киберустройства. По мысленным командам Кати треножник, обнаружив поразительную силу, очистил туннель от крупных обломков, раздавил клешней камень, потом медленно, но точно вдел нитку в иголку. Зажав в клешне карандаш, он со смешным усердием вывел на блокнотном листке печатными буквами: 'Игорь Коротков'. Потом он подошел к Игорю и попытался засунуть листок в карман его ковбойки. Игорь попятился, крикнул:
– Катя, перестань! Пусть он не лезет ко мне!
Катя тихонько засмеялась.
– Ну, хватит, - сказала она. - Я устала, голова прямо трещит.
Кирилл не вмешивался в мало ему знакомую область автоматики, только щелкал фотоаппаратом. Но теперь, когда опыты были закончены, он сказал:
– Угомонились, Вольфы Мессинги? Теперь, Катюша, у меня будет просьба. Прикажите вашему другу отломить от этой цепи одно звено.
– Кому нужна твоя цепь? - сказал Игорь.
Кирилл внимательно следил, как треножник, приподняв цепь, взялся двумя клешнями за крайнее звено… Тррак! Звено лопнуло, разогнулось. Кирилл принял его из протянутой клешни и стал рассматривать свежий излом.
За дальними хребтами догорал закат, с востока наплывала мгла, неся ночную прохладу и ту особенную плотную тишину, какая бывает только в горах на грани дня и ночи.
Катя зябко повела плечами, сказала:
– Я очень устала.
Она могла бы добавить, что очень голодна и очень хочет пить.
Ужин был скудный. Неумолимый Кирилл разрешил съесть полбанки консервов, по три галеты и по пять кусков сахару и запить глотком воды. Он напомнил, что галеты не простые, а витаминизированные, но этот отрадный факт все-таки не вызвал энтузиазма.
Треножник скромно стоял в углу пещеры, возле туннеля, поблескивая золотистым корпусом в свете свечи. Он, казалось, наблюдал и пытался понять, чем заняты люди. Раза два он шевельнул рычагами, откликаясь, видимо, на какие-то Катины мысли, которые могли бы побудить его к действию, но тут же замирал, повинуясь мысленной команде.
– Ужасно утомительно, - пожаловалась Катя. - Приходится следить за собой и не думать ни о чем конкретном. Нельзя ли уложить его спать?
– Типичный черный ящик, - сказал Игорь.
– Что еще за черный ящик? - спросил Кирилл, закуривая.
– Так в задачах по автоматике называют приборы, действие которых известно, а устройство - нет. Когда мы привезем его в Москву, прежде всего просветим рентгеном и прощупаем ультразвуком, а потом осторожно разрежем корпус…
– Ну, уж нет, - проскрипел Кирилл. - Резать не позволю.
– Как это - не позволишь?
– Очень просто. Не строй из себя хозяина робота.
– Ничего я не строю! - Игорь разозлился. - Но никто мне не помешает заняться изучением…
– Принять участие в изучении, - жестко поправил Кирилл.
– Да перестаньте, как вам не стыдно? - вмешалась Катя, уже забравшаяся в спальный мешок. - Надо же - о приоритете заспорили…
– Не люблю, - сказал Кирилл, - когда начинают вещать безапелляционным тоном.
– Да кто вещает? Сам только и делает, что распоряжается! Дораспоряжался! Завел нас…
– Игорь, Игорь, - прервала его Катя, - прошу тебя, замолчи.
– Пожалуйста. Могу вообще не разговаривать.
Кирилл задул свечу. Некоторое время все трое лежали молча. Потом раздался тихий Катин голос:
– Не могу отделаться от впечатления, что он слушает наши разговоры и… и они ему неприятны.
– Не будьте такой уж чувствительной, - отозвался Кирилл. - Все-таки он робот, а не человек.
– Как по-вашему, Кирилл: откуда он здесь взялся?
– Об этом и думаю… У него в лапе был обломок браслета от цепи. Значит, можно предположить, что он освободил прикованного здесь таинственного гиганта…
– Прометея?
– Допустим… Для него не составляет труда порвать массивную бронзовую цепь - вы сами видели, как легко он это сделал.
– Кирилл, но ведь представить себе невозможно: бронзовый век - и такой совершенный автомат, управляемый биоизлучениями.
– Верно. На земле, Катюша, вообще много загадок. Вот вы упомянули бронзовый век - разве не загадочно то обстоятельство, что он начался у разных народов почти одновременно, что изделия ранней бронзы были у всех однотипны? Или возьмите загадку неожиданной вспышки - не могу подобрать другого слова - вспышки астрономических и математических знаний в древнем Шумере.
– Ну, Кирилл, по-моему, можно это объяснить постепенным накоплением знаний и скачкообразным их переходом в новое качество.
– Не спорю. Учтите только, что у всех древних народов были легенды о неких носителях культуры. Есть предположение, что они, эти пришлые мудрецы, - уцелевшие после катастрофы жители Атлантиды, которые расселились по миру и научили многим вещам отсталые племена.
– Вы тоже придерживаетесь такого взгляда?
– Я, Катя, практик. Специалист по скифско-сарматским погребениям. Но… видите ли, всегда приятно помечтать. Пофантазировать, что ли… Кроме того, я склонен серьезно относиться к народному мифотворчеству.
– Кирилл, неужели вы думаете, что жители мифической Атлантиды…
– Сделали этого робота? Не знаю, Катя. Сомнительно.
– Кто же тогда? Космические пришельцы?
– О них теперь много стали писать. - Чувствовалось по голосу Кирилла, что он улыбается. - Оставим пришельцев фантастам. Они их придумали и успокоятся только тогда, когда исчерпают до конца. Это вроде кори - надо переболеть.
– Пожалуй. А все-таки хочется верить, что были пришельцы… Что-то в этом притягательное…
– Ну и верьте, раз хочется. - Кирилл помолчал. - Вы хорошо помните 'Илиаду'? - спросил он вдруг.
– Плохо. В общих чертах. А что?
– Я вот все думаю: откуда в гомеровский эпос попало описание кибернетических устройств?
– Да господь с вами, Кирилл…
– Серьезно говорю. Ну-ка, вспомните: кузнечный бог, хромой Гефест, делает новый комплект оружия для Ахилла. У него в доме полно автоматов. Гефеста водят под руки андроидные киберы, 'живым подобные девам прекрасным'. А сам божественный кузнец занимается тем, что… Впрочем, послушайте текст.
И Кирилл монотонно, нараспев принялся читать:
…двадцать треножников вдруг он работал,
В утварь поставить к стене своего благолепного дома.
Он под подножием их золотые колеса устроил,
Сами б собою они приближалися к сонму бессмертных,
Сами б собою и в дом возвращалися, взорам на диво…
– Треножники! - удивленно сказала Катя.
– Да, треножники. Самоходные автоматы. Для чего было Гомеру их описывать, откуда он-их взял? Ведь для сказки достаточно - дунул-плюнул и получай готовую продукцию. А у Гефеста в кузнице были автоматические воздуходувки, управляемые мыслью, или, как вы говорите, биоизлучениями. Слушайте дальше:
Все на огонь обратил их и действовать дал повеленье.
Разом в отверстья горнильные двадцать мехов задыхали,
Разным из дул их дыша раздувающим пламень дыханьем:
Или порывным, служа поспешавшему, или спокойным,
Смотря на волю творца и на нужду творимого дела.
– Ну и память у вас! - вырвалось у Кати. - Я ничего такого у Гомера не помню - просто не обращала внимания… Но это же изумительно интересно, Кирилл! Неужели Гомер слышал о таких автоматах?
– Загадка, Катя, загадка… А помните ли вы легенду о Пандоре?
– Это… 'ящик Пандоры'? - неуверенно спросила Катя.
– Именно. Прекрасная женщина, которой Зевс вручил сосуд со всеми бедствиями. Пандора - ее имя означает 'всеодаренная' - из любопытства открыла сосуд, и бедствия сразу распространились по миру на погибель людям. Она захлопнула крышку - и в сосуде осталась одна только обманчивая надежда.
– Да, припоминаю. Но к чему вы это, Кирилл?
– А к тому, что Пандору по приказу Зевса сделал тот же Гефест. Он сделал андроидный механизм с заданной программой. Вероятно, содержимое сосуда было настолько опасно, что человек не посмел бы взять его в руки, - вот и пришлось создать автомат…
– Мне кажется, Кирилл, вы уж слишком модернизируете мифы.
– Грешен… - Кирилл засмеялся.
Разговор иссяк. Катя лежала с открытыми глазами и пыталась представить себе Гефеста. Почему-то ей мерещилась хитрая физиономия с неопрятной рыжей бородкой - ни дать ни взять, как у Кирилла. Затем мысли ее приняли иное направление. Дело в том, что Катя была очень, очень голодна. И засыпая, она с такой щемящей отчетливостью увидела белую курицу - точь-в-точь как на этикетке консервной банки Невиномысского птицекомбината, что пришлось проглотить слюну. Недалеко отсюда, в поселке, что за горой, вниз по течению речки, наверняка были такие куры, и вот одну из них, жирную, клохчущую на насесте, и представила себе, засыпая, голодная, усталая Катя.
Игорь проснулся среди ночи с неясным ощущением тоски и заброшенности. Саднило колено. Хотелось пить. Игорь прислушался к дыханию спящих, потом выбрался из мешка и сел.
Кошмар неспокойного сна продолжался наяву.
Все так хорошо, так гладко шло в его жизни, пока он не влип в проклятую каменную мышеловку… Тут он вспомнил о взрывчатке. В общем, разобраться с капсюлями и шнуром нетрудно. Можно разобраться. Правда, перспектива лезть в завал… бр-р-р!… Ну, не обязательно ползти далеко, можно заложить мину и поблизости…
Ахнет взрыв среди ночи. А они и не поймут, что это был взрыв, подумают - рухнул завал. Он ведь с минуту на минуту может рухнуть сам по себе.
А если Кирилл обнаружит потом исчезновение взрывчатки из рюкзака? Уговорить его, чтобы Кате ни слова… Уговоришь его, как же… А впрочем - почему бы и нет? Он брюзжит и наскакивает, но в глубине души любит его - он, Игорь, это знает… Должен же понять, рыжий черт, что дело тут идет…
