В идеале я жду капитуляции командования лодки.
Памятуя о том, как капитан «Аквариуса» отстреливал своих подчиненных во избежание ареста с дальнейшими допросами, надеяться на безоговорочную сдачу экипажа «Косатки» смешно и бессмысленно. Я же не буйный психопат и не тихий идиот. Я – реалист. Поэтому согласен помахать экипажу ручкой, если будет отпущена Анна с этим чертовым командным блоком, из-за которого приключилось столько возни и трагедий.
Всего у капитана субмарины имеется три варианта действий.
Первый назовем «Храброе сердце башке не товарищ». Он идет на жесткий принцип и погибает на глубине от выпущенной с корабля торпеды или взрыва десятка глубинных бомб.
Ко второму напрашивается название «Липкие штаны». Капитан продувает балластные цистерны и тупо производит аварийное всплытие, не имея возможности двигаться горизонтально.
И, наконец, третий, гордо именуемый «Умный трус». В соответствии с этим вариантом мы стучим – они отвечают. Шлюз наполняется морской водичкой, после чего автоматически открывается дверь и к нам выплывает красивая женщина в костюме беременной русалки. Это в лучшем случае. В худшем – парламентер-переговорщик, с которым мы находим общий язык. Получив женщину и блок, мы отправляемся наверх, предоставляя экипажу возможность выйти из шлюза и освободить от троса винт.
Второй и третий варианты наиболее предпочтительны, и нами уже немало сделано для достижения заветной цели. Однако при всех победных реляциях мы стоим перед серьезной проблемой: запас воздушной смеси в ребризерах заканчивается, а резервных комплектов для свежей смены пловцов попросту нет.
Другими словами: огромный объем проделанной работы накроется медной рындой, если у чужих хватит мужества и стойкости не поддаться нашему блефу. В этом случае сработает самый отвратительный – четвертый вариант, именуемый «Игрой в камикадзе». Суть его такова: мы сваливаем на поверхность, а командир выпускает через шлюз пару пловцов, которым понадобится десять минут для освобождения гребного винта. Засим следует дуэль капитана субмарины и акустиков БПК. Шансов у субмарины несоизмеримо меньше, но… на войне бывает всяко.
Что делать?
Правильно: идти ва-банк и до последнего поддерживать блеф.
– «Ротонда», я – «Скат». Как меня слышишь?
– «Скат», я – «Ротонда». Слышу вас отлично.
– Смена готова?
– Проходит контроль. А что, капитан субмарины не отвечает?
– Упорствует. Видимо, у него на борту годовой запас воздуха, пищи и свежих аккумуляторных батарей. Ну, нам-то спешить некуда.
– Это верно. Скоро ваша смена пойдет на глубину. Готовьтесь сдать дежурство.
– Понял, «Ротонда». Баньку для нас согрели? А то холодновато тут.
– Конечно, «Скат». Как всегда…
Глава вторая.
По завершении связи с «Ротондой» я успеваю простучать одну серию ударов, после чего мы слышим щелчок – звук открывшегося клапана. Дверца остается запертой, но изнутри отчетливо доносится шипение врывающейся в шлюз воды.
Неужели мой план сработал?!
Проверяю остаток дыхательной смеси в ребризере и прошу сделать то же самое моих ребят. Судя по оставшемуся давлению, пора стартовать наверх. Надеюсь, мы ненадолго задержимся у выхода из лодки.
Знаком прошу всех усилить внимание и сам отплываю от дверцы на пару метров. Три мощных фонаря и три автоматных ствола направлены в заднюю часть рубки. Ждем…
Шипение стихает. Несколько секунд уходит на окончательное выравнивание давления.
Следующий щелчок, вероятно, обозначающий открытие замкового механизма.
Так и есть – овальная крышка подается вперед, однако полного открытия не происходит.
Замерев, мы не сводим глаз с черной вертикальной щели толщиной с ладонь. Неприятное и невыгодное положение: какая-то сволочь рассматривает нас через эту щель, а мы эту сволочь не видим.
Приказываю Золотухину осторожно подойти сбоку.
Тот перемещается с торпедного наплыва, аккуратно подсвечивает фонарем внутрь. Оглядывается и крутит головой: «Цель не вижу».
Сигнализирую: «Открывай!»
Он распахивает дверцу и… три желтых луча шарят по нутру пустого шлюза.
Вот тебе, Евгений Арнольдович, и четыре варианта! А как насчет пятого?
На всякий случай заглядываю внутрь…
Тесное пространство шириной метр и длиной – полтора, способное с комфортом вместить двух пловцов при полной снаряге. Внизу – круглый люк, откидывающийся вбок, и пара приваренных скоб для удобства подъема. На дальней стенке, граничащей с зоной выдвижных устройств, какие-то надписи на английском, под ними рычаг управления клапаном для аварийного выхода из лодки. Сверху плафон из толстого матового стекла.
Пора принимать решение – воздушной смеси остается катастрофически мало.
– «Ротонда», я – «Скат», – зову командира спуска.
– «Скат», я – «Ротонда». Слушаю вас.
– Нам поступило заманчивое предложение. Капитан открыл шлюз и приглашает зайти в гости.
После короткой паузы капитан-лейтенант интересуется:
– Вы за временем следите, «Скат»?
– Следим.
– И что намерены делать?
– Думаю, стоит принять приглашение. А остальные после прибытия смены поднимаются на поверхность.
– А дальше? – в голосе парня отчетливо звучит растерянность. Он-то отлично знает, что никакая смена к лодке не спустится и что помочь мне в случае непредвиденных обстоятельств будет некому.
– А дальше по утвержденному командованием плану: либо она всплывет сама, либо ее поднимут идущие к нам специальные суда. Думаю, полутора часов нам с капитаном хватит, чтобы цивилизованно обсудить имеющиеся варианты.
– Вас понял, «Скат». Действуйте по обстоятельствам.
Золотухин с Фурцевым знаками выражают протест против моего желания спуститься в лодку в одиночестве, но я останавливаю митинг решительным жестом.
И вполне официально добавляю голосом:
– Я – «Скат». Смене приготовиться к подъему…
* * *
Оказавшись внутри шлюза, закрываю дверцу и поворачиваю рукоятку замкового механизма. Тут же слышу щелчок фиксатора, управляемого из центрального поста. Все, путь назад отрезан.
Второй щелчок открывает воздушный клапан, и вода, вытесняемая воздухом, начинает постепенно убывать. Когда ее уровень доходит до груди, снимаю маску и машинально перекрываю поступление из ребризера дыхательной смеси.
Осознав действие, усмехаюсь своей экономии. Оказывается, я всерьез рассчитываю покинуть субмарину живым и подняться на поверхность моря. Мой оптимизм непотопляем.
Уровень воды доходит до пояса.
Голова побаливает, а уши закладывает от избыточного давления. Зажимаю нос пальцами и пытаюсь
