Скоропадский запретил принимать в свою армию так называемых офицеров военного времени, а таких с войны оставалось подавляющее большинство и на фоне безработицы им ничего не оставалось, как идти учиться. Именно поэтому украинское студенчество 1918 года на три четверти состояло из бывших военных, прошедших войну. Естественно, что студенты образца 1918 года поголовно умели стрелять, что входит в противоречие с утверждением командира дивизиона о том, что его студенты не умеют стрелять.
Еще одна странность заключается в том, что писатель при описании личного состава дивизиона несколько раз упомянул синие студенческие фуражки. Дело в том, что синие фуражки, как неотъемлемый атрибут формы каждого студента, в 1918 году не были в употреблении. Студенты 1918 года в подавляющем большинстве донашивали военную форму, и министерство просвещения Скоропадского из экономии отменило обязательное ношение студенческой формы. Таким образом, синие фуражки студентов дивизиона так же являются весьма сомнительными.
А могли ли вообще служить студенты в булгаковском мортирном дивизионе, если таковой бы реально существовал в декабре 1918 года? Уверенны, что нет. В то время в городе имелось четыре крупных высших учебных заведения: Киевский университет Святого Владимира, Украинский университет (в помещениях теперешней Академии Вооруженных сил Украины), Коммерческий институт (теперь — Государственный педагогический университет имени Драгоманова) и Политехнический институт.
Еще в конце октября в Києеє для охраны города стала формироваться так называемая Киевская офицерская добровольческая дружина генерала Кирпичева. Инициаторами создания этой дружины были бывшие офицеры, обучающиеся в Киевском университете Святого Владимира. На призыв поступать в дружину откликнулось подавляющее большинство студентов университета из бывших военных. Университет опустел настолько, что на некоторое время был закрыт. Это вызвало беспорядки 14 ноября 1918 года, спровоцированные социалистически настроенными студентами из штатских. Университет пришлось закрыть надолго, и он фактически не функционировал до прихода в Киев войск УНР. Все лучшие и убежденные студенты из военных ушли в добровольческие части еще в конце октября — начале ноября, а прочие из штатских под благовидным предлогом закрытия университета скрылись. Таким образом, Киевский университет для частей, формирующихся в конце ноября — начале декабря (а к таковым нужно отнести дивизион из романа, находящийся не на фронте, а в Киеве) уже ничего дать не мог. Примеру студентов университета последовали и многие студенты-офицеры Политехнического института.
12 ноября 1918 года Советом Министров гетмана Скоропадского была объявлена тотальная мобилизация офицеров до 30 лет. В соответствии с этой мобилизацией практически все студенты-офицеры, не ушедшие в части добровольно, забирались принудительно. По вопросу мобилизации 13 ноября в Коммерческом институте состоялась сходка студентов-офицеров различных вузов, которая вынесла оригинальную резолюцию, опубликованную в киевских газетах, процитировать которую стоит полностью:
'1. Ходатайствовать о призыве совместно со студентами-военнослужащими так же всех остальных студентов и вольнослушателей всех курсов институтов, способных носить оружие, и о прекращении занятий, приеме и зачислений в институт впредь до демобилизации.
2. Считать всех призываемых и ушедших добровольно на борьбу с анархией выбывшими из института без взноса платы.
3. Ввиду того, что в законе о призыве офицеров цель призыва указана слишком неопределенно, студенты-офицеры, стоя на страже общегосударственных интересов и завоеваний свободы и выражая полную готовность бороться в рядах всех сознательных слоев общества с хулиганством, просят о более определенных со стороны правительства указаниях и целях приема.
4. Признать необходимость правительства призвать всех собственников-хлеборобов, а так же все слои крупных буржуазных классов, способных носить оружие, и отправить их в первую линию фронта для защиты их же интересов.
5. Войти в контакт с остальными комиссиями высших учебных заведений города Киева для согласования действий'.
Интересно, что Военное министерство с радостью откликнулось на пожелания студентов-офицеров, заявив, что 'со стороны военного ведомства не может быть вообще никаких препятствий против увеличения категории призыва, потому что чем больше будет призвано, тем больше обеспечится порядок'. В результате, через несколько дней прочие студенты так же были призваны в армию на правах юнкеров и вольноопределяющихся 1 — го и 2-го разрядов.
Студенты Коммерческого института создали свой собственный 'Летучий студенческий добровольческий отряд', который сначала под руководством поручика Щелковича, а затем штабс-капитана Шиманского формировался в середине ноября по адресу: Владимирская, 47, а в конце того же месяца перешел в здание института. Этот отряд в начале декабря отбыл на фронт на пополнение других частей. Таким образом, студенты Коммерческого института так же не могли входить в состав мортирного дивизиона Михаила Булгакова.
Еще проще обстояло дело с Украинским университетом. Подавляющее большинство его студентов симпатизировало Украинской Народной Республике, а потому пыталось уклониться даже от обязательного призыва, отказ от которого грозил расстрелом.
Студентами-военнослужащими Политехнического института в первые же дни боев были укомплектованы практически все воинские части, защищавшие Киев. Дело в том, что институт располагался возле ряда казарм, начальники которых, естественно, воспользовались случаем, и без разбора забрали к себе всех студентов.
Таким образом, мортирный дивизион 'Белой гвардии', если бы таковой реально существовал, не мог получить поддержки со стороны студенчества.
Перейдем ко второй части личного состава мортирного дивизиона 'Белой гвардии'. Здесь интересно будет вспомнить речь командира дивизиона перед роковой ночью на 14 ноября 1918 года: 'Бесподобно… Артиллеристы! Слов тратить не буду, говорить не умею, потому что на митингах не выступал, и потому скажу коротко. Будем мы бить Петлюру, сукина сына, и, будьте покойны, побьем. Среди вас владимировцы, константиновцы, алексеевцы, орлы их ни разу еще не видали от них сраму'.
Итак, в выступлении командир дивизиона упомянул константиновцев и алексеевцев, — именно так называли юнкеров, воспитанников 1 — го Киевского Константиновского пехотного и Алексеевского инженерного училищ. Юнкера- алексеевцы вполне могли служить в дивизионе, впрочем, с одной оговоркой. Военные училища не функционировали с конца 1917 года. Многие юнкера из алексеевцев, не пожелавшие вступить в украинскую армию Центральной Рады или отправиться в Добровольческую белогвардейскую армию, были выдворены из училищ и взялись за штатские ремесла. Среди них, кстати, был и воспитанник Алексеевского инженерного училища Николай Булгаков. Константиновцы ушли на Дон в полном составе, а потому в Киеве в конце 1918 года их физически не могло быть.
В ноябре-декабре 1918 года многие бывшие юнкера, в основном из николаевцев, ни разу не упомянутых в романе, поступили в добровольческие части, оборонявшие Киев от войск УН Р. Однако единой воинской части из них создать не удалось. Юнкера были вкраплены в различные подразделения, и, в отличие от мортирного дивизиона Михаила Булгакова, не выделялись на общем фоне.
Много раз упомянув в романе алексеевцев и константиновцев, писатель словом не обмолвился о воспитанниках Николаевского артиллерийского училища, которое тоже находилось в Киеве. Ведь по логике, в мортирном дивизионе должны были служить не алексеевцы-инженеры и константиновцы- пехотинцы, а николаевцы-артиллеристы. О существовании училища Михаил Булгаков знал. В романе 'Белая гвардия' есть даже соответствующая фраза: 'В Городе к началу революции оставалось четыре юнкерских училища — инженерное, артиллерийское и два пехотных'. Почему же тогда писатель не вспомнил о юнкерах- артиллеристах?
Теперь попробуем выяснить, что Михаил Булгаков имел в виду, говоря о 'владимировцах'? В Петрограде до ноября 1917 года действительно существовало Владимирское пехотное училище, юнкера которого именовались 'владимировцами'. Однако мы очень сомневаемся, что писатель знал о существовании такого училища. Если же он и знал о нем, то он должен был знать и то, что владимировские юнкера закончили крайне скверно: во время Юнкерского мятежа в Петрограде в ноябре 1917 года они были почти все перебиты большевиками. Немногие уцелевшие владимировцы пробрались в Добровольческую армию, в составе которой жесточайше мстили за своих товарищей. Этих владимировцев в Киеве не могло быть.
