романа 'Белая гвардия' характеристик с 'тряпкой'. Этим Михаил Булгаков засвидетельствовал свою прямую причастность к литературному образу Алексея Турбина.
Киевские приключения Алексея Турбина
Многих исследователей-булгаковедов, киевоведов и просто почитателей творчества писателя всегда привлекал описанный в 'Белой гвардии' маршрут бегства Алексея Турбина из центра города в направлении Андреевского спуска от петлюровцев, вступивших в Киев днем 14 декабря 1918 года. Этот маршрут пыталась пройти не одна сотня поклонников Булгакова, тем более что пролегает он в историческом районе города. Кажется, с этим бегством все вполне ясно, и многие уже приписали его самому Михаилу Афанасьевичу. Тем не менее, у нас реальность этого бегства вызывает большие сомнения.
Как известно, документальных данных о службе Михаила Булгакова в гетманских войсках мы не имеем. Зная общую историческую картину декабря 1918 года, опираясь на роман 'Белая гвардия' и автобиографические записки 'Необыкновенные приключения доктора', мы можем с полной уверенностью утверждать, что знаем, где и в какой период служил Михаил Булгаков. Для того чтобы разобраться с этим вопросом, мы для начала должны с исторической точки зрения рассмотреть события романа 'Белая гвардия' и участие в них Алексея Турбина. Попробуем определить, о какой воинской части, расположенной в гимназии, повествует писатель в романе 'Белая гвардия'? Как следует из романа, Алексей Турбин поступил в мортирный (тяжелый артиллерийский) дивизион, находящийся в 1-й киевской Александровской гимназии. Сразу отметим, что в тяжелом дивизионе по воинским штатам того времени должно было находиться в худшем случае 8 орудий (2 батареи по 4 орудия), а в лучшем — 12 орудий (2 батареи по 6 орудий). В романе же сказано: 'Когда Турбин пересек грандиозный плац, четыре мортиры стали в шеренгу, глядя на него пастью. Спешное учение возле мортир закончилось, и в две шеренги стал пестрый новобранный строй дивизиона'. То есть, речь идет не о дивизионе, а о неполной 4-орудийной тяжелой артиллерийской батарее.
Существовал ли мортирный дивизион в армии, обороняющей Киев от войск Украинской Народной Республики С. Петлюры? Нет, не существовал. Для полного ответа на этот вопрос попробуем рассмотреть те артиллерийские части, которые были в наличии у защитников Киева. Всего в армии, поддерживающей в городе гетмана Скоропадского, имелось 42 легких орудия (7 батарей) и одна гаубица. Основу артиллерии Киева составлял так называемый Сердюцкий гарматный полк, созданный летом 1918 года в составе трех батарей по шесть орудий (всего — 18 орудий). Этот полк был расположен в казармах Кадетской рощи, на территории бывшего Николаевского артиллерийского училища (теперь здесь Академия Вооруженных сил Украины). Полком командовал известный военный теоретик и знаток артиллерийского дела полковник Афанасьев. В 20-х числах ноября, с началом боевых действий между гетманцами и петлюровцами под Киевом, весь полк был выведен на позиции под городом. В Кадетской роще остался штаб полка, который по приказу Скоропадского разворачивался в бригаду: формировалась четвертая батарея. Вместе с этой батареей Афанасьев и его штаб 5 декабря так же отбыли на фронт. Таким образом, сердюцкие батареи никак не могут быть артиллерийскими частями, о которых писал Булгаков.
Рассмотрим остальные три артиллерийские батареи, оборонявшие Киев от войск Петлюры. Одна из этих батарей (6 орудий) принадлежала 7-й артиллерийской бригаде полковника Бориса Демьяновича 4-го Киевского кадрового корпуса. Эта бригада в городе располагалась в артиллерийских казармах по адресу Жилянская, 43. Из-за отсутствия орудий в бригаде к началу боевых действий имелась всего одна отдельная батарея полковника Хомутова. В этих же казармах находилась и одна-единственная гаубица 4-й тяжелой артиллерийской бригады. Все упомянутые орудия на протяжении 2124 ноября так же были выведены на фронт. Таким образом, эти артиллерийские части для нас также не представляют интереса.
Существовала одна юнкерско-офицерская батарея (6 орудий), сформированная в течение ноября при 1 — й офицерской добровольческой дружине полковника Святополк-Мирского. Эта батарея долгое время находилась в казармах по адресу Львовская, 18. Командовал батареей полковник Шуневич. В этой батарее служило действительно небольшое количество юнкеров из Киевского Николаевского артиллерийского училища. Ко времени описываемых в 'Белой гвардии' событиях батарея давно находилась на фронте под Святошиным. Чинов этой батареи не коснулась участь попасть в плен, и почти все они разбежались.
К окончательному падению гетманской власти в городе оставалась лишь одна артиллерийская батарея так и не сформированного 1-го Отдельного артиллерийского дивизиона Киевской офицерской добровольческой дружины генерала Кирпичева. Командовал батареей подполковник П.Н. Мартынов, его помощником был гвардии капитан Спекторский. Последний, в соответствии с приказами, должен был возглавлять 2-ю батарею указанного дивизиона, но за не имением таковой временно замещал вакантную должность в реально существующей батарее. В дивизионе так же планировалось создать 3-ю горно- артиллерийскую батарею подполковника Румянцева и даже две тяжелые батареи, но планам этим не суждено было сбыться. Имеющаяся батарея находилась в резерве командования и располагалась в здании артиллерийского училища на нынешней Соломенской площади, там же, где находилась и сердюцкая артиллерия. С вступлением в Киев войск Директории большая часть военнослужащих этой батареи разбежалась. Те же, кому некуда было бежать, оставались в батарее до вечера, и затем были арестованы. Не смотря на некоторое сходство фамилий командиров батареи с фамилиями, приведенными в 'Белой гвардии', мы твердо убеждены, что эта батарея так же не могла быть местом службы Михаила Афанасьевича — слишком далеко от его дома она находилась. Следовательно, доехать до нее на извозчике в течение пятнадцати минут, как свидетельствует Татьяна Лаппа, он физически не мог.
По городу было разбросано еще несколько пушек: три или четыре в Васильковских укреплениях на Печерске; одна на Банковской улице, возле штаба генерала Долгорукова; одна рядом с генерал- губернаторским дворцом, где находился гетман Скоропадский. Естественно, что и эти орудия так же не имели никакого отношения к мортирному дивизиону, описанному Булгаковым.
Последнее, на что мы хотели бы обратить внимание в деле о пушках, это то, что во дворе Александровской гимназии на самом деле в то время никаких артиллерийских частей не находилось. Не обнаружили в гимназии ничего похожего на артиллерию и вступившие 14 декабря 1918 года украинские подразделения. Таким образом, мы можем утверждать, что в гимназии действительно располагалось воинские подразделение, в котором вполне мог служить сам Михаил Булгаков, но это была не артиллерийская часть, тем более, не мортирный дивизион.
Кто служил в дивизионе из 'Белой гвардии'? Как видно из романа — юнкера и студенты; от себя должны заметить, что это были достаточно странные юнкера и студенты. Почему? Мы попробуем объяснить, и начнем со студентов. На вопрос командира дивизиона: 'Ну, как?', его помощник ответил: 'Драться будут, но полная неопытность. На сто двадцать юнкеров восемьдесят студентов, не умеющих держать в руках винтовку'. Тут стоит добавить, что писатель, по всей видимости, несколько запутался в цифрах, поскольку уже на следующей странице командир дивизиона заявил: 'Ну, так вот-с, — Малышев очень понизил голос, — понятно, что мне не хочется остаться в этом каменном мешке на подозрительную ночь и, чего доброго, угробить двести ребят, из которых сто двадцать даже не умеют стрелять!'.
В любом случае, речь идет о том, что около половины личного состава дивизиона не умело стрелять даже из винтовок. Это кажется очень странным, поскольку вряд ли людей, абсолютно не знакомых даже со стрелковым оружием, могли направить (или оставить) в артиллерию, да еще к тяжелым орудиям, где нужен очень большой военный опыт!
Сами по себе студенты нам кажутся тоже весьма странными. Дело в том, что при гетмане Скоропадском, в 1918 году, преимущества при поступлении или продолжении учебы в высших учебных заведениях предоставлялись в первую очередь бывшим военным, вернувшимся с фронтов Первой мировой войны. Недоучившиеся студенты, ставшие офицерами, бывшие гимназисты, закончившие школы прапорщиков, вольноопределяющиеся и унтер-офицеры — все пошли в институты и университеты. Гетман
