национальный вождь имам Узун-Хаджи в горной Чечне собирал силы. На помощь ему Грузинское национальное правительство прислало офицеров-инструкторов и оружие. В начале октября 1919 года чеченцы вновь перешли к активным действиям. Чеченские отряды перерезали железную дорогу Петровск- порт — Дербент, которая тянулась вдоль побережья Каспийского моря. Главной базой Узун-Хаджи стал Чечен-аул, который чеченцы сильно укрепили. Чтобы вновь восстановить порядок, против Узун-Хаджи генерал Эрдели приказал выслать усиленную экспедицию, главной силой которой должен был стать 5-й Александрийский гусарский полк.
Вечером 24 (11) октября 1919 года усиленный отряд во главе с известным белым генералом Драценко выступил в горную Чечню. Вместе с полком из Грозного уходил Михаил Афанасьевич Булгаков. Эта экспедиция длилась более двух месяцев и закончилась 9 января 1920 года (27 декабря 1919 года). Практически все самые интересные события этой экспедиции нашли отображение в 'Необыкновенных приключениях доктора', написанных Михаилом Афанасьевичем сразу же после окончания гражданской войны. Сохранились и некоторые другие свидетельства однополчан М. Булгакова об этом походе, которые, как нам кажется, будет интересно привести здесь.
Александрийскому гусарскому полку в качестве охранения и поддержки были приданы части 1 — го Кизляро-гребенского и 3-го Терского казачьих полков, принадлежавших 3-й и 4-й Терским дивизиям. Эти полки несколько раз упоминаются Булгаковым в его произведении. В поход так же выступил 81-й Апшеронский пехотный полк, сформированный из крестьян Кубанского края, которых Михаил Афанасьевич в своих 'Необыкновенных приключениях' ошибочно называет кубанцами (т. е. — казаками). Войскам было придано несколько конно- артиллерийских казачьих батарей. Полковник Глебов ускоренным ночным маршем вел свои войска на Чечен-аул. Вот что вспоминал об этом один из офицеров- александрийцев, поручик Николай Станюкович:
'Полк выступил ночью, следуя за казачьим авангардом. В непроглядной тьме только местные жители были способны инстинктивно следовать нужному направлению. Мы шли напрямик, пересекая сельские дороги, спускаясь в долины и поднимаясь на взгорья. Рассвет начинал только едва-едва брезжить, когда эскадроны втянулись в необозримое поле кукурузы, скрывавшее коня вместе с всадником. Здесь-то и сосредоточились, по сведениям разведки, вражеские отряды, подготовляя налет на железную дорогу. Полк развернулся лавой, но все же не мог покрыть всю ширину кукурузной посадки. Фланги оставались в руках противника. Это скоро и подтвердилось: по нашему расположению справа и слева открылась частая ружейная стрельба. К характерному треску винтовок примешались выстрелы охотничьих ружей, и даже уханье длинных шомпольных пищалей — как пришлось убедиться, оружия самого губительного, наносящего разрывные раны… Положение создалось незавидное: видимости никакой, трудное продвижение шагом и полная невозможность передачи приказаний по цепи. Наша конно-горная батарея, продавившая род коридора в лесу кукурузы, оказалась впереди нашей лавы и палила вслепую, а наши фланги обтекались противником, отлично знакомым с местностью. С боковыми казачьими разъездами была потеряна всякая связь.
Однако полк упорно продвигался вперед, имея задачей 'прочесать' местность и вытеснить противника в предгорья, смутно обозначившиеся впереди.
Произошли уже и первые схватки холодным оружием. Пешие горцы оказались разбросанными небольшими группами. Сидя спиной друг к другу, они стреляли во всех направлениях и, окруженные, не сдавались. Тут мы понесли много потерь: рубить с коня заслоненных стволами исполинской кукурузы сидящих 'тавлинцев' было весьма трудно. Прирожденные воины, они парировали удар шашки своими длинными шомполками и умирали с оружием в руках.
Дело принимало скверный оборот. Ружейный огонь противника нарастал, и наша неосторожно выдвинувшаяся вперед артиллерия, казалось, попала в окружение, орудийные залпы редели, да и в гусарской цепи чувствовалось неблагополучие. По звукам боя, крикам 'Алла!' можно было заключить, что соседние эскадроны отходят. Светлело, но видимость оставалась ограниченной. Наступал переломный момент. В лесу кукурузы далеко не увидишь. И тут, проламываясь на ошалелом, с окровавленной головой коне сквозь чащу, на наш 'боевой' эскадрон налетел спереди конно-артиллерист.
Снаряды истощились! Офицеры отстреливаются из наганов, кольцо горцев сжимается. Спасайте пушки!… - кричал он, задыхаясь.
Старший офицер эскадрона, поэт и храбрец — барон Бодэ взмахнул шашкой.
Наше неистовое 'ура!' чудом передалось по невидимой линии полка. Пушки были отбиты, и горцы на всем фронте обратились в бегство'.
Не смотря на бешенную ночную атаку по громадному кукурузному полю, российские части так и не смогли взять аул. Полковнику Глебову пришлось еще несколько раз пытаться взять штурмом главную базу чеченцев. Стоит вспомнить, что 'Необыкновенные приключения доктора' блестяще дополняют нами уже процитированные строки из рассказа однополчанина будущего писателя о взятии этого важного стратегического пункта:
'Узун-ханжи в Чечен-ауле. Аул растянулся на плоскости на фоне синеватой дымки гор. В плоском Ханкальском ущелье пылят по дорогам арбы, двуколки. Кизлярогребенские казаки стали на левом фланге, гусары на правом. На вытоптанных кукурузных полях батареи. Бьют шрапнелью по Узуну. Чеченцы как черти дерутся с 'белыми чертями'. У речонки, на берегу которой валяется разбухший труп лошади, на двуколке треплется краснокрестный флаг. Сюда волокут ко мне окровавленных казаков, и они умирают у меня на руках.
Грозовая туча ушла за горы. Льет жгучее солнце, и я жадно глотаю смрадную воду из манерки. Мечутся две сестры, поднимают бессильно свесившиеся головы на соломе двуколок, перевязывают белыми бинтами, поят водой.
Пулеметы гремят дружно целой стаей.
Чеченцы шпарят из аула. Бьются отчаянно. Но ничего не выйдет. Возьмут аул и зажгут. Где ж им с двумя паршивыми трехдюймовками устоять против грех батарей кубанской пехоты…
С гортанными воплями понесся их лихой конный полк вытоптанными, зыжженными кукурузными пространствами. Ударил с фланга в терских казачков.
Те чуть тёку не дали. Но подсыпали кубанцы, опять застрочили пулеметы л загнали наездников за кукурузные поля на плато, где видны в бинокль обреченные сакли. (…)
Готово дело. С сакли поднялись клубы черного дыма. Терцы поскакали за кукурузные пространства. Опять взвыл пулемет, но очень скоро перестал.
Взяли Чечен-аул…
И вот мы на плато. Огненные столбы взлетают к небу. Пылают белые домики, заборы, трещат деревья. По кривым уличкам метет пламенная вьюга, отдельные дымки свиваются в одну тучу, и ее тихо относит на задний план к декорации оперы 'Демон'.
В результате двухдневных боев Чечен-аул пал. Остатки войск Узун-Ханжи, онимые гусарами и казаками, вынуждены были вновь укрыться в горах. Этот выигранный бой, в котором в качестве военного врача участвовал Михаил Афанасьевич Булгаков, стал главным результатом всей экспедиции. В юследующем чеченцы почти без сопротивления переходили на сторону белых. Зскоре из них была даже сформирована целая дивизия, которая воевала с красными на Украине и в Крыму. О самом интересном замирении чеченского селения поведал нам поручик Станюкович. Интересно то, что с чеченцами именно из этого селения встретился отставший с медицинской двуколкой Михаил Афанасьевич, о чем он так же рассказал в 'Необыкновенных приключениях доктора'. Вот что повествует в своих воспоминаниях Н. Станюкович:
'И вот луч солнца прорвался в расщелину гор и упал прямо на холм, увенчанный аулом — целью нашей экспедиции. Аул, как чалмой, прикрывает темя холма. Дворы верхнего кольца строений, окружающие мечеть с минаретом, являются крышами-потолками для следующего ряда, ниспадая ярус за ярусом. Надменно смотрела эта крепость Ислама на приближение 'гяуров', но за дальностью расстояния и неровностью почвы аул казался безжизненным.
Однако, сверху нас заметили. Еще две, три петли дороги, и перед полком, заслоняя свой дом, рассыпавшись цепью, красовался конный отряд значительной численности. Я сказал 'красовался' и не оговорился: под зеленым знаменем Пророка стояли всадники на бесподобных легких конях арабских кровей. Горцы вышли в бой, нарядившись в праздничные черкески, увешенные холодным оружием. Кинжалы и
