— так же прототипы главных героев Белой гвардии. Во время своих приездов в Киев заходил к
Коссобудзским и Михаил Афанасьевич. Бывал здесь и давний знакомый Булгаковых и Сынгаевских, Петр Александрович Бржезицкий, муж Нины Константиновны Коссобудзской. Бржезицкий некоторое время работал на военной кафедре Киевского Института Народного Хозяйства, возглавляемой Карумом, который и устроил его преподавателем, как бывшего офицера.
При изучении протоколов допросов Леонида Сергеевича Карума 1931 года, когда последний обвинялся в службе у белых и контрреволюционной деятельности, фамилия Бржезицкого не раз мелькала на страницах дела. Он так же оказался бывшим офицером. Профессиональное любопытство заставило нас обратиться к делу Бржезицкого, что дало множество любопытных сведений об этом человеке, биография и повадки которого до мельчайших подробностей дублировали описание и деяния Виктора Викторовича Мышлаевского, одного из главных героев 'Белой гвардии'.
Впервые двадцатилетний подпоручик-артиллерист Петр Александрович Бржезицкий появился в доме Коссобудзских и был представлен всей компании в конце 1913 года. К тому времени Бржезицкий закончил Суворовский Варшавский кадетский корпус и Константиновское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге. Петр Александрович происходил из древнего польского аристократического рода с Украины, его отец, как и многие предки, был боевым генералом царской армии. Петр Бржезицкий родился в Житомире, где служил отец и где оставалось семейное гнездо. По окончании училища, летом 1913 года, Петр Александрович был назначен младшим офицером в 33- ю артиллерийскую бригаду, располагавшуюся в Киеве. В то время Константин Коссобудзский временно исполнял обязанности военного врача 33-й дивизии, куда входила бригада Бржезицкого. На почве служебных отношений и произошло знакомство Коссобудзского и Бржезицкого, вскоре превратившееся в дружбу и бурный роман Петра Александровича с Ниной Константиновной Коссобудзской. Тогда же подпоручик Бржезицкий был представлен и другим семьям — Булгаковым и Сынгаевским. В то время в среде российского офицерства, особенного из именитых родов, как Бржезицкие, наметилась тенденция параллельно осваивать и гражданские профессии. Под воздействием своих новых знакомых Петр Александрович стремился поступить на медицинский факультет Киевского университета, что помешала ему сделать начавшаяся Первая мировая война.
Лето 1914 года осталось памятным для многих киевских семейств. На фронт уходили мужья, братья, сыновья. Должен был оставить гостеприимный дом Коссобудзских и Петр Александрович Бржезицкий, назначенный временным командиром батареи формирующейся из киевлян 70-й артиллерийской бригады. Командиром 70-й дивизии, в которую входила бригада, был назначен известный генерал-майор барон Алексей Павлович Будберг, ставший начальником Бржезицкого не только во времена Первой мировой, но и гражданской войн. Уже в августе 1914 года 70-й киевской дивизии пришлось пройти через тяжелые бои у Замостья, в которых получил свое боевое крещение Петр Бржезицкий. В 1915 году, после кровавой бойни у Горлицы и славной победы под Холмом дивизия была переброшена на Северный фронт, под Петроград. К тому времени войска противников перешли к позиционной войне, и на Северном фронте на долгое время установилось затишье. Бржезицкий, уже поручик, использовал каждую возможность, чтобы выбраться в Киев, вновь приехать в уже родную семью Коссобузских и компанию близких людей.
Февральская революция 1917 года сломала жизни многим людям в бывшей Российской империи. Не был исключением и фронтовой офицер Петр Александрович Бржезицкий, в чине штабс-капитана принявший на себя командование дивизиона 70-й артиллерийской бригады. Киевская дивизия к тому времени была элитарной и прославленной воинской частью. Еще до революции Император Николай II за Холмские бои повелел сохранить дивизию и после войны. На Северном фронте 70-я дивизия считалась одной из лучших, барон Будберг, уходя на должность начальника корпуса, оставил право командования дивизией за собой. В Июньском наступлении 1917 года дивизия, одна из немногих, еще была способна проявить боевые качества. Но это уже была агония. Развал армии был неизбежен. Именно он в значительной степени и повлиял на судьбу Петра Александровича Бржезицкого. Положение действительно было ужасным. Вот что писал в своем дневнике о состоянии 70-й дивизии и ее артиллерии генерал Будберг:
'7 октября… Разложение распространилось и на державшуюся так долго в полном порядке 70 дивизию, которую подсек перевод ее за Двинск; она впервые попросила пока отстрочить заступление ее в окопы на смену 18 дивизии, измыслив в качестве предлога переизбрать все комитеты…
12 октября… Настроение отчаянно скверное; 70 дивизия кончена и подошла к общему пределу полного развала, жалкие остатки надежды, за которую я еще цеплялся…
3 ноября… В соседней 4 особой дивизии товарищи организовали массовое братание с немцами; мои батареи 70-й бригады открыли по братающимся огонь, за что товарищи сильно избили артиллерийских наблюдателей (на батареи не сунулись, там по 2 пулемета на батарею)…
1 декабря… Получил письма из корпуса; всюду вступили в должности выбранные начальники; у нас в 70 и 18 дивизиях эта процедура прошла еще достаточно разумно, но рядом творятся всякие безобразия; в артиллерии старых дивизионеров посадили коренными ездовыми (самая трудная служба), ротных командиров назначили кашеварами и уборщиками нечистот. Где-то южнее были случаи продажи нашими товарищами немцам своих пулеметов и орудий. Чудовищно все это, но при наших товарищах, к ужасу, не невозможно…
16 декабря… Положение офицеров, лишенных содержания, самое безвыходное, а для некоторых равносильное голодной смер™, так как все боятся давать офицерам какую-нибудь, даже самую черную работу; доносчики множатся всюду, как мухи в жаркий летний день и изыскивают гидру контрреволюции…'
В своей бригаде на позициях под Двинском штабс-капитан Бржезицкий оставался до конца, выполняя свой офицерский долг. Именно этот, самый сложный период, и наложил на него тот отпечаток забулдыги и повесы, просматривающийся в образе Мышлаевского. Стал таковым Петр Александрович не от хорошей жизни.
В конце февраля 1918 года, с помощью большевиков окончательно развалив российскую армию, немцы перешли в решительное наступление по всему фронту. Горстка офицеров и солдат киевской дивизии защищала Двинск до последнего патрона. Именно этот бой, состоявшийся 22–23 февраля, по жестокой иронии судьбы почему-то стал днем основания тогда еще мифической Красной армии. А измученные и голодные бойцы доблестной 70-й дивизии попали в плен. Немецкое командование, в отличие от большевиков, высоко оценило героизм и мужество оставшихся верными своему долгу российских офицеров и немногих солдат. После окончательной оккупации немецкими и австро-венгерскими войсками Украины пленные киевской дивизии были переданы гетману Скоропадскому. Так, летом 1918 года Петр Бржезицкий вернулся на родину. Бывший штабс-капитан поехал не домой, в Житомир, а в Киев, где его еще ждали в семье Коссобудзских друзья и возлюбленная, но где он не имел ни работы, ни постоянного крова, ни уверенности в будущем: 'Другие, армейские штабс-капитаны конченых и развалившихся полков, боевые армейские гусары, как полковник Най-Турс, сотни прапорщиков и подпоручиков, как Степанов-Карась, сбитых с винтов жизни войной и революцией, и поручики, тоже бывшие студенты, но конченные для университета навсегда, как Виктор Викторович Мышлаевский. Они, в серых потертых шинелях, с еще не зажившими ранами, с ободранными тенями погон на плечах, приезжали в Город и в своих семьях или в семьях чужих спали на стульях, укрывались шинелями, пили водку, бегали, хлопотали и злобно кипели. Вот эти последние ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку', — так писал о своих героях Михаил Афанасьевич Булгаков в 'Белой гвардии'. А ведь эти слова, полностью отвечали моральному облику и материальному положению Петра Александровича Бржезицкого. Никто кроме него из всех друзей и знакомых Михаила Булгакова не мог заслужить таких слов в романе.
Чем же занимался Бржезицкий в Киеве в 1918 году? В армию гетмана Скоропадского он поступать отказался по принципиальным соображениям, хоть имел по своему военному положению и опыту полное право на соответствующий чин сотника и должность в Киеве. К прочим специальностям Петр Александрович так же был уже не способен — революция сделала свое дело. Она повлекла за собой неописуемую тоску и разочарование в жизни, а вместе с ними пристрастие к беззаботной и безалаберной жизни, той самой, которую вел и Мышлаевский.
Вот что пришлось рассказать Петру Бржезицкому под физическим воздействием громил ГПУ о своем пребывании в Киеве в 1918 году:
'Протокол допроса. 1931 года февраля 3-го дня. Я, Уполномоченный ДТО ОГПУ ЮЗ'а Безкровный допросил сего числа обвиняемого Бржезицкого Петра Александровича, который показал:
