Смертная долина, пути разветвляя,
Населила скромный городок Лиенц.
Суждено историей повторить трагедию
И горам высоким эхо сохранить,
И волной кипучею с силою свирепою,
За своим теченьем трупы укатить.
Что это там движется длинными колоннами,
Черной вереницею опускаясь с гор.
Вот подходят ближе, впереди их конные
И колонны длинные со множеством знамен.
Бурки на них черные, башлыки различные
И на шапках видны алые верхи.
Вот едут е лампасами, шпоры серебристые,
С-под фуражек вьются русые чубы.
Лица их веселые, видно, духом сильные,
Против солнца блещут острые клинки;
Песни льются звучные, эхо заунывное —
Это из Италии едут казаки.
А за ними женщины, старики, старухи,
Многие младенцев держат на руках;
Все они — изгнанники родины разрушенной,
Были они в ссылках, были в Соловках.
Не за преступления, ими не творимые,
И не за разгулы на родной земле,
А за их же счастье, ими сотворенное,
Их возненавидели в Московском Кремле.
Посредине, сгорбившись, голову повесив,
Дряхлый, седоусый, потускневший взор,
Потерявший силу и в лице невесел
Ехал на машине генерал Краснов.
Почему все веселы, генерал не весел,
Или он несчастье впереди видал?
Он объединениям всем противоречил[72],
А с разгромом немцев силу потерял.
Помнят они зимы — лютые, холодные,
Как из дома выгнали в тридцатом году
И на север вывезли семьи их голодные,
Бросив произвольно в снежную пургу.
Многие погибли, не вытерпев холод,
Много умирало там и от цинги,
Многих в могилу загнал лютый голод,
Мало их, случайно жизни сберегли.
А друзья, родные — дома оставались,
И с больной душою вспоминали их,
И проклятой властью тоже презирались
За богатых в прошлом, за своих родных.
Всем оставшим дома жизни не давали,
Много переслушать им пришлось угроз,
И террор жестокий всех пойти заставил
На вечное рабство в проклятый колхоз.
Много лет в неволе гнули спину люди,
Вдруг по всей России прокатился гром,
Из Кремля кричали: «Братья, сестры, други,
Выходите строем на борьбу с врагом…
Наш покой нарушен с запада ордою,
Немец наступает нас поработить,
Палку и концлагерь он несет с собою,
Мы несчастны будем, как он победит…»
Но совсем другая мысль у всех мелькнула:
«Врете вы, злодеи, вам пришел конец».
А на самом деле мысль их обманула,
К ним пришел не лучше Сталина делец.
Пол-России сдалось, в Кремле суматоха:
«Одевай погоны, открывай церква,
Подымай Суворова и смотрите в оба,
Чтобы нам удалось обмануть раба.
Раб Россию любит и своих героев,
Любит и свободу, ровно мать — дитя,
Но от нас видали они много горя,
Обмануть их надо, на борьбу ведя.
А всем тем, кто сдался, — никакой пощады,
Пусть приют он ищет у своего врага.
А кто нам поможет, не жалей награды…» —
Это кровопийцы Сталина слова.
И народ поверил церкви и погонам,
Думал, вместе с этим волю им дадут,
И сомкнутым строем грозные колонны
На врага, на запад, как в прошлом, идут.
