мозг отматывает пленку назад… Ага, распутал клубок сегодняшних событий, навел порядок, разобрался. И вспомнил.
Борщ стынет в тарелке, пальцы нервно барабанят по краю столешницы.
– Ну? И сколько же комплектов у вас осталось?
– Десять, – нещадно перчит свою порцию Жора.
Уточняю:
– На одно полноценное погружение.
– Черт… – шепчет расстроенный старик. – Готов выслушать ваши предложения.
Вместо предложений за нашим столиком на какое-то время воцаряется тишина, изредка нарушаемая звяканьем приборов. Затем ждем, когда одетый в белоснежную форму вестовой соберет пустые тарелки и подаст второе блюдо.
– Пусть гражданские эксперты поточнее опишут нужный агрегат, – озвучивает простейшее решение мой друг, – а мы уж постараемся хорошенько прочесать дно и найти эту… хреновину.
– Не годится, – сразу ставлю крест на его варианте. – Тут даже фотографии не прокатят. На фото хреновина будет новенькая, блестящая и целая; а на дне наверняка лежит обгоревшая, покореженная, а то и развалившаяся на части. О рисунках со словесным описанием вообще говорить не стоит – все это очень субъективно. Один нарисует и опишет так, другой поймет эдак…
Лицо генерала приобретает серый оттенок, пока я неторопливо доедаю котлету с подливкой и наслаждаюсь свежеиспеченным в корабельной пекарне хлебом.
Ладно, чего мучить старика?
– Есть один выход, – я принимаюсь за компот.
– Какой?
– Взять на глубину одного из ваших гражданских.
– То есть как на глубину? – хлопает шеф выцветшими ресницами.
Жора тоже не всасывает.
– Ну, как… Обычно. Провести первичный инструктаж, одеть, прицепить к нему в провожатые двух персональных нянек. Дать хороший фонарь, и пусть ищет вместе со всеми.
Друг молчит. Значит, сомневается.
– Трудно поверить, что найдется желающий, – чешет репу генерал ФСБ.
– Экстрим – всего лишь комплекс вольных упражнений для уменьшения диаметра анального отверстия.
– По-твоему, вот так взять неподготовленного человека и сразу отправить на глубину восемьдесят метров?!
– Сергей Сергеевич, сейчас народ за участие в профессиональном дайвинге отваливает бешеные бабки. Это раз. Погружение можно выполнять в плавном, щадящем режиме: почувствует наш дебютант ухудшение – оставим на комфортной глубине или вообще вернем на поверхность. Это два. И потом… чего я вас уговариваю?.. Мое дело предложить, а решать вам. Это три.
Компот допиваем молча. Молча покидаем кают-компанию и пару минут блуждаем по корабельным лабиринтам.
– А почему бы и нет?! – внезапно останавливается генерал неподалеку от кают представителей конструкторского бюро и завода-изготовителя. – Если вы на самом деле беретесь присматривать за этим… как его… – шевелит он пальцами в воздухе, силясь вспомнить вылетевшее из головы слово, – за Симоновым! То чего, собственно, опасаться?..
* * *
Не вдаваясь в подробности, Сергей Сергеевич приглашает «юбку» с «пиджаком» на ют, где обустроена временная база боевых пловцов из моего отряда. Здесь под вертолетной площадкой развешены для просушки гидрокомбинезоны, лежит на промасленной ветоши оружие, перезаряжаются дыхательные аппараты, развернута станция связи. Ну и, конечно, дежурят несколько человек с вездесущим Боссом.
Наш генерал дивный психолог, и приглашение гражданских товарищей сюда – лишнее тому доказательство. Серьезный разговор с предложением даже небольшого риска всегда обязан сопровождаться наглядностью и четким представлением ближайшего будущего. Только в этом случае предлагающая сторона вправе рассчитывать на взвешенное решение.
Воронец с Симоновым внимательно слушают лаконичный монолог фээсбэшника и с любопытством поглядывают по сторонам. После фразы о необходимости произвести экспертизу на глубине в гражданских рядах наступает секундное замешательство.
И вдруг тишину на юте нарушает спокойный женский голос:
– Я согласна.
– Э-э… простите, Анна Аркадьевна, – изумленно мямлит генерал, – мы планировали возложить эту миссию на вашего коллегу – Александра…
– На Сашу?!
– А почему бы и нет? – запоздало вступает в разговор Симонов. – Если требует дело – я готов.
Воронец чеканит слова:
– Это исключено.
– Но я же мужчина, Анна Аркадьевна! А вы – женщина, – упрямится паренек.
– Благодарю за напоминание, Саша. Отойдем-ка на минуту. Извините, Сергей Сергеевич, мы сейчас…
Она отводит молодого конструктора к кормовому ограждению, где разгорается нешуточный спор.
Мы стоим с Георгием поодаль и наблюдаем за дискуссией. В других обстоятельствах наверняка бы посмеялись, но после гибели Бориса – не до смеха. Да и без разницы, кого из двух новичков нянчить на глубине. Тупо ждем консенсуса.
Глядя на серую воду, Устюжанин негромко спрашивает:
– Что подсказывает твой интуитивный шестереночный аппарат?
– Ты по поводу личности дебютанта?
– Нет. Я в более масштабном смысле. Железяку найдем?
– Насчет железяки аппарат молчит как рыба о паковый лед. Меня гложет какое-то общее беспокойство – будто там, – киваю в темную пучину, – нас с нетерпением поджидают.
– Есть и у меня такое предчувствие. Четверых чужих мы уничтожили, – рассуждает приятель, – но на борту субмарины их наверняка было больше.
– Согласен. Ты только наш гражданский персонал раньше времени не пугай, ладно?
– Обижаешь, начальник…
Спор и препирательства у кормовых ограждений не утихают. Слабый ветерок поддувает с бака, и до нас доносятся лишь обрывки некоторых фраз.
– …Анна… Анна Аркадьевна… я ведь на самом деле мужчина…
– Наверное. С точки зрения физиологии…
– Да ну вас, ей-богу…
– Не обижайся, Саша, но… Поверни голову вправо и внимательно посмотри на них.
– Смотрю. И что?
– Вот они – действительно мужчины!
– А я?
– А ты – выставочный образец московского офисного планктона.
– Анна, у меня второй разряд по легкой атлетике…
– Об атлетике вспомнишь на стадионе «Динамо».
– Я прошу вас!
– Не стоит…
Прервав дискуссию, она возвращается первой и с гордо поднятой головой заявляет:
– Сергей Сергеевич, Александр Симонов – отличный конструктор и неплохо знает третью ступень «Молота». Но я знаю ее лучше – это первое из того, что я хотела сказать.
– А второе? – осторожно интересуется генерал.
– Я часто проводила отпуска на Черном море и имею опыт погружений с аквалангом. Не стану
