– Что это?
– Смотрите, чего удумали, суки! – толкает он ко мне поклажу.
В большую рыболовную сеть (видимо, часть трала) аккуратно упаковано множество предметов с положительной плавучестью. Тут и деревянные ящики с маркировкой на русском языке, и пара спасательных кругов с надписью «Академик Антонов», и обломки мебели, и пластиковые панели – элементы внутренней отделки кают и коридоров, и журналы с книгами. И даже постельные принадлежности: матрацы, одеяла, простыни, подушки… В общем, все то, что оказалось на поверхности в момент катастрофы «Антонова» и до сих пор моталось бы сверху, привлекая внимание задействованных в поисках летчиков и моряков.
Осматривая набитую предметами сеть, пытаюсь понять, отчего же она не всплывает.
– Кусок цепи, – подсказывает старлей, приподнимая край. – Вот она – видите?
Интересно девки пляшут. Действительно, внизу сеть прижимает ко дну длинный кусок толстой цепи. Неплохо придумали, господа рыбаки.
– Бумаги проверил? Интересного ничего нет?
– Проверил, – кивает Фурцев, – ни судовых, ни личных документов.
– В таком случае оставь сеть здесь. Лучше помоги поднять вот это…
Он забирает три гранатомета из пяти, и мы направляемся к носовой части судна, где договорились встретиться со второй парой.
Парни уже ждут. У одного в руках толстая стопка бумаг, второй держит знакомый по виду блок – регистратор данных рейса. Это что-то вроде авиационного «черного ящика», записывающего массу информации, поступающей от различных систем и агрегатов.
Что ж, неплохо.
– «Ротонда», я – «Скат». Приступаем к подъему…
Загружаюсь в надувную шлюпку последним. Подавая через борт гранатометы, посматриваю на стоящий неподалеку «Аквариус» – хочу увидеть реакцию его команды.
– Все время смотрит, гаденыш, – проследив за моим взглядом, цедит мичман. – Как вы ушли под воду, так нарисовался на мостике и не опускает бинокль.
На мостике в одиночестве стоит капитан в черном свитере, в форменной морской фуражке и пристально смотрит сквозь оптику в нашу сторону. Сволочь…
– Заводи, – командую я мичману. – Поехали.
* * *
Вторая смена на глубине занимается подъемом тел.
Подъем с глубины человеческих останков – дело весьма тонкое, канительное и тяжелое. Поэтому автоматы для подводной стрельбы я приказал взять лишь одной паре – той, что будет висеть на промежуточной «площадке» в качестве гаранта безопасности. Командиром спуска назначен Белецкий – он у затонувшего судна не был, подстраховывал нас со своей парой на относительно небольшой глубине.
Все поднятые нами вещи разложены ровными рядами на юте.
Вначале их внимательно и по-деловому обнюхал Босс, теперь находки с задумчивой неторопливостью осматривают Сергей Сергеевич и Черноусов. Я топчусь рядом – рассказываю об увиденном и даю кое-какие пояснения.
– Значит, бочки прострелены, а легкие предметы собраны в большую сеть и притоплены? – переспрашивает генерал.
– Именно так.
– А что скажете насчет этого? – показывает он на трубу гранатомета.
– Шведский штурмовой гранатомет «FMG172B», – пересказываю информацию, собранную по крупицам на недавно устроенном на юте «консилиуме». – Предназначен для стрельбы осколочно- фугасными боеприпасами на дальности до шестисот метров. Идеально подходит для борьбы с легкобронированной техникой и малотоннажными морскими судами.
Генерал сокрушенно качает головой и избавляется от последних сомнений в причастности команды «Аквариуса» к гибели «Академика Антонова».
Он желает спросить еще о чем-то, но в этот миг к нам подбегает командир корабля и докладывает о слабых шумах, которые периодически слышат акустики.
– Говори толком, – хмурится несведущий в этих вопросах фээсбэшник.
– Малоразличимые импульсы, временами похожие на шумы дизельной подводной лодки.
– Как давно они их слышат? – вмешивается Черноусов, обнаруживший за свою карьеру не одну сотню подлодок.
– Минут двадцать.
– Почему не объявлена тревога?!
– Шумы не поддаются классификации, товарищ контр-адмирал. Мешает тарахтящий траулер. Такое впечатление, что их машина, аварийный дизель-генератор и помпа пару последних часов работают на максимальных оборотах.
– Чертова калоша…
Ругательства адмирала прерывает громкий голос старшего помощника командира корабля, доносящийся из многочисленных динамиков трансляции:
– Артиллерийскому расчету орудия АК-130 готовность к бою!
Не успели мы опомниться и понять причину данной команды, как рядом появляется помощник вахтенного офицера и докладывает о начале циркуляции траулера.
Мы одновременно обращаем взоры на «Аквариус».
За его кормой пенится белый бурун, корпус медленно двигается, подворачивая носом на север.
Вот сучары! Просекли, что запахло жареным, и собираются смыться!
– Немедленно остановить! – кричит Сергей Сергеевич.
Босс громогласным лаем дублирует приказ начальства, и мичман с нарукавной повязкой помощника вахтенного офицера пулей уносится с площадки.
Спустя минуту на носу БПК ухают подряд три выстрела, а перед носом траулера взмывают вертикально вверх белые фонтаны.
Пенный бурун за кормой ослабевает, мелкое судно проходит по инерции полсотню метров и останавливается.
– Задробить стрельбу. Орудия на ноль, – звучит «отбой» по трансляции.
– Евгений, поторопитесь с подъемом тел, – отдает приказ шеф и оборачивается к Черноусову: – А вы, голубчик, подготовьте два катера и команду для ареста траулера с его экипажем. Пока суд да дело – из Москвы и санкция подоспеет. И еще. Возьмите под личный контроль эту… как ее… подводную лодку, которую ваши подчиненные то слышат, то не слышат.
Сказав это, он стремительно уходит с юта.
Мы с Боссом подходим к Белецкому, скучающему с микрофоном в руке у станции связи.
– Как там наши?
– В норме. Поднимаются – прошли промежуточную площадку.
– Иди пообедай. Я посижу…
Борис уступает мне «баночку» и уходит в кают-компанию. А «этажом» выше на вертолетной площадке становится шумно – авиагруппа срочно готовит к вылету противолодочный вертолет…
Глава вторая.
Вторая смена закончила погружение, подняв на поверхность шесть тел с «Антонова». Все шестеро лежат плотным рядком на юте неподалеку от забортного трапа. Среди них и капитан корабля Иван Брагин – пожилой дядька с полноватым лицом, обрамленным рыжей скандинавской бородкой. И штурман Алик Скоробогатов – молодой светловолосый парнишка. И радист Егор Епишев, напугавший меня белым гипсовым лицом. И инженер-радиометрист Мария Плешакова – красавица с темным пятнышком родинки
