«Следователь угрожал свидетелям каторгой, оскорблял меня, мою жену, нацию, к которой я принадлежу со всей семьей. Показания свидетелей на очных ставках 17–20 февраля 1947 г. записаны не полностью, извращены и запутаны, на поставленные мною свидетелям вопросы отвечал и формулировал ответы сам следователь, а не свидетели. Следователь задавал свидетелям наводящие вопросы и зачитывал им их прежние показания. Протоколы моих допросов составлены не с моих слов. При производстве очных ставок со свидетелями прокурор не присутствовал, но спустя три дня, т. е. 20 февраля 1947года, он протоколы подписал», — как писал в своем ходатайстве Алексей Протопопов-Медер.
Попросив приобщить к делу все изъятые материалы и документы, а также материалы контрразведки СМЕРШ, прекратившей (как он полагал) его дело в декабре 1945 года, и Кемеровского УМВД, прекратившего его дело в июне 1946 г., а также все семь личных его документов, сданных в июле 1945 г. в лагере № 9 в Зенькове, Алексей Протопопов-Медер вполне обоснованно указал, что обвинение по статье 58-1 «б» ему предъявлено неправильно, поскольку он иностранец, гражданином СССР никогда не был, на территории СССР ни до, ни во время Второй мировой войны не находился и против Красной Армии не сражался. Ходатайство заканчивалось требованием принять надлежащие меры к объективному ведению его дела.
Наверно, никогда в своей практике органы контрразведки Новосибирской области не сталкивались с таким безудержно смелым протестом против фальсификации и произвола. Но за их спиной была мощная поддержка власть предержащих.
На следующий день, 6 июня 1947 года, капитан Толкачев, ничтоже сумняшеся, вынес постановление по этому ходатайству, адресованному вовсе не ему, а Генеральному Прокурору СССР. Рассмотрев ходатайство, следователь постановил:
«Ходатайство обвиняемого Протопопова-Медера А. М. о вызове в судебное заседание свидетелей Клеева, Шевченко-Шевцова, Волкореза К., Волкореза Г., Ленивова, Овсяника, Березлева оставить на усмотрение, ходатайства по приобщению к делу ранее изъятых материалов и личных документов, как не имеющие существенного значения для дела, на основании статьи 114 УПК РСФСР отклонить».
Тем самым следователь ориентировал военный трибунал, как следует ему поступать во время судебного следствия.
Это постановление было объявлено подследственному (капитан Толкачев назвал его обвиняемым преждевременно) под расписку. Но ходатайство, написанное Алексеем Протопоповым-Медером, все же не пропало втуне.
21 июня 1947 года заместитель военного прокурора войск МВД Западно-Сибирского округа полковник юстиции Латышев, рассмотрев направленное ему на согласование обвинительное заключение по обвинению Протопопова-Медера А. М. в преступлениях, предусмотренных статьей 58-1 «б» УК РСФСР, это обвинительное заключение отменил ввиду отсутствия события преступления. Дело в очередной раз было направлено на доследование.
Казалось бы, соображения, которые принял во внимание полковник Латышев, должны были сыграть решающую роль и для отмены обвинения по статье 58-3 УК РСФСР — ведь Протопопов-Медер получил иностранное гражданство давным-давно, когда никакого СССР на свете не было. Но не тут-то было.
11 июля 1947 года тот же полковник Латышев утвердил обвинительное заключение по обвинению Алексея Протопопова-Медера в преступлениях, предусмотренных ст. 58-3 УК РСФСР. Это обвинительное заключение, подписанное 7 июля оперуполномоченным контрразведки лагеря № 199 капитаном Аникиным, почти дословно повторяло то, которое было составлено 27 августа 1946 г. майором Герасимовым, с той разницей, что о национальности и гражданстве Алексея Михайловича было сказано, что он русский, принявший австрийское подданство в 1918 г.
Капитан Толкачев, неудачно пытавшийся выполнить указание начальства и «пришить» военнопленному Протопопову-Медеру обвинение в измене родине, от участия в деле был отстранен.
Капитан Аникин составил список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание трибунала: Чегодаев-Саконский, Березлев, Шевченко-Шевцов, Вифлянцев, Клеев, К. Волкорез, Г. Волкорез, Ленивов, Телегин, Коцовский, Белый, Рентельн.
1 августа Алексей Протопопов-Медер направил в военный трибунал, где должно было слушаться дело, жалобу-ходатайство. Содержание ее мало отличалось от поданной 5 июня.
4 августа его вызвали в административное помещение 4-го лагерного отделения 199-го лагеря для военнопленных. В небольшой комнате за столом, покрытым красной скатертью, сидели четверо военных: председатель военного трибунала войск МВД капитан Сопин, члены трибунала капитан Сидоренко и старший лейтенант Волков, секретарь трибунала старшина Тетерин. Ни представителя обвинения, ни адвоката в комнате не было. Это был очень плохой признак.
Выслушав Протопопова-Медера, изложившего свою биографию, председатель трибунала разрешил ему заявить имеющиеся ходатайства… Они были несложными: привлечь свидетелей, которые могли бы подтвердить австрийское гражданство подсудимого, предоставить защитника — адвоката Чернину, работу которой готов был оплатить подсудимый из заработанных в лагере денег, приобщить личные документы, подтверждающие австрийское гражданство подсудимого и изъятые у него в июле 1945 года.
Трибунал удалился на совещание, и через несколько минут было оглашено определение:
«Рассмотрев в судебном заседании ходатайство обвиняемого Протопопова-Медера Алексея Михайловича о допущении адвоката для защиты его интересов, о вызове свидетелей по делу, указанных в списке обвинительного заключения, и о приобщении к делу изъятых у него во время пленения австрийского и немецкого паспортов в подтверждение подданства, военный трибунал
ОПРЕДЕЛИЛ:
ходатайство обвиняемого Протопопова-Медера о допущении защиты и вызова свидетелей удовлетворить, а в приобщении указанных им документов — отказать, так как в деле имеется справка, из которой видно, что документы, австрийский и немецкий паспорта, у обвиняемого Протопопова не изымались, дело слушанием отложить, а обвиняемого Протопопова-Медера А. М. этапировать в лагерь № 525 МВД СССР гор. Прокопьевск, по месту нахождения свидетелей».
Заседание трибунала продолжалось 55 минут. Обвиняемого увели.
СУД НЕПРАВЕДНЫЙ
Закрытое судебное заседание военного трибунала войск МВД началось в 18 часов 18 октября 1947 года, в городе Сталинске Кемеровской области.
Секретарь трибунала старшина Ищенко зачитал состав суда: председательствующий капитан юстиции Горелик, члены — младший лейтенант милиции Бирюкова и сержант Туз. Видимо, организаторам суда дело представлялось настолько простым и ясным, что разрешить его могли и милиционер, и сержант из лагерной охраны.
То, что члены суда не имели юридического образования и должны были полностью полагаться на председательствующего, свидетельствует о том, что состав суда был специально подобран с целью вынесения заранее предрешенного обвинительного приговора.
Было объявлено и об участии адвоката из местной юридической консультации, защищавшего интересы подсудимого. Это была женщина по фамилии Пирская. Адвокат Чернина, очень хорошо вникшая во все обстоятельства дела Алексея Протопопова-Медера, давшая ему немало ценных советов, к участию в процессе допущена не была.
Видимо, власти решили подготовиться к судебному заседанию так, чтобы неожиданностей не было, и чтобы военнопленный Протопопов-Медер получил полной мерой все, что ему полагалось по предписанию из Москвы.
Секретарь объявил, что подсудимый доставлен под конвоем в зал судебных заседаний и что все вызванные в судебное заседание свидетели, за исключением Березлева, Белого, Вифлянцева и Рентельна, также доставлены под конвоем. О последних было объявлено, что их местонахождение трибуналу неизвестно. Это могло означать все, что угодно, в том числе и то, что этих людей уже нет на свете. Но в любом случае и без того невысокие шансы подсудимого стали еще ниже.
Удостоверившись в «самоличности»[35] подсудимого,
