О жертвах, о казачьих
Здесь кровавый повторился сказ.
Здесь, где Запад скопом бьет лежачих,
Где последних доконают нас.
1945
По капризу бешеного рока
Я свою отчизну потерял,
И уйдя от дикарей востока
К гангстерам на западе попал.
Там нам пули вражеские пели.
Смерть неся восставшим казакам,
Здесь — остатних придушить хотели,
Здесь могилу выкопали нам.
Чтоб затмить английских конкурентов
Отнят голос был у казаков,
Радио ж создали для агентов.
Комитет — для отставных шпиков.
С карты нас безжалостно стирая,
Наш последний разрушая мост,
Сребреники красные считает
Западный продавшийся прохвост.
Сытые откормленные лица Тупы.
Косны. Мистеры — скоты.
Мне же хутор на Ольховке снится,
Мне моя почудилась станица
В легкой дымке степовой мечты.
Понял я, что мы недаром пали
В этой, нам навязанной, борьбе.
В облаках мы розовых витали,
Дикой злобы, нет, не распознали.
Прекословить не могли судьбе.
Верили, да громко песни пели,
Всё вложив в напевы и слова,
За свое же биться не сумели
И без крепи в настоящем деле
Вера наша обрелась мертва.
Но в союзе с недобитым сбродом
Собирали набежавший хлам…
Горсточку казачьего народа
Одолел осатаневший хам.
Как и деды, с самого начала,
Объявили — вера наша Спас!
И стеною дьявольскою стала
Мировая сволочь против нас.
После дела в Лиенце о вашей культуре
Спорить нам не придется, конечно, ничуть.
Вы клянете Адольфа, но в этой фигуре
Отразилася Запада общая суть.
Не толкуйте вы нам о Шекспире и Бахе,
Нас пустыми словами никак не пронять,
Вы в Тироле с убитых снимали рубахи,
В Юденбурге вы мертвых везли продавать.
Сколько трупов уплыло по Драве и Муре,
Сколько вами убито средь ущелий и скал,
Столько стоят рассказы о вашей культуре,
Показавшей в Шпитале свой зверский оскал.
О Христе не бубните, не гнусите о братстве,
Это только набор ложью протканных слов.
Крепко двери заприте в Вестминстерском аббатстве
И на них напишите имена казаков.
Тех, кого «килевали», кого раздавили,
Всех, кто выдан был вами в Москву на убой,
И итог подведите — сколько вам уплатили,
Сколько вы поджились на работке такой.
Вы стараетесь наши последние звенья
Уничтожить с лица онемевшей земли,
Приготовьтесь стрелять. Мы же, полны презренья,
Подадим вам команду: «Готовсь! Сволочь — пли!»
КРЕМЛЮ
Те, что могут быть рабами,
Все пошли на сделки с вами.
Мой народ, в борьбе кровавой,
Пал, покрытый вечной славой.
Злую Кремль готовит долю
Всем, кто видит сны о Воле.
Регенсбург, 1945.
Демократ? Спасибо! Это — очень модно!
Был же Ёська-каин «демократ народный».
Нам же, нет, не к месту, жизнь мы знаем сами,
Были мы и будем просто — казаками.
Избежим ловушек, западней и сеток,
Проживем без этих чуждых этикеток.
Ох, кровавы эти бабушкины сказки,
Ложью вашей подлой сыты по завязку.
С именем Христовым славу мы стяжали,
В поле мертвым трупом, нет, не торговали.
Палачам сбежавших не везли за плату.
Нет, по вашей мерке, мы — не демократы!
