дорога ей открыта одна – одна на двоих с Эдвардом.
Эдвард проснулся и, еще не раскрыв глаза, понял, что ему легче. Голова была по- прежнему тяжелая, но мысли не разлетались в разные стороны и не смешивались с обрывками воспоминаний, переживаний и грез и притупилась боль. Пришло живительное ощущение того, что впереди ждет долгая кипучая жизнь.
