внутренней связи лаконичные распоряжения, нажимает на пульте какие-то клавиши, отмечает на карте маршрут.
Поведение второго типа не менее уверенно, однако в управлении лодкой он не участвует. Закинув ногу на ногу, развалился в кресле напротив; настороженно поглядывая на молодую женщину, листает журналы, неторопливо чистит и ест апельсин…
Анна предполагает, что крепкого сложения, невысокий, широкоплечий мужчина лет тридцати трех – командир боевых пловцов, приплывших на этой лодке. Ведь именно он после короткой перестрелки грубо схватил ее за лямку подвесной системы, утянул вниз и приволок сюда.
Внешность и повадки коренастого субъекта ей чрезвычайно неприятны. Многодневная щетина на лице треугольной формы, широкие некрасивые ладони с волосатыми запястьями, неопрятность в одежде, стойкий запах пота. И на фоне вышеописанной «прелести» – надменно-подозрительный взгляд.
Она просит воды. Субъект словно не слышит – продолжая чистить очередной апельсин, бросает на подопечную косые взгляды…
* * *
Что ж, «Косатка» так «Косатка». Вполне себе поэтично и жизненно. Разок довелось мне повстречаться в Северной Атлантике с настоящей косаткой – до сих пор мурашки шастают по телу при воспоминании о том свидании. Появилась она неожиданно из глубины. Огромная – метров восемь, с высоким острым плавником, торчащим над лоснящейся черной спиной. Я тащил тогда кабель связи и был без оружия. Помню, подумалось: «Смерть долго ходила вокруг да около и наконец-то разыскала…» Смерть весила тонн семь или восемь и что самое отвратительное – в одиночку по океану не шастала. Традиционно косатки держатся группами от трех до двадцати пяти особей. И если вслед за первой «ласточкой» подоспеют другие – мне конец, ибо в группе охотничьи инстинкты всегда обостряются.
Сделав несколько кругов, она проплыла надо мной; затем, набрав скорость, пошла ниже и… в самый последний момент вдруг боднула покатым лбом. Боднула так, что едва не переломила мой хребет. Затем нарезав еще пару кругов, исчезла в глубине. По сей день не знаю, что это было: игра сытой хищницы или попытка нападения. Но с тех пор в моем сознании смерть всегда ассоциируется с той зубастой черно-белой машиной, способной лишить жизни легким движением хвоста или челюсти.
Показываю Фурцеву знаком: «собирай народ – пора заниматься делом».
После детального осмотра корпуса мы выясняем, что лодка имеет единственную шлюзовую камеру, находящуюся в задней части рубки. Торпедные аппараты вряд ли сообщаются с обитаемой зоной корабля (незачем, да и здорово усложняет конструкцию), поэтому шлюз – главный для нас источник опасности, ведь из лодки могут выйти пловцы. Дабы своевременно их нейтрализовать, необходимо поставить рядом с выходом надежного человека. Таковым является Золотухин.
Готово. Он занимает позицию в трех метрах от дверцы.
Второй объект по степени опасности – темная непроглядная глубина, обступающая нас со всех сторон. Во-первых, эта враждебная среда всегда опасна для человека. Во-вторых, от того момента, как лодка легла на грунт, до нашего прибытия из ее чрева имели возможность выбраться наружу несколько боевых пловцов. Шаг после недавней атаки глубинными бомбами неосмотрительный, ведь вместо нас БПК мог прислать «привет» в виде очередной порции бомб. Шаг неосмотрительный, и я бы сказал глуповатый, но вполне допустимый. Поэтому общим наблюдением за обстановкой вокруг лодки займется Миша Жук – внимательный и надежный парень.
Ну а нам с Фурцевым предстоит рутинная работа подводных стропальщиков.
Перемещаемся к кормовой части, разматываем крепкий восьмимиллиметровый трос. За этим занятием мне вновь приходится вспомнить о ране над левой лопаткой…
Осторожно, не производя шума, опоясываем петлей одну лопасть гребного винта и заводим трос за ось горизонтального руля. Затем опоясываем вторую лопасть, третью… Многократно повторяем операцию, пока трос не заканчивается. Свободный конец фиксируем с помощью карабина.
Все. Птичка в клетке. Электродвигатель у «птички» не из слабых, однако с подобными силками он не справится – это не раз проверено путем практических испытаний.
Двигаемся к рубке. Пора попроситься в гости, используя международный код звуковых сигналов…
* * *
Анна вторично просит воды – во рту и в горле все пересохло.
Неприятный субъект словно не слышит – жует апельсиновые дольки и бросает на подопечную косые взгляды…
Вскоре тишину отсека нарушают далекие разрывы.
Командир пловцов настороженно переглядывается с капитаном.
Тихо. Ничего, кроме низкого гула.
Проходят несколько минут напряженного ожидания…
И вдруг разрывы повторяются.
«Четыре… Шесть… восемь… десять… двенадцать…» – считает про себя Анна.
Схватив гарнитуру, капитан приглушенным голосом отдает приказания, после чего в центральном посту появляется третий человек и приступает к манипуляциям с вентилями и другими штуковинами, назначений и названий которых молодая женщина не знает. По незначительным перегрузкам она догадывается о переменах в параметрах движения лодки.
– Мне нужно в туалет, – негромко просит она на английском.
Никто не обращает внимания на просьбу.
– Прошу вас, проводите меня в туалет.
Ноль эмоций.
– Вы хотите, чтобы я закричала?
Коренастый тип оборачивается и сверлит ее недовольным взглядом. Потом порывисто вскакивает с кресла, подхватывает женщину под руку и тащит сквозь круглую дыру люка в соседний отсек. Не сняв с запястий наручников, заталкивает в крохотный туалет.
– Три минуты, – показывает он три пальца. – Поняла?!
И прикрывает снаружи дверцу, оставив приличную щель.
– Сволочь, – шепчет по-русски Анна. – Чтоб тебе вечно жить в этом тесном морском сортире…
Справиться с гидрокомбинезоном ужасно непросто. Понимая, что грозный типус шутить не будет, она торопится, но возвратиться к назначенному сроку в коридор не поспевает.
Командир пловцов с перекошенной от злобы треугольной рожей распахивает дверцу, выдергивает женщину в коридор, шарахает спиной о переборку и с невероятной силой сжимает ладонью горло…
Ее спасают взрывы, гремящие над самой головой. Корпус сотрясается и раскачивается с такой силой, что оба падают; Воронец в ужасе прижимается к холодному полу и закрывает руками голову…
И снова возвращается тишина. Низкий гул постепенно стихает; происходит последний толчок – субмарина ложится на дно.
Подняв пленницу за шкирку, коренастый тип знаком приказывает вести себя тихо. Приведя ее в центральный пост, усаживает в кресло и подходит к капитану.
– Что скажешь?
– Сдается, они расколют нашу скорлупку, если мы возобновим движение.
– Полагаешь, я напрасно притащил на борт эту бабу? Думаешь, они уничтожат нас вместе с заложницей?
– Думаю, им на нее наплевать или они давно записали твою бабу в покойницы. Их основная задача – заполучить обратно командный блок, и ради этого они пойдут на что угодно.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно. И ты на их месте поступил бы похожим образом. Но я скажу тебе еще более неприятную вещь: пребывание на борту этой девки сильно усложняет нам жизнь.
– Почему?
Капитан бросает равнодушный взгляд на испуганную женщину и невесело усмехается:
– Ты же не настолько глуп, чтобы считать ее своей коллегой.
– Издеваешься?! Какой из нее боевой пловец?..
