зеркалом. Пристально вглядывается в себя. — Что будем делать?.. — спрашивает у отражения. — Успокойся, успокойся, Марат… — приказывает он сам себе, сгоняя тревогу с лица и постепенно обретая обычный невозмутимый вид. — Это не твой просчет. Их подвела какая-нибудь глупость. Тебя это не касается. Все к лучшему. Людей надо менять. Тебя не назовут… Ты им нужен на свободе. У тебя их деньги. Ты их надежда. Никто не выдаст. Все к лучшему… Ты человек умный. Ты поступаешь, как хочешь… Ты выше преград. Преград нет…
С улицы появляется сильно взволнованная Вероника Антоновна.
— Марик! Нам необходимо поговорить!
— Матушка, я сосредоточен на важной мысли. Будь добра…
— Нет, я не буду добра! — перебивает она и весь дальнейший разговор проводит сурово и с достоинством, не пасуя, как обычно, перед сыном.
— Что на тебя накатило? — недоумевает Марат.
— Всю жизнь я гордилась тобой. А сегодня мне было стыдно! Многое могу простить, но нечистоплотность — никогда! Час назад я встретила Антипова.
— Кого? А-а, сам играет, сам поет? — пренебрежительно вспоминает Марат, еще под впечатлением, что он «выше преград».
— Какое ты имел право от моего имени занимать у него деньги? Да еще такую сумму! Зачем тебе, на какие нужды?
— Не мне, выручил одного человека, — врет Марат.
— Но срок твоей расписки истек! Между порядочными людьми…
— Между порядочными людьми можно и подождать.
— Сколько именно? Когда твой один человек вернет долг моему товарищу по работе?
— Сейчас он в командировке. Приедет — отдаст.
— Когда он приедет? — неотступно требует Вероника Антоновна.
— Десятого или двадцать пятого! — жестко отвечает Марат, называя дни выдачи зарплаты в НИИ, где работал Илья Колесников.
Рядом со станцией метро с выносного прилавка торгуют апельсинами. В хвосте очереди стоит Стелла. Барсуков, ждущий кого-то у станции метро, решает пока тоже запастись апельсинами. Во все глаза смотрит он на Стеллу. Это же она! Та самая!
— Мы снова встретились! — говорит он радостно.
— Встретились? Мне казалось, я просто стою в очереди.
— Мы немножко знакомы. Вы меня не узнаете?
— Боюсь, что нет! — Взгляд у нее смеющийся.
— Недавно в прихожей… вы уходили от Быловой… Я друг ее сына…
Со Стеллой совершается разительная перемена, и язык Барсукова липнет к зубам.
— А-а… — неприязненно произносит она и быстро отворачивается.
— Простите… послушайте… — теряется Барсуков. Он забыл посматривать на выходящих из метро, и плаксики налетают и виснут на нем совершенно внезапно. Следом приближается Анна Львовна.
— Два дня не видались, а уж визгу-то! — смеется она.
Стелла становится свидетельницей нежной сцены.
— Ну-ка, ребятки, становитесь за этой красивой тетей. Вы приглядите за ними чуточку? — доверчиво обращается к Стелле Анна Львовна. — Будьте добры! — Она отводит Барсукова на несколько шагов:
— Тут их бельишко. Залатала, заштопала, пока подержится. — Она достает из сумки довольно объемистый сверток.
— Спасибо, Анна Львовна.
— А еще думала я насчет юга. Как мы-то без него выросли, Леша?..
…Тем временем плаксики тоже вступили в беседу.
— Деточки, вы крайние? — игриво наклоняется к ним подошедшая женщина.
— Мы не крайние.
— Мы за красивой тетей.
— Ой, — говорит женщина Стелле, — а я подумала — ваши.
— Нет, не мои.
— А чьи же вы, деточки?
— Мы папины!
— И бабушкины!
— А мамины? И мамины небось?
— Не-ет, мы не мамины.
— Ишь какие! Обидела вас мама или что?
— У нас мамы нет.
— У нас папа.
— Никак сироты… — кивает женщина Стелле. — Ах, бедные!..
— Ну если уж надо, Леша, я поеду, — вздыхает Анна Львовна. — Не представляю только, зачем ему ради чужих детей…
— Анна Львовна! Вы его просто не видели!
— Может быть, может быть, — соглашается она, направляясь к очереди. — Пора мне, Леша. — Простившись с детьми и зятем и пожелав всего хорошего Стелле, Анна Львовна спешит обратно в метро.
Продавщица отвешивает килограмм Стелле, два — Барсукову.
Перекинув через плечо сумку, раздувшуюся от белья и апельсинов, а ребят подхватив на руки, Барсуков нагоняет Стеллу.
— Простите, можно мне спросить?
— Спросите, — пожимает та плечами.
— Вы имеете что-то против Быловой?
— Нет.
— Значит, против Марата. Странно. Такой интересный и сердечный человек.
— О, еще бы! — саркастически роняет Стелла.
Барсуков опускает плаксиков и шагает рядом со Стеллой.
Через минуту она останавливается.
— Вы хотели что-то спросить или собираетесь тащиться за мной?
— Тащиться, — признается Барсуков.
— Зачем?
Барсуков смотрит на нее достаточно красноречиво, но сказать словами: «Затем, что вы мне до смерти нравитесь!» — не может. Тут плаксики кидаются вбок, и Стелла вскрикивает:
— Держите их!
Испуг ее оправдан: ребята бегут к огромной собаке, которую прогуливает по улице хозяин.
— С этой собакой они приятели, — успокаивает Барсуков.
Малыши ласкаются к собаке. И хотя та приветлива, Стеллу зрелище лишает равновесия. Поэтому, когда Барсуков спрашивает:
— Чем вам не нравится Марат? Одно то, что он любит детей…
Стелла не успевает спохватиться, как с языка слетает:
— Он терпеть не может детей!
— Да вы-то почем знаете?
— Кому уж лучше знать! Мы в позапрошлом году развелись!.. И оставьте меня в покое с вашими вопросами, и детьми, и собаками, и… — Она стремительно уходит.
Повторяется прежняя история: Барсуков догоняет ее с ребятами на руках, снова идет рядом.
— Папочка, мы куда идем?
— Мы провожаем красивую тетю.
— Вы отвратительно упрямы! — восклицает Стелла.
— Раз вы были его женой, я понимаю, что…
— Да ничего вы не понимаете! Оставьте меня со своим сердечным другом!
— Ты зачем папу ругаешь? — .проявляет характер плаксик первый.
— Не ругай папу! — воинственно подхватывает второй.
— Могучая защита, — невольно улыбается Стелла от их наскока. — Я не папу ругаю, я ругаю другого дядю.
— А как его зовут?
— Его зовут… Марат. — Она поднимает голову и продолжает «морозным» тоном: — Он трус и подлец. Из-за него случилось страшное несчастье в горах — когда он еще ходил в горы. Ни один из прежних знакомых не подаст ему руки!..
На площади трех вокзалов развязный парень объявляет в мегафон:
— Для гостей столицы проводится комплексная экскурсия по городу! Памятники культуры плюс заезд в модные заграничные магазины: индийский, польский и болгарский! Продолжительность экскурсии — три часа. Желающих прошу за мной!
Автобус заполняется разношерстным народом. Парень впускает последних, монотонно повторяя:
— Пять рублей пожалуйста… пять рублей, — и собирает купюры в карман.
— Билет не нужен? — беспокоится седой экскурсант.
